Раньше Шэрен никогда не была в Вегасе, но много слышала. Город ярких неоновых огней, шикарных казино и дорогих отелей. Бесчисленных свадебных часовен и бурной ночной жизни, баснословной роскоши в центре и ужасающей бедности на окраинах. В каком еще городе мира можно сочетаться законным браком, не выходя из машины, с псевдо Элвисом Пресли или Мэрилином Мэнсоном, — кому как нравится — в качестве священника? В Вегасе даже запрет на проституцию не мог остановить веселье и угар, а интим-услуги любого характера и половой принадлежности предлагали прямо на улице. Только здесь за четверть часа можно выиграть целое состояние или проиграть жизнь. Лас-Вегас был и благословением, и людским проклятием; средоточием самых низких пороков и смелых надежд. Город греха. Город мечты. Соединенные сердца и разбитые судьбы шли рука об руку, как влюбленная пара, идущая навстречу счастливому совместному будущему.

Вся эта бурлящая квинтэссенция чувств, эмоций и ощущений заставляла сердце Шэрен возбужденно замирать и сладко сжиматься в предвкушении праздника и незабываемого отдыха.

Шэрен приняла душ, включила фен и мягкими массирующими движениями, чтобы пряди закрутились в плавные волны, начала сушить длинные волосы, ставшие от воды цвета темного густого меда. Вчерашний вечер они с Ником, презрев все правила приличия и приглашение Брендона поужинать втроем, наслаждались шампанским, устрицами и друг другом в номере отеля Космополитен Лас-Вегас — новейшем игорном комплексе.

Здесь было все: казино, способное удовлетворить вкусы любого, даже самого привередливого любителя рулетки или карточных игр; рестораны, бары, клубы, где неприкрытая вычурная роскошь чувствовалась в каждой детали интерьера, а выпивка без преувеличения текла рекой, затуманивая разум и обжигая инстинкт самосохранения огненной горечью дорогих напитков; магазины, спа-центры, бассейны — всё, чтобы не покидать это место, зачаровано ходя по сказочному кругу, сотканному из удовольствий, услужливого, готового исполнить любой каприз персонала, и больших денег. Но имея в запасе удачу, везение и пару сотен долларов, даже их можно заработать в сверкающем свете хрустальных люстр.

Поэтому сегодня Шэрен весь день, пока Ник на деловой встрече обсуждал возможность приобретения сети отелей, наслаждалась всеми благами фешенебельного комплекса, а статус спутницы гостя Антонио Мариотти — хозяина всего этого сияющего вертепа — делали отдых не просто запоминающимся, а эксклюзивным и идеальным, словно все здесь старались только для нее, удовлетворяли любые желания, даже те, которые она не озвучивала. К примеру, антицеллюлитный массаж она не заказывала. У нее и целлюлита-то не было, но массажистка, улыбнувшись, многозначительно ответила: «Дай бог, чтобы так и оставалось».

Шэрен закончила утомительные манипуляции с волосами и, обернувшись белоснежным полотенцем, вышла. В спальне ярко горел свет, а Ник, задумчиво сведя брови, застегивал запонки. Она, надеясь остаться незамеченной, тихонько прислонилась к дверному косяку и залюбовалась красивым мужчиной, с гордостью осознавая, что он теперь только ее!

Шэрен всегда нравилось наблюдать за ним и неважно, чем конкретно Ник занимался. Вот и сейчас она с удовольствием рассматривала его: Ник уверенно надел черный смокинг с блестящими атласными лацканами, в котором чувствовал себя абсолютно свободно, потому что привык носить дорогую одежду и бывать в шикарных заведениях. Поправил бабочку, отчего ткань пиджака натянулась, выгодно подчеркнув широкий разворот плеч и мощную спину. Шэрен довольно улыбнулась. За прошедшие с их примирения недели она много раз целовала его: исследовала губами тело, языком обрисовывала рельеф и запоминала каждую родинку. Но она до сих пор еле сдерживала желание кинуться к Нику и с восторгом воскликнуть — мой!

Ник, завершив туалет, резко вскинул голову и встретился с ней глазами. Всегда, когда он обнаруживал, что больше не один, смотрел именно так: жестко и испытывающе, будто чужак пробрался на его территорию и угрожал спокойствию. Такой взгляд поначалу вселял в Шэрен неясную тревогу, а та мощь, сила и бешеная энергия, которую всегда олицетворял собой Ник, и пугала, и завораживала одновременно. Как цунами, тайфун или разрушительный ураган — понимаешь, что они погребут тебя под сокрушительным ударом стихии, но, если увидел воочию — нет сил двинуться с места. Вот и сейчас она зачаровано смотрела на него: такого настырного и непреклонного, иногда расчетливого и циничного, но всегда любимого.

— Я уже говорила тебе, что ты очень красивый? — тихо спросила Шэрен, наблюдая, как он медленно приближается к ней.

— А если я скажу, что нет?

— Значит, ты напрашиваешься на комплимент.

— Может быть.

— Ты очень красивый.

Ник ничего не ответил, лаская взглядом голые плечи и стройные ноги, едва прикрытые белым полотенцем.

— Ты, вообще-то, должен покраснеть и смутиться! — шутливо сокрушалась Шэрен.

— Меня нелегко смутить, — покачал головой Ник.

