Алина Кускова - Любовь со всеми удобствами

Анюта схватилась за голову и за стакан с квасом, в который уже были добавлены заветные капли.

Карпатов выключил тележку и повернулся лицом к дамам.

– Кваску домашнего не желаете? Катерина вам предлагает, между прочим! – заявила Анюта, смело толкая подругу к дыре в заборе.

– А отчего ж Катерина? – улыбнулся писатель плотоядной улыбочкой. – Я бы из ваших рук, Анюта, с удовольствием домашнего квасу выпил. Вы же его готовили, а я знаю, какая вы знатная хозяйка!

Анюта зарделась от удовольствия и немного смутилась.

– Какая на вас, Анна Игнатьевна, сегодня юбка красивая, – продолжал льстить Анюте писатель.

Та покрутила задом в цветастой юбке и вытерла со лба пот. К такому повороту судьбы она была явно не готова. Писателю следовало обращать внимание на Катерину, а не на цветастую юбку! Анюта разволновалась, выхватила у опешившей Катерины стакан с квасом и опорожнила его сама.

– Что ты делаешь?! – зашипела на нее Катерина.

– Проказник, – погрозила писателю пальцем Анюта и кокетливо сообщила: – Сейчас я этому шалуну квасу принесу. Стакан только сполосну. – И унеслась к рукомойнику.

Карпатов, как будто только того и дожидался, повернулся к Катерине спиной и принялся снова жужжать. Та вернулась на исходные позиции, налила в принесенный Анютой стакан кваса и накапала приворотного зелья. Во двор к Катерине пришел Степаныч.

– Ну и как? – поинтересовался он. – Косит? Вот придурок-то городской, прости господи за определение. Нормальные люди по утрам росу собирают, да на вечерней зорьке. А в полдень – одна маета. Умаялся я весь! – Он схватил без разрешения стакан с квасом и выпил, смакуя напиток по глоткам. – Хорош квасок!

– Что вы делаете?! – зашипела на него Катерина и схватилась за свою бедную голову. На нее только Степаныча не хватало! Да еще влюбленной Анюты!

– Ничего страшного, он безобидный, – отмахнулась Анюта и побежала споласкивать стакан.

Пришлось повторить процесс заново: налить, накапать, предложить… Во дворе дома замаячил Семен, разыскивающий жену. Его взгляд красноречиво уперся в стакан с холодным домашним квасом, подготовленный для обольщения писателя.

– Ни за что! – закричала Катерина и схватила стакан. – Пейте немедленно! – приказала она Карпатову и просунула стакан с квасом в дыру. – Пейте, иначе хуже будет!

Карпатов изумился до глубины души от такой наглости и выпил. Все, до единой капли. Кстати, последней. Ведьма на приворотном зелье явно сэкономила.

– У вас что, последний стакан? – едко поинтересовался он. – И, как всегда, проблемы с водой?

– Точно, – прищурилась Катерина, – у меня проблемы. Зато теперь они будут у вас!

– Вы что, – сдавленным голосом произнес Карпатов, – напоили меня слабительным?!

– Не волнуйтесь, – утешила его Катерина, – в этом плане вам ничего не грозит. Квас-то Анютин! А она, как вы правильно заметили, Вениамин Георгиевич, знатная хозяйка.

– Георгий Вениаминович, – тоскливо поправил ее Карпатов.

– А мне теперь без разницы! – заявила ему Катерина. – Я теперь четвертого дожидаться стану.

И ушла в дом. Она сделала свое черное дело, теперь можно удалиться. Пусть писатель мучается в любовных муках. Пусть наконец-то прочувствует, что такое любовь и какая она на самом деле. Это очень хорошо, что она дала ему приворотного зелья. Глупо получилось со Степанычем, но он сам виноват. Бедный старик, знает ли он, что любви все возрасты покорны? И в этом он убедится совсем скоро. Что делать с Анютой? Вряд ли зелье действует на один и тот же пол. К тому же Анюта ее и так любит, без всяких зелий. Вон как она о Катерине заботится, подыскивая ей женихов. Старается, можно сказать, из последних сил. Жертвует самым дорогим. Хотелось бы, чтобы эти жертвы не стали напрасными.

Катерина налила в чайник свежей колодезной воды и поставила на плиту. Она могла бы пригласить на чашку кофе писателя, который выглядывал из-за своего забора каждые пять минут, скорее всего надеясь ее увидеть. Видимо, зелье подействовало на него сразу. Катерина усмехнулась, не станет она его звать, кофе пить лучше с молчаливым Клаусом. Где же он теперь? Если верить Комарихе, то все богатыри вернутся. Интересно, сбудется ли ее предсказание? Карпатову и возвращаться не нужно, ходит у нее под боком и газон свой подстригает. Газонокосильщик несчастный! Катерина вспомнила, что с таким названием видела жуткий фильм про маньяка, и содрогнулась.

Если бы приворотное зелье решало все межполовые проблемы, то цены бы ему не было. Люди копили бы не на новую квартиру, а на небольшие склянки с мутным отваром неведомых трав. Влил объекту обожания пару капель, тот выпил, ничего не подозревая, и готов. Можно сразу брать его в охапку и транспортировать в загс. А там уже рады-радешеньки, что жених с невестой-то пришли. Штампик в паспорт припечатали – и прямой дорогой в семейную жизнь, дорогие молодожены! А если и закончится действие дурмана, то уже будет поздно – окольцован и припечатан, как сам того и хотел. Сказочная картина!

