Шэрен заприметила одну из таких кабинок, в которой продавали горячий шоколад и трубочки с заварным кремом, и дала себе зарок обязательно заглянуть туда. Она остановилась практически у подножия внушительной железной конструкции, которая считалась одним из семи чудес света, или уже нет? Раньше она об этом как-то не задумывалась, поэтому прогнала эту мысль, как пришедшую абсолютно не вовремя, и осмотрелась. На данный момент приоритетной задачей было выхватить из многочисленных любителей старого французского кино высокую светловолосую фигуру Ника.

Удача или, возможно, высшие силы, судя по всему, благоволили именно к ней. Через несколько минут она зацепилась глазами за большую компанию студентов. Они смеялись, французская речь тут же перебивалась английской, кто-то дурачился, а кто-то без стеснения наслаждался обществом противоположного пола. Шэрен отвела глаза от целовавшейся парочки и заметила в толпе загорелую руку с черными спортивными часами. Именно такие вчера были на Нике. Она чуть обошла веселую компанию и улыбнулась. Интуиция ее не подвела! Но через мгновение ее улыбка скисла, как забытое на солнце молоко. Нашла она его и что? Подойти у нее духу не хватит, а смотреть со стороны совершенно не то, ради чего она сюда пришла. Шэрен исподлобья бросала косые взгляды на симпатичных девушек, окруживших ребят, и поняла, что ей здесь делать нечего.

«На что ты надеялась, чего хотела добиться?» — ругала себя и свои детские мечты Шэрен. Она остановилась, выдохнула и решила все же остаться посмотреть кино. В гостинице ее не хватятся до вечера, а сидеть в номере и грустить не хотелось. Не для этого она прилетела в Париж.

Большинство людей уже расстелили на зеленом газоне цветастые пледы и, наслаждаясь погожим днем и летним ветерком, активно переговаривались. Шэрен собралась последовать их примеру, когда услышала:

— Невероятная скорость передвижения!

Она резко обернулась. Перед ней стоял Ник. Такой же красивый и веселый, как она запомнила.

— Ты одна? — Он осмотрелся.

— Э-э, нет. Трейси где-то бродит. — Она рукой указала в сторону. Трейси действительно сейчас бродила по Тюильри*****. Так что Шэрен практически не солгала. — А ты?

— А я решил проверить свою догадку.

— Какую?

— Что ты приехала сюда ради меня, — полностью уверенный в своей неотразимости заключил Ник.

Она фыркнула, поражаясь такой нескромности, хотя догадка была абсолютно правильной. Затем повисла неловкая пауза. Что делать дальше Шэрен не знала. Они оба понимали, что в компании его друзей детям не место, но и просто уйти было бы невежливо.

— Если ты больше не считаешь меня маньяком-педофилом, то я хотел бы составить тебе компанию.

— А твои друзья не будут тебя искать? — с сомнением спросила она, но внутренне ликовала.

— Уверен, они даже не заметят моего отсутствия.

Следующие три часа они ели миндальное печенье, которое, как оказалось, обожал Ник, пили лимонад с мятным сиропом и много смеялись. Шэрен сначала переживала, что не поймет ни слова из французской классики, но сначала показывали короткометражное немое кино, а потом Ник взял на себя роль переводчика и короткими фразами передавал суть фильма.

Как бы Шэрен не желала сосредоточиться исключительно на экране, мозг категорически отказывался воспринимать старое кино, а взгляд то и дело падал на растянувшегося рядом мужчину. Сейчас у нее язык не поворачивался назвать его просто парнем. По ходу фильма они перебрасывались вопросами, и Шерэн выяснила, что Нику двадцать три года, он в этом году окончил учебу, а во Францию они с Брендоном приехали к бывшим сокурсникам, с которыми учились по обмену в Нантском университете.

Шэрен положила в пакет печенье и посмотрела на Ника, задумчиво постукивавшего пальцами по бедру в такт музыке. Сразу видно, что он много времени проводил на солнце: волосы выгорели, отчего он казался ярким блондином, но после следующей стрижки они, скорее всего, станут светло-русыми; кожа насыщенного бронзового оттенка, а белая футболка только усиливала контраст. Когда Шэрен поймала себя на мысли, что поочередно рассматривает широкие плечи и длинные ноги, то засмущалась и перевела взгляд на экран.

До вчерашнего дня о делах амурных она и не помышляла. Только училась. Никаких мальчиков. Так уж вышло, что первое разочарование в мужчинах она испытала еще в детстве, поэтому относилась к противоположному полу настороженно и, естественно, никакого интереса, который уже вовсю демонстрировали сверстницы, не проявляла. А вот сейчас, сидя на вязаном пледе среди множества людей, Шэрен остро ощущала присутствие лишь одного человека — Ника. Испытывала непонятное, но яркое, как акварельная палитра, чувство безграничной радости. Приятное, но странное, как снег в Калифорнии, желание быть с ним рядом. Волнующее, но неизведанное, как космические глубины, томление в груди.

Когда солнце начало клониться к горизонту, а легкий ветерок, до этого нежно перебиравший золотистые волосы Шэрен, стал сильнее, она нехотя взглянула на часы и с тоской подумала, что ей пора возвращаться.

