Проводив жену равнодушным взглядом, говорившим, что ее красотой Никиас давно пресытился, он, спокойно посмотрел на Ника, к которому Барбара давно проявляла недвусмысленный интерес. Несколько минут они обсуждали боксерский поединок в Вегасе, его удачную игру и неудачную Брендона, немного посмеялись, а потом Никиас, расслабленно потягивая виски, заметил:

— А я помню девушку, с которой ты был. Очаровательная крошка. — Ему всегда нравились изящные блондинки и скрывать это сейчас смысла не было. Все свои, все мужчины. — Она, вроде бы, из Сан-Франциско? Может, дашь номер телефона, я через пару дней буду там. Почему бы не совместить приятное с полезным.

Еще на фразе «очаровательная крошка» у Ника руки зачесались врезать ему по физиономии, но следующее заявление на мгновение обескуражило, затем желание сделать его профиль еще более греческим, стало нестерпимым. Просьба Никиаса была не просто бестактна и недопустима, от нее за милю веяло вульгарностью. Будто Ник был сутенером, а Шэрен — проституткой. Он всего на секунду представил жену в объятиях этого ублюдка, и густая пелена бешенства окрасила все вокруг красным.

Возможно, на его лице отразились обрывки мыслей, или агрессия, день за днем накапливавшаяся внутри, усердно ища выход, стала заметна глазу, но Никиас сначала нахмурился, потом и вовсе отступил, абсолютно правильно расценив язык тела собеседника и исходившую от него опасность. Но не только грек умел распознавать угрозу, Брендон быстро встал между ними, не давая Нику кинуться на противника, и опустил руку ему на плечо, сжимая и без слов объясняя, что здесь не место для драки и завтра журналисты разнесут эту новость по всему Нью-Йорку, а зная, на что Ник способен в таком состоянии и как может отделать этого греческого хлыща, еще одного суда ему не избежать.

Ник медленно разжал кулаки, выдохнул, показывая Брендону, что уже в норме.

— Пошел на хер! — бросил он сквозь зубы и, толкнув Никиаса в плечо, пошел в зал, точно зная, кем займется этой ночью.

А была ли любовь?.

Два месяца спустя.

— Проходи, — отступая от двери, пригласил Ник. — Кофе будешь?

— Буду.

Брендон двинулся вслед за хозяином, но проходя мимо приоткрытой двери в спальню, остановился, делая вид, что заглядывает внутрь.

— Неужели один?! — изумился он, присаживаясь на высокий стул. Затем бросил на стол дипломат и нарочито громко вздохнул: видимо, этим утром очередная голая красотка не продефилирует мимо, удивленно хлопая глазками и деланно прикрывая грудь, наткнувшись на его веселый взгляд, затем, обиженно фыркнув, опрометью не кинется обратно в спальню, возмутившись его предложением одолжить денег на трусы.

Брендон ничего не мог с собой поделать: какие женщины, такие и шутки. Возможно, если бы Ник попросил не забрасывать любовниц остротами, он бы попридержал не в меру разошедшееся чувство юмора, но друг на его слова никак не реагировал: с каменным лицом наблюдал за происходящим, потом выпроваживал задержавшуюся ночную гостью, а номера телефонов, которые они судорожно пытались продиктовать, забывал тут же. Если им самим плевать на собственное достоинство, то Брендону тем более.

— Я уже начал беспокоиться о твоем здоровье, столько беспорядочных свя…

— Заткнись, — Ник одним точным движением запустил в него полотенцем, прерывая на последнем слове. Брендон поймал его в дюйме от лица и громко рассмеялся. На самом деле случайных партнерш Ника он видел всего дважды, но и заходил с утра тоже пару раз, поэтому вывод напрашивался сам собой.

— Нет, ну серьезно, — смеясь продолжил Брендон, — я беспокоюсь! Если что, у меня был клиент — лучший венеролог в Нью-Йорке. Телефон дать?

Ник угрожающе сжал губы в тонкую линию, собираясь запустить в него чем-нибудь еще, но в дверь вновь постучали.

— Кто там еще, — пробурчал Ник. Не так уж много людей были внесены в список тех, кто мог беспрепятственно подняться к нему в любое время дня и ночи, но кому он понадобился в десять утра? Вариантов не было.

— Миссис Хейворт! — Брендон поднялся навстречу матери Ника, которая, буквально утонув в искренних объятиях, заулыбалась и расцеловала его в обе щеки.

— Не ждал тебя сегодня, — когда с обменом любезностями было покончено, проговорил Ник. Мать он очень любил и безмерно уважал, но сейчас отчего-то опасался и острого взгляда таких же как у него голубых глаз, и упорства, которое она демонстрировала последние недели: звонков и приглашений приехать было много, но он, ссылаясь на дела, отказывался, хотя раньше никогда не пренебрегал общением с матерью.

— Я что, не могу навестить сына? — мягко ответила Лилиан.

— Можешь, конечно, — смутился Ник, — просто, с утра…

— А, — махнула она, — у меня через час в паре кварталов отсюда встреча с приятельницей, вот я и решила заглянуть к тебе. — Лилиан обернулась на ворчливый писк кофемашины и, нахмурив высокий лоб, строго спросила: — Ты завтракал? А ты, Брендон?

