– Мы с этим уже пожили, – замечает он. – Ты ничего не хочешь вывешивать?

– Нет, нет, хочу. Конечно, хочу. Просто, знаешь… хотела удостовериться.

Он скептически на меня смотрит, потом достает телефон и листает фотографии.

– Я думал про эту, – говорит он, разворачивая телефон ко мне, чтобы показать снимок: это тот, где он на одном колене, а я прижала ладонь ко рту. – Мне нравится, какой у тебя удивленный вид, – добавляет он.

– Ха. Ага.

У него кривятся губы.

– Все хорошо?

Я замираю. Мне кажется, что я попалась.

– Да. Нет, прости, что я… – Я умолкаю, не до конца понимая, за что извиняюсь.

– Это серьезный шаг, – допускает он. Его пальцы скользят по моему бедру. – Я пойму, если ты нервничаешь. Я не хочу тебя заставлять что-то делать, если ты сама не хочешь.

Глаза у него округлены и светятся заботой. Я наслаждаюсь этим зрелищем; возможно, это последний раз, когда он смотрит на меня с приязнью. Я в ужасе оттого, что нужно открыть ему правду, но я и так затянула с этой хитростью. Как ни ужасно признаваться, другой вариант еще хуже.

– Блейк, мне нужно кое-что тебе рассказать, – произношу я, заставляя слова сойти с языка, пока не струсила. – О том, как мы познакомились.

– Да? – спрашивает он.

– Я… – Я глубоко вдыхаю. У меня уже кружится голова. – Я случайно запостила кое-что в Инстаграм накануне вечером. Фотографию себя в обручальном кольце. И все подумали, что я на самом деле обручилась.

– Так… – говорит он, озадаченно глядя на меня.

– Так что в тот вечер, когда мы встретились, у меня был план: найти парня, который в итоге сможет сыграть роль моего жениха.

Он склоняет голову к плечу и морщит лоб.

– Но зачем?

– «Украшениями Бруклина» сразу так заинтересовались, – объясняю я. – Я никогда раньше не видела такого подъема продаж. Я бы убрала фотографию, но нам правда нужны были деньги, особенно когда нам подняли аренду и мы не могли себе позволить ее продлить. А потом… а потом я встретила тебя. И все пошло так хорошо. Я подумала: вдруг свадьба поднимет продажи, так же как «помолвка», – объясняю я, драматически расставляя пальцами в воздухе кавычки.

Он просто смотрит на меня с омерзением.

– Все произошло так быстро, – продолжаю я. – Рекламный агент предложил мне бесплатно сыграть свадьбу в отеле «Уит», а потом появилось платье, и просто не было подходящего момента, чтобы тебе все рассказать, потому что мы на самом деле друг в друга влюблялись.

– То есть ты меня все это время использовала, – без выражения произносит Блейк.

– Нет! То есть, возможно, поначалу это было кстати, но…

Он отчетливо передергивается.

– Но потом я почувствовала, что все это настоящее! Оно и есть настоящее. Я знаю, это трудно понять, но я не вру, когда говорю, что люблю тебя. Ты не можешь сказать, что то, что у нас с тобой, не настоящее.

– Не могу? Потому что у меня такое ощущение, что ты всю дорогу умело управляла нашими отношениями, чтобы набить кошелек, – обвиняет он меня.

– Ты сделал мне предложение по собственному выбору, – говорю я, выставляя подбородок. – Это был ты. И я была счастлива сказать «да».

Он смотрит на меня с такой горечью, что я сейчас разобьюсь вдребезги.

Он поднимается с дивана и, перейдя на другой конец гостиной, прислоняется к кухонному острову. Так сжимает край столешницы, как будто он помогает устоять на ногах. Я ничего не могу с собой поделать, у меня в глазах встают горячие слезы, которые вот-вот прольются по щекам.

– Ты использовала меня ради выгоды и ничего мне не сказала. Это не любовь, Элайза.

– Пожалуйста, Блейк, послушай, – умоляю я. Я, кажется, сейчас задохнусь. – Я знаю, это было неправильно. Я должна загладить свою вину. Но ты сам сказал, когда делал предложение – у нас будет лучшая на свете жизнь, вместе.

Повисает долгое молчание, Блейк смотрит на меня пустыми глазами. Я слишком боюсь отвести взгляд.

– Элайза, – тихо произносит он, так тихо, что я едва слышу. Это страшнее, чем если бы он кричал. – Уходи. Все кончено.

Я почти не чувствую ног, когда встаю с дивана.

– Я уйду. Уйду, – говорю я.

Надеваю туфли и хватаю сумочку.

Он по-прежнему стоит в кухне, неподвижно, с каменным лицом.

– Иди, – просто говорит он.

И я ухожу, закрывая дверь в квартиру своего жениха за спиной, судя по всему, навсегда.

Глава 21

Когда я просыпаюсь в понедельник утром, глаза у меня склеены. Они распухли, как грейпфруты, я плакала все выходные. Все какое-то гадкое и грязное: темные пятна косметики у меня на пальцах и на наволочке, мои сальные волосы, пропотевшие простыни. Небо снаружи тревожно голубое, как будто сейчас середина дня, а не мои обычные 7:30 утра по будильнику. В панике я хватаю телефон с тумбочки. Почти полдень. Конечно, я забыла вчера поставить будильник. У меня несколько сообщений и пропущенных звонков от Софи.

«Случайно заспалась, скоро буду», – пишу я в ответ, потом швыряю телефон на другую сторону кровати.

