– Скажите, что бы значило для вас все это, – он обвел рукой многочисленные работы Ротко, Полока, Миро, – если бы вы лишились брата?

Этот вопрос застал Лорен врасплох. Брат весь вечер не выходил у нее из головы, но она не ожидала интереса к нему у собеседников. Ее жизнь действительно утратила бы без него всякий смысл. Но откуда знает о Поле Барзан? Судя по всему, он тщательно подготовился к этой беседе. Впрочем, от миллиардера ни в чем не приходится ждать небрежности.

– Если бы я лишилась брата, едва ли высокое искусство спасло бы меня от отчаяния, – твердо сказала она.

– Значит, вам понятно мое состояние, – проговорил Барзан с горечью. – С тех пор как я потерял сына, все это утратило для меня ценность. – Он подошел к картине Ротко и внезапно выплеснул на нее остаток коньяка из рюмки.

Лорен ошеломленно наблюдала, как янтарная жидкость стекает с оранжевого круга на белый фон, потом на раму, капает на паркет, образуя лужицу. Изучая весь вечер Барзана, Лорен решила, что перед ней самовлюбленный богач, искусство для которого – изощренное баловство. Но теперь неожиданно выяснилось, что он способен на сильные чувства, что между ним и его сыном существовала такая же нерасторжимая связь, как между нею и Полом.

Барзан обернулся, и Лорен снова увидела его белозубую улыбку.

– На данном этапе жизни я хочу только одного – осуществить мечту моего Бобби. А он мечтал стать обладателем первоклассной художественной галереи.

Лорен пыталась вспомнить, что читала в газетах о смерти Роберта Барзана более трех лет назад. Разве его не прикончили из-за срыва сделки с алмазами?

– Кажется, Бобби занимался импортом алмазов? – рискнула она спросить, не испугавшись странного блеска в глазах Барзана.

– Верно, – ответил Барзан и снова взглянул на картину Ротко, с которой падали на пол последние капли коньяка. – А почему вам кажется, что это несовместимо?

– Мы говорим на другую тему, – напомнил Дэвид, бросив на Лорен предостерегающий взгляд. – Так каким будет ваш ответ?

Лорен решила, что, пожалуй, сможет отправить Пола в Санта-Фе одного, а сама присоединится к нему через год. Там ему будет лучше, чем в Лондоне, раз ей придется проводить все время на приемах.

– Я принимаю ваше предложение.

– Прекрасно. И еще одно… Я хочу, чтобы никто не знал, что я – совладелец галереи. Сейчас это тайна для всех, кроме Накамуры.

– Деньгами вас будет снабжать холдинговая компания, купившая половину акций галереи, – добавил Дэвид. – Надеюсь, вы никогда никому не проговоритесь, что к этому имеет отношение Карлос Барзан.

Лорен снова насторожилась. Вот он, подвох! Ясно, что Барзан намерен диктовать рынку современного искусства свою волю. Прячась за репутацией престижной галереи, он будет выдвигать тех художников, которых сам приглядит, создавая иллюзию, будто их отобрала галерея…

Лорен встала.

– В эти игры я не играю, – решительно заявила она. – Всего доброго, джентльмены!

Дэвид вскочил и поймал ее за руку.

– Минуточку! В чем дело? Мы, кажется, договорились!

– Я не позволю вам использовать мое имя для манипулирования рынком, – произнесла Лорен тихо, но твердо. – Если я управляю галереей, подбор художников тоже осуществляю я.

Барзан изобразил на лице обезоруживающую улыбку, и Дэвид подумал, что это, пожалуй, самый убедительный образец лицедейства за все двадцать лет, что он с ним проработал.

– Я предоставляю вам полную свободу, Лорен, поверьте! Единственное мое требование – чтобы не звучало мое имя. У меня есть на это личные причины, которых вы все равно не поймете.

Значит, никаких подвохов? Накамура говорил правду? Очевидно, Барзан совершает экзотические поступки просто потому, что у него больше денег, чем он в состоянии израсходовать…

– Давайте договоримся так: стоит мне хотя бы заподозрить, что вы пытаетесь манипулировать рынком, – и я тут же увольняюсь. – Барзан кивнул, и Лорен добавила: – Кроме того, вы уже сейчас перечисляете на мой счет в «Чейз» полмиллиона.

– Разумеется, – поспешно согласился Барзан. Обсудив с Лорен детали и закрыв за ней дверь, Дэвид вернулся к своему шефу, который стоял у окна с видом на Центральный парк.

– Может быть, надо было предупредить ее о Райане Уэсткотте? – спросил Дэвид. – Ей было бы полезно сознавать, что она в опасности. И вообще, не лучше ли было бы найти для этого дела мужчину?

– Никогда не поручайте мужчине женскую работу, – ответил Барзан, не обернувшись.

2

13 февраля, Лондон

- Ваш детектив узнал что-нибудь новенькое?

– Нет. – Виола встретилась в зеркале взглядом с черноглазым Бейзилом – он вплетал ей в волосы золотисто-каштановые пряди, удлиняя прическу. – Бесполезная трата денег! Почти год – и ничего.

