Джой покидала его кабинет со своей первой месячной порцией таблеток. Они были такие же, как и у Иви. Круглая пластиковая упаковка с небольшими углублениями по краям, в каждом из них – по таблетке, одна в день. Джой не терпелось показать их Иви, но пока она небрежно оставила их лежать в сумке на самом видном месте, чтобы, когда она откроет ее, каждый мог увидеть, что у нее есть эти пилюли.

Вечером в четверть десятого Эвелин, как обычно, зашла в комнату Джой пожелать ей спокойной ночи. Джой сидела на кровати и смотрела очередную серию «Медового месяца».

– Пожалуйста, выключи телевизор, я хочу поговорить с тобой.

Джой была уверена, что мать собирается задать кучу идиотских вопросов по поводу ее визита к врачу. Джой нажала на кнопку, и изображение исчезло. Она села, нарочито вытянувшись в струнку, на кровати и скрестила руки на груди.

– Ну?

– Джой, не будь такой грубой. Я не собираюсь совать свой нос в твои дела. Все это только оттого, что у нас нет возможности поговорить.

– О чем? Я уже все знаю.

– Не сомневаюсь. – Эвелин вдруг вспомнила «Строго конфиденциально» и ту плохую роль, которую эта книжонка сыграла в ее жизни. Ей совсем не хотелось, чтобы Джой испытала то, что пришлось испытать ей – стыд и разочарование.

– Я уверена, что ты знаешь все о технике секса. Но это совсем не то, о чем я хочу поговорить с тобой. Знаешь, Джой, секс – это не только постель, куда можно завалиться с кем-нибудь и принять нужные позы. Твои чувства – вот что важно.

– Может быть, твои и важны, – сказала Джой, давая матери понять, что за обедом она уловила разницу между ней и отцом.

Если бы мать стала учить ее, как лучше кончить и добиться удовлетворения, это бы меньше смутило Джой, чем сентиментальность, которую она на дух не выносила.

– Твои тоже. Ты не исключение.

Мать редко бывала столь настойчива и категорична.

– И не только твои. Но и мужчины. У них тоже есть чувства. Чувства и оргазм неразделимы. От любви ты получаешь чувства, а от чувств – оргазм.

– Пустой набор слов, – сказала Джой. – Секс – это естественный физиологический процесс, нормальное желание, вроде чувства голода. Если я голодна и хочу гамбургер, то это не значит, что я влюбилась в гамбургер. – Джой вовсе не хотела подражать своей ближайшей подруге, но это была манера именно Иви – крутить вокруг да около, чтобы не каждый мог ее понять. А Джой как раз и стремилась, чтобы мать не разобралась в ее мыслях. Ей было бы проще поделиться ими с матерью Иви.

– Джой, ты еще маленькая девочка. Ты плохо представляешь себе, что это означает. Я не могу запретить тебе делать то, что ты хочешь. Все, что в моих силах, это предупредить тебя. Будь осторожна. Будь осторожна сама с собой. Будь осторожна со своими приятелями. Чувства – страшная сила. Уважай их.

Пока Эвелин говорила, она заметила, как маленькое личико Джой все больше и больше напрягалось и наконец застыло. Эвелин поразилась, какую гамму чувств приходится испытывать пятнадцатилетнему подростку Они такие ранимые, такие чувствительные, такие независимые. Поколение Любви. Они совсем не понимают смысла этого слова.

– Помни только, Джой, – повторила она, – не надо ложиться в постель просто так. Ни тебе, ни твоему парню.

– А может, у меня девочки? Ты когда-нибудь задумывалась об этом?

Мать посмотрела на Джой так, будто получила пощечину. Ей потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя.

– Джой! – промолвила она. Ей было нечего сказать, и она потянулась поцеловать дочь в щеку. Джой отпрянула и зарылась под одеяло. Она так и осталась лежать спрятавшись, глотая горькие слезы, до тех пор, пока Эвелин не вышла из комнаты, разбитая и опечаленная.

Джой сама не понимала, почему оказалась такой толстокожей. Она знала, что мать даст ей шанс извиниться, но не воспользовалась им.

3

Наступило лето 1967 года, и Джой, как обычно, вместе с матерью поехала в Нэнтаккет.

Джой поклялась Иви, что осенью она вернется в школу уже не девственницей. В голове у нее прокручивались два варианта.

Один вариант – Бойд Колемэн. Он – основной «претендент», второкурсник из Принстона, к тому же неплохой теннисист. На лето он устроился работать садовником-декоратором для того, чтобы подольше быть на солнце и заниматься физическим трудом. Бойд был блондином, и его ресницы выгорели на солнце до такой степени, что стали почти незаметными. Его отец играл на фондовой бирже, а мать целыми днями сидела на берегу, в баре, потягивая джин с тоникам. У него была машина, сам он походил на Роберта Рэдфорда, и Джой с первой же встречи положила на него глаз.

Вторым «претендентом» она наметила Дэйва Дэвиса. Он был местный. Его отцу принадлежала небольшая строительная компания, и по здешним понятиям он был весьма состоятелен. Одевался Дэйв просто – футболка, туго обтягивающие джинсы, закатанные до колен, и грубые рабочие башмаки. Он носил короткие баки, немыслимые в том кругу, где обучалась Джой, но, если приглядеться к нему повнимательнее, пожалуй, он потянул бы на сходство с Джеймсом Дином.

Дэйв имел репутацию местного племенного жеребца. Скорее всего, он перетрахал всех девушек в Нэнтаккете – по крайней мере тех, которых было возможно. Каждую субботу и воскресенье Джой встречала его в Чиско – лучшем месте для серфинга. У Дэйва была доска, и он, хотя не слишком блистал, все же мог кое-что показать на волнах.