Катерина на следующий день только и делала, что подглядывала в соседние дворы к писателю и Анюте. Та крутилась, как обычно, с особенными ласками к ней не лезла, только подмигивала и улыбалась. Писатель тоже подмигивал, хотя и не улыбался. Но Катерина знала, что это у него такой нервный тик, и особенно его подмигиваниям не доверяла. Но должно же зелье как-то проявить себя! Впрочем, один положительный результат уже был виден: писатель не сидел в мансарде над своим опусом, а торчал во дворе и делал вид, что занимается благоустройством. Катерина тоже делала вид и на писателя старалась внимания не обращать.

Она совершенно забыла о Степаныче, но он напомнил о себе сам. К полудню зелье разбушевалось в старческом организме до такой степени, что организм пришел к Катерине.

– Доброго тебе, Катерина, здоровьечка, – начал Степаныч с порога. – Я вот что хотел узнать… А ты, часом, не занята?

Катерина отрицательно покачала головой. А что оставалось делать? Как сказал классик, она теперь в ответе за того, кого приворожила. Не прогонять же бедного влюбленного в нее старика, раз сама виновата в его беде. Но Степаныч не выглядел бедным. Он больше походил на хмельного.

– Я к тебе зашел узнать, нет у тебя, Катерина, каких книжек моим внукам почитать. Ты не думай, они еще мальцы. Я им сам читаю.

Катерина обрадовалась, хотя и почувствовала подвох. Местные обыватели обычно подходили к основному вопросу издалека. Но разве можно связать книги и любовь? Можно! Катерина вспомнила про любовный роман, а кроме него, больше ничего не было. Вероника, хозяйка этого дома, читала только глянцевые журналы, если это вообще можно назвать чтением.

– Жаль, – резюмировал Степаныч, усаживаясь на стул.

Предполагалось, что после отказа он уйдет. Но не тут-то было. Катерина присела рядом и стала внимательно слушать жертву несчастной любви.

– Жаль, – повторил Степаныч. – Я вот недавно внуку сказки читал. Какая жизненная книга! Какую сказку ни бери – все про меня.

Катерина представила ведьму и приворотное зелье. Неужели старик догадался?!

– Качусь по жизни, – стонал Степаныч, – как колобок. Каждый норовит сожрать! Директорша – вылитый Людоед. Я, Катерина, в школе сторожем служу. У нее, я тебе скажу, взгляд косой и невегетарианский. Сторожу, сторожу, как папа Карло, а она все зарплату мне не повышает, только головомойки устраивает, Мойдодырша. А коллеги по работе? Сплошные лилипуты, бегают под ногами суетятся, так и норовят Гулливеру, мне то бишь, подножку на карьерной лестнице сделать.

Катерина задумалась, кто такие коллеги по работе на какой такой карьерной лестнице, если все действие разворачивается в сельской школе? Впрочем, как правильно решила она, Степаныч, тот еще сказочник. Она одобрительно покивала и приготовилась слушать дальше.

– И где только люди достают Курочек Ряб, которые несут им золотые яйца?! – продолжал Степаныч с эмоциональным накалом. – У меня одни пустые сусеки. Скатерти-то самобранки нет ни фига. Особенно после родственников. Наедут, как Али-Баба и сорок разбойников. Или после бабки моей, когда она ковер-самолет в очередной раз купит. А на днях, Катерина, она об кровать ударилась, на диету села. Откуда только в нашей деревне это вредное поветрие пошло?

Катерина выдавила из себя улыбку и покачала головой.

– Не знаешь? – тоскливо продолжил Степанович. – Вот и я не знаю. Зато бабка моя теперь хочет из Бабы-яги в Василису Прекрасную превратиться. Я ей говорю: «Чего мучаешься, все равно больше на Карлсона похожа. Весь дом в пустых банках из-под варенья». «Сам Винни-Пух, в голове одни опилки», – огрызается. И шварк мне на стол диетическую кашу! Если не бутылка с живой водой, помер бы! Как последний Буратино, луковицей закусывал. – Он вздохнул и продолжил: – В книжке картинка есть «Аленушка и ее козел Иванушка». Вылитые дочка с зятем. Тот ни одно копытце не пропускает! А дура моя плачет, как царевна Несмеяна, мол, стань человеком, козел безрогий. Я ей говорю: «Давно бы ему рога приделала, поумнел бы». Внука жалко, смышленый мальчик, натурально рассуждает. Читал ему про Кролика сказку, так малец сразу догадался, что это про жениного брата. Сказка так и называлась «Братец Кролик без капусты». Тот тоже постоянно одалживаться ко мне ходит. Я уж со счета сбился, а он лыбится. Мол, какие счеты между родственниками? У тебя, Катерина, выпить-то ничего нет?

– Нет, – честно призналась Катерина. – И воды колодезной тоже нет.

– Эхма, – вздохнул Степаныч и прослезился. – Сын у меня – Конек-Горбунок, тянет на себе весь дом. Расставит уши свои лопоухие, а супружница на них вешает, вешает… Сивка-Бурка в сапогах-скороходах! Как ускачет в свои командировки, только открытки ему шлет из заморских стран. Сосед мой, Федька Косоротов, – вылитый Гоблин! Как только увидит мою собаку, сразу рычать начинает. У меня, Катерина, собачка безобидная, породы ротвейлерской, ясное дело, начинает отгавкиваться. Пасть один раз откроет – и бац! Гоблин без штанов. А с другой стороны соседка Варвара, кто, ты думаешь?!