Ник промолчал, и поставил перед Брендоном большую кружку ароматного кофе, тот кивнул на американо, показывая, что, собственно, это и есть весь его завтрак.

— Ясно, — произнесла Лилиан и, отказавшись от предложения угостить ее любимым капучино, подошла к холодильнику.

— Мам, боюсь, в нем ничего нет.

— Я найду, — нырнув туда практически с головой, ответила она.

Выудив из недр морозилки два стейка и пакет мороженной спаржи, Лилиан бросила их в микроволновку.

— Надеюсь, никто не против мяса с утра? — Она выразительно закатила глаза, когда и сын, и Брендон дружно закивали в знак согласия, и отправилась в ванную комнату.

Вымыв руки и прикоснувшись к уголку губ, вытирая крохотное пятнышко размазавшейся помады, Лилиан огляделась в поисках полотенец. Чистых не было, а ниша, на которой они обычно лежали выглаженные и аккуратной стопкой сложенные, была пуста. Она тяжело вздохнула. В этом доме явно не хватало женской руки, а Марта — домработница, которую она сама нашла для сына, — явно не справлялась. Она приходила три раза в неделю, а уют, как и полотенца, мужчине нужны каждый день.

Лилиан искренне полагала, что Нику давно пора остепениться, а ей самой — нянчить внуков. Она не считала себя старой, но через пару лет ей будет шестьдесят, а это уже цифра! И пока она еще бодра и относительно здорова, — а кто в таком возрасте может похвастаться полным отсутствием болячек, — сыну не мешало бы задуматься о браке и детях. Вот только его образ жизни вряд ли располагал к таким мыслям. А мечты Лилиан стать бабушкой, скорее всего, так и останутся мечтами. По крайней мере, пока. А вот сколько это «пока» будет длиться, ей не известно.

Лилиан открыла выдвижной ящик под раковиной и, скептически осмотрев носовые платки, схватила первый попавшийся. Лента из фотографий, подцепленная пальцами, сначала взлетела вверх, затем с тихим шелестом опустилась на кафель. Лилиан подняла ее, удивленно рассматривая. Стандартный набор снимков из обычной фото-будки. Необычно было другое: ее сын на них казался таким веселым и беззаботным! Он, зарывшись носом в светлые волосы незнакомки, крепко обнимал ее, а она улыбалась. Они, без сомнения, были парой, влюбленной и счастливой. А фото, на котором они целовались, только доказывало это.

Лилиан покраснела. Этот поцелуй смутил ее, словно она подглядывала в замочную скважину за супругами. Хотя, положа руку на сердце, чего только не насмотрелась в период активного взросления сына.

Она внимательно пригляделась к девушке и пришла к выводу, что ни разу не видела ее в окружении Ника. А видела немало, в последние два месяца в особенности. Лилиан задумчиво постучала пальцами по белоснежной раковине. Что-что, а характер своего мальчика она знала отлично и лучшее, что могла сделать — положить снимок на место и забыть, но беспокойство съедало. Ник уже взрослый, и учить его как вести себя с женщинами не нужно, да и ханжой Лилиан никогда не была, но сын будто с цепи сорвался. Обычно его романы не были случайными и скоротечными: спутницы постоянные, что даже она, его мать, успевала запомнить их лица, с улыбками смотревшие на нее со страниц светской хроники. И Лилиан надеялась, что одна из них прочно войдет в его жизнь, а там и свадьба. Но сейчас Ник превратился в американского Казанову, и это настораживало. Если бы так вел себя тот же Брендон, она бы только вздохнула, но ее сын не такой. Материнское сердце не обманешь, а Лилиан чувствовала: с Ником что-то не так! Она хотела получить ответы, ведь именно для этого приехала, поэтому взяла фотографию и, выдохнув, вышла.

— Сынок, ты ничего не терял? — изобразив беспечность, воскликнула она. Один взгляд на фото, и убийственно-спокойный голос Ника заставил ее сглотнуть.

— Где ты это взяла?

— Фотография выпала, когда я искала чистые полотенца. Я подумала, что она нужна теб…

— Она не нужна мне, — тут же прервал Ник. Только что имелось в виду — снимок или женщина, он и сам не разобрал. Он аккуратно взял из рук матери фото, смял, и поднявшись, выбросил в корзину для мусора.

Это был привет из другой жизни. Той, в которой они с Шэрен были вместе. Ник вспомнил, как домработница, разбирая его вещи, чтобы отнести в химчистку, нашла в кармане брюк сделанный накануне снимок. Он улетел на переговоры в Нью-Йорк на три дня и все равно ужасно скучал, жалея, что не взял Шэрен с собой, поэтому находке был рад. Вот только почему оставил фотографию в ванной не помнил. А потом и вовсе забыл про фото, выбросил из головы, как и женщину, запечатленную на нем. А теперь перед ним оказалось наглядное свидетельство того, что Шэрен все-таки была в его жизни, и тогда он был счастлив.

— Ник… — робко позвала Лилиан, но Брендон предупреждающе коснулся её руки. Расспросы лучше оставить на потом. Она поняла и, сделав вид, что ничего особенного не произошло, принялась жарить мясо.