Когда Бойд пригласил ее в кино – шел повторный показ «Касабланки», – Джой решила, что именно он станет первым. Ее не слишком заботило, кто именно возьмет на себя эту роль: они оба в равной степени привлекали ее. Бойд отвез Джой в кино на машине и весь сеанс держал ее руку в своей. Она подумала, что это обнадеживающее начало и, возможно, после фильма они поедут куда-нибудь в парк.

– Потрясающий фильмец, – сказал Бойд после того, как погас экран. – А ты не считаешь, что это потрясающе?

– Ага, – сказала Джой, – Хэмфри Богарт был просто душка.

– Фантастика.

Бойд открыл дверь машины и помог Джой забраться внутрь. Она постаралась представить, как он выглядит без одежды. Тело у него было потрясающее.

Бойд повел машину по Мейн-стрит. Они притормозили возле кондитерской, чтобы пропустить по стаканчику шипучки. Бойд объяснил, что ему приходится следить за своим весом, потому что, если он прибавит хотя бы один фунт, это немедленно скажется на его игре.

В половине одиннадцатого он припарковал машину около дома Баумов, подошел к Джой и поцеловал ее. Губы его были плотно сжаты. Джой вспомнила, как Иви рассказывала о своем романе с мистером Кэненом. Иви считала, что ее приоткрытый рот во время поцелуя как раз и покорил учителя. Но Джой не знала точно, как это делается. Втайне она надеялась, что инициативу возьмет на себя Бойд, но он этого не сделал. На какое-то мгновение он прижал ее к себе, и все.

– В одиннадцать я должен быть в кровати, – сказал он. – У меня строгий режим, ведь я собираюсь войти в сборную университета.

– Отлично, – сказала Джой. Она попыталась придать своему голосу побольше бодрости. Бойд явно хотел произвести на нее впечатление, и она не собиралась обижать его.

– Смотаемся во вторник в кино? – спросил он. – Дают «Полночную жару», а я люблю Сиднея Пойтера.

– А я балдею от Рода Стейджера! Вот уж секс-символ! – Джой думала, что удачно пошутила – ведь Стейджер был стар и явно надувался пивом. Она захихикала, но до Бойда не дошло.

– Ну, до вторника, – сказал он, сел в машину и уехал.

Джой так и не поняла, то ли он застенчив, то ли… что? На следующий день она сидела на скамейке у входа в аптеку, болтая с ребятами из школы «Род Айленд». Дэйв подкатил на своем пикапе и вошел в аптеку. На нем были такие обтягивающие джинсы, что сзади явно вырисовывались две половинки. Джой не могла не обратить внимания на его выпирающие ягодицы.

– Колоссаль? – заметила одна из девчонок, имея в виду Дэйва.

Джой ничего не сказала, но подумала, что он действительно выглядит очень сексуально, да и походочка у него будь здоров.

– Привет! – бросила она, когда он вышел из аптеки.

– Здорово! – отозвался он. Они вроде бы были знакомы. Года два назад, летом, мать Джой решила переделать лоджию в солярий, и Дэйв выполнил всю строительную часть: настелил полы, отделал стены деревом и даже кое-где разрисовал их.

Джой не знала, что бы еще такое сказать, к тому же другие ребята глазели на нее, и она почувствовала смущение. Какое-то мгновение они стояли молча, как бы оценивая друг друга. Наконец Дейв повернулся.

– Как-нибудь увидимся! – бросил он на ходу.

– Ага, – ответила Джой, – до скорого!

В субботу Джой намеренно пошла в Чиско. Она лежала на песке и пыталась читать, когда Дэйв подошел и растянулся рядом с ней. Он был в кошмарных нейлоновых плавках в красно-желтую клетку. «Интересно, – подумала Джой, – где он такие откопал?»

– Как, ничего? – Дейв показал на книгу.

– Нормально, – ответила Джой.

– Я не читал, – сказал Дейв. – Слушай, а ты не хочешь сегодня прошвырнуться в «Чикен бокс»?

Джой туда не захаживала. Это был грязный местный бар, где обслуживали и цветных – прислугу, которая приезжала на лето вместе с хозяевами.

Джой слышала о нем от Лидии, та частенько проводила в этом баре свои свободные вечера.

– Но ведь мне не дадут выпить, – сказала Джой. – В штате Массачусетс спиртные напитки до двадцати одного года не отпускаются.

– Ну и что? – удивился Дэйв. – Я возьму.

– О'кей, – ответила Джой. Она изо всех сил старалась не смотреть на ноги Дэйва, покрытые черными волосами.

Вечером Дэйв заехал за ней на своем пикапе. Это было просто здорово – ехать на высоком кресле в тарахтящей машине. На полу валялись гаечные ключи, тряпки, канистры, а сиденья были такие горячие, что Джой вертелась, как на угольях. Дэйв припарковался, и Джой поразилась, как много вокруг машин. У входа в бар стоял пожилой негр, который уважительно приветствовал Дэйва. Значит, он был шишкой в этом городе! Не спросив Джой, что бы та хотела выпить, Дэйв подошел к круглой стойке, заказал два крепких коктейля, и они сели за маленький столик, отделанный под мрамор, на котором еще оставались грязные стаканы и тарелки с остатками соуса. Местная рок-группа пыталась изобразить что-то из репертуара «Битлз». Джой оглядела пеструю черно-белую толпу и никого не узнала. Ей стало ясно, что она попала в совсем иной мир Нэнтаккета, о котором до сих пор не имела понятия.