— Тогда ты можешь попробовать смутить меня.

<tab>Он двумя пальцами потянул за махровую ткань, срывая покровы, открывая для себя дюйм за дюймом гибкое тело, затем отбросил полотенце и притянул к себе Шэрен.

— Как видишь, я еще не готова. — Она обвила его шею руками и легко поцеловала в губы.

— Мне кажется, ты готова, — развеселился Ник и взглядом указал на возбужденные розовые соски. Шэрен рассмеялась, подумав, как же быстро меняется его настроение: из неприкрыто чувственного в шутливое. В такие моменты ей казалось, что он совершенно не изменился за прошедшие годы. Это был все тот же веселый улыбчивый Ник. Добрый и милый, именно такой, каким она встретила его десять лет назад во Франции.

— Ты думаешь, стоит пойти, как тот король из сказки Андерсена? — с напускной серьезностью раздумывала Шэрен.

— Как голый король, точнее, королева, ты можешь ходить только передо мной, — строго проговорил он, зарываясь рукой в золотистые волосы и намереваясь показать, что может произойти с королевой, решившей пренебречь одеждой. Но его телефон ворчливо зазвенел, нарушая планы.

— Это Брендон. — Ник не стал принимать вызов, прекрасно понимая, что его уже ждут. — Мы будем в баре, собирайся, но не слишком задерживайся, а то он споит меня до начала вечера.

Когда он ушел, Шэрен достала из внушительной гардеробной наряд, купленный сегодня и спрятанный в черный чехол. Платье глубокого темно-синего цвета идеально подходило к ее глазам, а фасон — узкий лиф плавно перетекал в юбку, плотно облегая фигуру до середины бедер, затем расширялся книзу, позволяя свободно передвигаться, не прибегая к вызывающе длинным разрезам, — подчеркивал хрупкость и изящество хозяйки.

Шэрен провела рукой по гладкой, приятной на ощупь ткани, в сотый раз удивляясь, как кусок материала, пусть красивого и удачно скроенного, может стоить такую кучу денег? Ответа у нее не было, но благодаря Трейси, Шэрен научилась со скучающим видом рассматривать дорогие вещи, якобы принимая их цену как нечто само собой разумеющееся, хотя внутренне сильно негодовала, потому как позволить себе такие наряды могла исключительно в межсезонную распродажу или черную пятницу.

Но сегодня не было ни того, ни другого. Шэрен просто хотела выглядеть сногсшибательно для любимого мужчины. В последнее время деньги перестали быть для нее проблемой, кредитка Ника устойчиво обосновалась в ее сумочке, но платье Шэрен решила купить за свои деньги. Правда, пришлось потратить всю премию, выписанную за участие в слияние с «Крайс Эй Джи», но она не жалела. Она хотела быть для Ника красивой, а мужчины, сколько бы ни утверждали обратное, любят все же глазами.

Шэрен бросила взгляд в окно. На город давно опустился вечер: звезды горели необычайно ярко, а нарождающаяся луна, как символ благодатного обновления, вдохновляла на подвиги.

— Пора собираться, — вслух напомнила она себе, а то действительно придется переводить с пьяного английского, затем снова нырнула в гардеробную, извлекая из ее недр синие лодочки, и, сдув с них невидимые пылинки, проговорила:

— Классные туфли, хорошо, что Ник не выкинул.

***

— А сегодня будут чествовать только тебя, или есть еще какая-то культурная программа? — подшучивал над другом Ник.

— Конечно же, меня! — воскликнул Брендон. — Ну, и еще бокс, — смеясь добавил он.

— Да я только ради этого поединка и приехал!

Они стояли у барной стойки, потягивали бурбон и обменивались новостями. Брендон последние полгода прожил в Лас-Вегасе, а Ник — в Сан-Франциско. Им было о чем поговорить и что обсудить.

— Согласись, отделаться штрафом, пусть и крупным, вместо пятнадцати лет тюрьмы — великолепный результат. Мистер Мариотти мне благодарен, и грех не воспользоваться этим. — Брендон одним глотком осушил бокал и кивнул бармену, чтобы повторил.

Ник осмотрел роскошный, даже вычурный ресторан: цветная мозаика, позолота, замысловатый восточный орнамент и пестрые подушки. Ощущение, что находишься во дворце султана, не покидало. Только гарема не хватает, хотя…

— Понятно, почему тюрьма его не прельщала и щедрость не знает границ, здесь повеселей, чем за решеткой. Но, в любом случае, уверен, мистер Мариотти — кристально честный, а твои услуги всего лишь формальность.

— Мой друг, — Брендон церемонно поднял палец вверх, — все мои клиенты невиновны и чисты, как младенцы в день своего рождения. — Он сделал еще один большой глоток, горло неожиданно сильно обожгло алкоголем, заставив на секунду замереть, ожидая, когда пламя разбежится по венам и горячим покалыванием осядет в груди.

— Кстати, а с кем ты приехал? — не скрывая недовольства, что мальчишник все же отменяется, хрипловато поинтересовался Брендон.

— С женщиной, — посматривая то на вход, то на часы, рассеянно бросил Ник.

— Понятно, что не с мужчиной. Хотя Сан-Франциско считают самым толерантным городом в отношении голубков. Все может быть.