Бейзил сочувственно покивал и показался Виоле похожим на разноцветных попугаев, которые мелькали среди папоротников, украшавших его салон. Виола не стала уточнять, что детектив был вчера уволен. После скандала с подделками, смерти мужа и налогового грабежа ее финансы находились в весьма плачевном состоянии. Виола решила, что тратиться на проверку беспочвенных, судя по всему, подозрений стало для нее недопустимой роскошью. Скорее всего смерть Арчера не была насильственной. «Выключи свет и запри за собой дверь: его больше нет…»

– Вы по-прежнему недовольны Лорен Уинтроп? – поинтересовался стилист.

Он балансировал на трехдюймовых каблуках ковбойских сапог и тонул в рубашке цвета свежей петрушки. Этот цвет резко контрастировал с его темными волосами, которые были выбриты над ушами, но зато отпущены на макушке, где они благодаря лаку торчали строго вертикально.

– Я с ней больше не воюю. Представьте, на вчерашнюю премьеру она явилась в платье из «Хэрродз»! – Виола поощрительно улыбнулась скривившемуся от отвращения Бейзилу. – Черный бархат, высокий ворот с рюшами, рюши на рукавах…

Бейзил удрученно покачал головой. Выражение его лица говорило: «Безнадежна!»

– А как вы сами были одеты? – спросил он.

– О, на мне было платье от Озбека цвета шоколада. – На это Бейзил прореагировал одобрительно. Еще бы, ведь турецкий модельер Озбек в свое время был провозглашен Маргарет Тэтчер «Модельером года»! Виола знала, насколько ценит Бейзил Блэкстоук, когда его клиенты щеголяют на великосветских приемах новинками высокой моды. Это укрепляло его репутацию лучшего в Лондоне стилиста.

– Я пыталась заманить Лорен сюда, но она отказывается менять прическу. Ее вполне устраивает безвкусный узел на затылке.

Виола умолчала о том, что волосы Лорен Уинтроп и так хороши. Она вообще считала, что эта очаровательная голубоглазая блондинка чересчур своенравна: позволила Виоле снять для нее квартиру и обставить ее в собственном вкусе, но категорически противилась покушениям на свою внешность.

Самое же неприятное – Лорен намекала, что предстоящий вечером гала-показ акриловых картин Клайва Холкомба обречен на неуспех. Виола была прямо противоположного мнения. Она верила, что Клайв рано или поздно станет новым Дэвидом Хокни и вернет ее заведению прежний статус лучшей лондонской галереи современного искусства!

Бейзил слегка взбил ей волосы, запустив пальцы в удлинившиеся пряди.

– Ну, что скажете?

Виола снова взглянула в зеркало и искренне залюбовалась своей темно-вишневой гривой. Поворот головы, блаженная улыбка… Как приятно ощущать, что волосы падают ниже плеч!

– Как настоящие… – пробормотала она, восхищенная своим преображенным обликом.

– Это и есть настоящие волосы. А поскольку они выкрашены в один цвет с вашими, никто не сможет найти надставленную прядь! – Бейзил накрутил локон Виолы на щипцы. – С завивкой будет выглядеть еще естественнее.

Виоле казалось, что из зеркала на нее смотрит совершенно незнакомая женщина. Не зря она изнуряла себя диетами и бесконечными занятиями в гимнастическом зале. Ей удалось сбросить целых пятнадцать фунтов, и теперь она могла втиснуться в роскошные кружевные трусики, которые собиралась надеть этим вечером.

– Вы полностью преобразились, – заявил Бейзил, еще немного поколдовав над ее волосами. – Просто роковая женщина!

Виола кивнула – и красотка в зеркале, словно сошедшая с обложки Elle, кивнула тоже, что даже вызвало у нее некоторое удивление.

– Вы настоящий волшебник, Бейзил! Клайв упадет в обморок!

Бейзил, мастер иллюзии, небрежно пожал плечами. В его шикарный салон под названием «Чудеса», оборудованный по последнему слову техники, ежедневно приходили десятки женщин, чтобы выйти на улицу совершенно неузнаваемыми.

Виола наговорила ему комплиментов, сознательно льстя его самолюбию. Как ни странно, Бейзил был ее лучшим другом, хоть и происходил из лондонских низов. Он изживал простонародные корни вместе с акцентом кокни, работая сначала сиделкой в Сохо, потом мойщиком голов в первом салоне Видала Сассуна. На сэкономленные чаевые он окончил школу косметологов, а потом поступил стилистом в модный салон в Найтсбридже, где его и обнаружила Виола.

Она тогда только что вернулась в Лондон из закрытого колледжа, скучала без друзей и, посещая раз в две недели салон, познакомилась с Бейзилом. Когда он открыл собственное заведение, Виола стала его первой клиенткой. Когда же Бейзил, впервые в Лондоне, предложил женщинам «естественный» перманент, она без колебаний подставила свою голову.

– Вы с Клайвом уже назначили дату свадьбы? – поинтересовался Бейзил.

– Еще не пришло время.

Виола тряхнула головой, привыкая к новой длине волос, и неожиданно вспомнила, что мужу ее нравились исключительно короткие стрижки… «Забудь его, он мертв!» – приказала она себе.