Чувствую я себя точно не так, как если бы заспалась. Я не спала по крайней мере до трех или четырех утра, пока мой мозг прокручивал одну и ту же сцену. Я раз за разом воспроизводила горький взгляд Блейка, холодный ужас, когда он понял, что я натворила, и ту боль, с которой он отказался даже сидеть рядом со мной. Я невольно переживала, что будет с Блейком, что случится с моей компанией и как все это отразится в прессе. Я понимала, что заслуживаю все это до последней капли: и панику, и отчаяние, и самобичевание. Я сделала кому-то больно ради собственных целей, а в итоге может оказаться, что они ничего не значат. Может быть, это карма. Может быть, я это заслужила – все потерять.

Я вытаскиваю себя из постели, надеваю самые удобные джинсы и огромную мужскую рубашку с распродажи, такую бесформенную, что можно не носить лифчик, а потом иду в ванную. Просто протираю средством для снятия макияжа под глазами, завязываю волосы в узелок и выхожу из квартиры. Не заслужила я выглядеть лучше.

Джесс подпрыгивает, когда я захожу в магазин.

– Ой, привет, – говорит она. У нее не получается сразу скрыть тревогу при виде меня.

– Привет, – отвечаю я.

Я удивляюсь, какой хриплый и низкий у меня голос. Джесс помогает паре примерять обручальные кольца, и они отстраняются, когда я плетусь через магазин. Счастливая пара, воркующая над моими собственными бриллиантовыми кольцами, – это последнее, что я сейчас хочу видеть.

В задней комнате Софи тянет смузи, глядя в Matrix, программу, которую ювелиры используют, чтобы создать фотореалистичные компьютерные модели новых украшений. Это последний шаг в процессе дизайна, после которого набросок превратится в осязаемое украшение.

– О господи, выглядишь жутко, – говорит Софи.

– Спасибо, – скриплю я.

Софи заняла кожаное кресло Хелен, так что я выбираю один из серых складных стульев напротив нее и сажусь.

– Что случилось? – нерешительно спрашивает Софи.

– Я рассказала Блейку правду. Он меня бросил, – объясняю я.

Я впервые произнесла эти ужасные слова вслух. Они кажутся неправдой.

– Элайза, мне так жаль, – говорит Софи и тянется через стол, чтобы взять меня за руки. – Мне так жаль, так жаль, что он это сделал.

– Мне тоже, – шмыгаю носом я.

– Ты как? – спрашивает она.

У нее на лице только жалость. Я качаю головой; я слишком подавлена, чтобы говорить. Я хочу одного: уткнуться в плечо старшей сестре и пореветь. Хочу рыдать, громко всхлипывая, чтобы она гладила меня по спине и по голове. Я подаюсь вперед и позволяю ей меня обнять.

Но в итоге я не могу расслабиться в ее объятиях. У нас есть проблемы поважнее моего разбитого сердца. Я пытаюсь дышать ровно, чтобы успокоиться.

– Софи, ты ведь понимаешь, что это для нас значит? Для бизнеса? – спрашиваю я.

У нее вытягивается лицо.

– Ох, – мрачно произносит она. – Говори.

Я выпрямляюсь. Как бы я ни была расстроена, мои чувства сейчас не главное. Я нас в это втянула, мне и надо стать достаточно сильной, чтобы нас вытащить.

– Я думала, что мы будем зарабатывать достаточно, чтобы продлить в октябре лизинг, – объясняю я, усилием воли перестав всхлипывать. – Но это было, когда я учитывала свадьбу и ставила на огромный всплеск продаж, отзывы в прессе и новых клиентов.

Я открываю на столе лэптоп и показываю Софи состояние наших финансов.

– Видишь, здесь все выглядит хорошо, – говорю я, показывая ей страницу с актуальными цифрами. Потом открываю другую страницу. – Я пересчитала все, спрогнозировав, как пойдут дела при повышении аренды и оглушительном успехе свадьбы.

– Довольно неплохо, – замечает Софи.

– Но потом… – Я открываю новую страницу. – Смотри, что будет, я посчитала, если аренда возрастет, а свадьба не состоится.

У нее вытягивается лицо.

– Мы останемся без денег, – тихо произносит она.

– И очень быстро, – подтверждаю я.

Она прикусывает губу и колеблется, прежде чем задать вопрос.

– Ты не думаешь… ты не думаешь, что есть способ вернуть Блейка, да?

При мысли о том, чтобы снова посмотреть ему в лицо, мне хочется рассыпаться в пыль.

– Я пока не сдаюсь, но, думаю, нам нужно готовиться к той реальности, в которой свадьбы не будет, – говорю я.

Она разглаживает руками нахмуренный лоб и на мгновение умолкает.

– А если уволить Джесс? – спрашивает она, достаточно тихо, чтобы ее голос не услышали в другой комнате.

– Если я это сделаю, меня замучает чувство вины, – вздыхаю я. – И ее помощь нам действительно нужна. У тебя дел предостаточно, ты занимаешься дизайном и заполняешь заказы, а я не всегда могу встать за прилавок. Мы полагаемся на нее, чтобы тут все работало, – ты же знаешь.

– А если мы закроем магазин и полностью уйдем онлайн? – спрашивает она.

Мы обсуждали преимущества оффлайнового магазина перед ведением дел только в Сети и раньше, когда только планировали запустить компанию и не были уверены, насколько смело можем мечтать. Тогда мы согласились: оффлайновый магазин привлекает тех, кто просто шел мимо, и сообщает делу желанный оттенок основательности. Это признак здорового бизнеса. А с эгоистической точки зрения – мы обе чувствовали, что выросли в магазине и, черт возьми, хотим свой.