На Марсово поле неспешно опускались летние сумерки, зажигались уличные фонари, а Эйфелева башня засияла яркими огнями. Приключенческий фильм, шедший до этого, сменила романтическая комедия, а парочки, окружавшие Шэрен и Ника, заметно придвинулись друг к другу.

— Мне уже пора, — проговорила она и поднялась.

Ник оторвал взгляд от экрана и, улыбнувшись, сказал, что отвезет. Шэрен спокойно поблагодарила его, искренне надеясь, что не светится, как рождественская елка.

— Мы завтра уезжаем в Долину Луары, — когда машина притормозила возле небольшого отеля, ответил на заданный вопрос Ник.

Шэрен даже представить не могла, что испытает такое жгучее чувство разочарования. Она знала, что именно так и должно быть, но горечь от вполне ожидаемого расставания оказалось трудно переварить.

Она сглотнула и, осторожно выдохнув, решилась.

— Ник, а ты можешь… э-ээ… поцеловать меня? — несколько раз запнувшись, попросила Шэрен.

Ник до этого расслабленно закинувший руки за голову и лениво скользивший взглядом по полупустой улице, повернулся к сидящей рядом девочке. Шэрен показалось, что ее сердце остановилось в ожидании приговора, а глаза беспорядочно бегали по красивому мужскому лицу.

— Зачем? — тихо спросил он.

Действительно, зачем? Шэрен и сама не знала, но отчаянно желала, чтобы ее первый поцелуй был именно с ним.

— Ну, понимаешь, — на ходу сочиняла она, — со мной учится мальчик, который мне нравится, а я никогда, еще никогда… — Шэрен развела руками, растеряв всю смелость и не находя сил закончить.

Ник неопределенно покачал головой и, взъерошив волосы, задумчивым взглядом окинул Шэрен. Девчонка, совсем еще ребенок. Худенькая, с острыми коленками и выступавшими из-под розовой майки лопатками, с закусанными до крови губами и от смущения пылающими щеками. Но вот большие глаза, цвет которых он так и не смог определить: то ли черные, то ли темно-синие, врезались в память, а густые вьющиеся волосы делали ее похожей на белокурого ангелочка. А кто откажется поцеловать ангела?

— А как мальчика зовут?

— Билли, — тут же нашлась Шэрен. Ник усмехнулся, не веря ни единому слову, но придвинулся ближе.

— Ну, раз Билли… — Он взял ее за маленький подбородок и легонько поцеловал. Шэрен провела языком по губам, размышляя: то ли это ветерок, то ли бабочка порхнула крыльями возле лица.

— Так целуются взрослые? — с недоумением проговорила она. — Похоже, у тебя опыта в этом деле столько же, сколько у меня.

Ник бесшабашно рассмеялся и, снова придвинувшись к ней, сказал:

— Как взрослые, значит?

Она кивнула и мгновенно оказалась в его объятиях. Крепких и надежных. Ник настойчиво прижался к девичьим губам и требовательно ворвался языком в податливую мягкость ее рта. Поцелуй был долгим и горячим, наполненный неведомыми ощущениями и запретными желаниями. Когда его рука скользнула вверх по бедру, Шэрен растерялась. Прикосновения Ника обжигали, а поцелуи лишали воли. Она несмело положила руку ему на грудь и легко провела пальцем по ключичной ямочке, не скрытой воротом майки, но через секунду все закончилось. Ник откинулся на спинку сидения и поднял глаза к потемневшему небу, а Шэрен просто смотрела на него. Пыталась запомнить каждую черточку, сохранить в памяти искрящиеся весельем прозрачные голубые глаза, и пронести через время миндальный привкус первого поцелуя.

— Уже поздно, тебе пора, — повернувшись, спокойно, словно и не целовал ее, произнес Ник. Она послушно кивнула и, открыв дверь автомобиля, вышла.

— Шэрен, — позвал он. Она обернулась. — Я бы встретился с тобой еще, лет через пять. — Ник подарил ей свою фирменную, бесшабашную улыбку и резко надавил на педаль газа.

*сэр, как добраться до Музея Человека?

**Здравствуйте.

***Привет. Что нужно, девочки?

****Общественный парк в Париже.

*****Дворец французских королей в центре Парижа.

Американские будни, или какими мы стали

Десять лет спустя. Сан-Франциско.

— Шэрен, мне необходима твоя помощь, — глядя ей прямо в глаза, устало произнес Фрэнсис.

Девушка поставила на стол чашечку с остывшим американо, к которому не притронулась с начала разговора, и посмотрела в окно. Ресторан, в котором они обедали, помимо огромных королевских крабов славился еще потрясающим видом на пролив «Золотые Ворота» и холмы «Твин Пикс». Шэрен задумчиво наблюдала, как вода постепенно меняет цвет: возле берега — прозрачно-голубая, чуть дальше — насыщенно-бирюзовая и, наконец, — темно-синяя, до самого горизонта. Как вдали зеленели полукруглые холмистые насыпи. Она вспомнила, как переводила текст древней рукописи, в которой испанские конкистадоры называли эти холмы «Грудь индейской девственницы». Тогда Шэрон смутилась, а сейчас равнодушно отметила, что действительно похоже: идеальная форма, мечта любой женщины.