– Я не к тому, что вы с Софи не готовились как проклятые.

Я не могу не думать о мрачных финансовых перспективах, которые рассматривала на этой неделе. Если бы я могла вернуться во времени и сказать себе, той, не открывать «Украшения Бруклина», я бы послушалась? Надо было послушаться?

– Слушай, Кармен, гарантий в мире вообще нет. Честно, мой бизнес может не дожить до конца года. Если тебе нужна простая стабильная зарплата, это не тот путь. Но ты так горишь этим всем, – говорю я.

У меня на сердце теплеет, когда я вспоминаю, как подписала договор на наш магазин, когда поняла, что моя любовь к украшениям превратилась в осязаемое место, где я могу помочь другим людям создать столь же крепкую эмоциональную связь с ними. Я хочу, чтобы и у Кармен это было.

– Ты изучила рынок, у тебя крутейшая концепция, и завтра в Pinnacle ты все сделаешь на высшем уровне. Никто не говорил, что быть предпринимателем легко, но если кто это и может, то ты.

Она тянется через стол и сжимает мою руку.

– Хорошо. Тогда я очень хочу, чтобы ты сказала, как тебе сопроводительные материалы.

Она показывает мне презентацию, которую подготовила, и все совершенно роскошно. Безупречное оформление в черно-белых тонах с хорошенькими вставками желтого и изящным шрифтом. Я горжусь Кармен. Когда мы допиваем кофе, она чувствует себя куда увереннее перед завтрашней встречей.

– Тебе пора, – говорит она, подавляя зевок. – Я все равно скоро сворачиваюсь и пойду домой.

– Уверена? – спрашиваю я.

– Да. Все в порядке. И к тому же девушке нужно поспать, чтобы быть красивой.

Она встает обнять меня на прощанье.

По дороге к метро мозги у меня звенят от кофеина. Поздняя весна всегда была моим любимым временем года; на этой неделе девять лет с тех пор, как я переехала в Нью-Йорк. В городе снова начинает бурлить жизнь, когда становится теплее: рестораны открывают летние веранды, чтобы люди могли сидеть на свежем воздухе с большими бокалами холодного розе; тротуары превращаются в море обнаженных рук; сумерки мерцают теплым лиловым на фоне золотых фонарей.

«Привет, – пишу я Раджу. – Какие планы на вечер?»

Мы не виделись с того неловкого момента у меня в квартире. Пора все исправить.

«В баре дохляк. Придешь потусить?» – отвечает он.

«Уже иду!»

Когда я через десять минут вхожу в бар, Радж уже поставил на стойку мое любимое пиво и тарелку палочек из моцареллы. Он сменил свое худи на черную футболку. Я удивляюсь, какие у него мускулистые руки – я, в общем, и не думала о том, какие у него там руки под этими рукавами, но не такие, точно.

– Где на этой неделе был «счастливый час»? – спрашивает Радж.

– Ты запомнил! – говорю я. Я и не помню, что рассказывала ему о нашем ритуале. Я забираюсь на барную табуретку и благодарно вгрызаюсь в сырную палочку. – Спасибо за них, кстати. Ты прелесть.

– А то.

Я рассказываю ему о планах Кармен запустить свой бизнес и о вечере в «Крыле». Он удивленно поднимает брови – явно под впечатлением.

– Круто, что она тоже решилась выйти в самостоятельное плавание. Хотел бы я, чтобы у меня на такое хватило духу.

– А ты когда-нибудь об этом думал?

Он качает головой.

– Не. Не для меня это. Я всегда думал, что может быть… У родителей ресторан в Куинсе, они меня воспитывали, чтобы работал на себя. Но если честно, мне лучше работать с другими и на других. Хотя я прямо сейчас ищу работу.

– Кодером?

– Кодить или дизайн, да. Мне нравилось поначалу разрабатывать приложение для своего последнего стартапа, но под конец обслуживание стало довольно занудным.

У меня в мозгу что-то щелкает.

– Радж, а хочешь помочь Кармен? Она ищет, кто сделает ей приложение.

Он трет губы ладонью.

– Не буду врать, звучит интересно.

– Да? Я не знаю, насколько это сложно, но… – Я умолкаю.

Я уже пишу Кармен сообщение, рассказать, что, возможно, нашла для нее разработчика.

– Да, явно говорит девушка, которая по-прежнему пользуется древним Макбуком, типа девятнадцатого века, – когда он меня поддразнивает, у него загораются глаза. – Я видел эту штуку у тебя в магазине.

– Две тысячи тринадцатый был не так и давно! – пищу я.

Кармен уже ответила.

«Подробней?!?!?» – пишет она.

– Можно, я свяжу тебя с Кармен? – спрашиваю я Раджа.

Он пожимает плечами.

– Давай. С удовольствием узнаю что-то новое. Люблю стартапы.

Я сбрасываю им контакты. Все слишком просто.

– Ты всегда знала, что хочешь открыть свое ювелирное дело? – спрашивает Радж.

– Мысль о магазине пришла позже, но я всерьез увлеклась украшениями, еще когда была маленькой, – объясняю я. – У родителей был лодочный магазин, а рядом – ювелирный магазин потрясающей женщины, ее звали Хелен. Я там тусовалась все время, пока была ребенком, и она меня научила ценить изысканные украшения.

– Как наставник, – говорит он.

– Да. В школе я не могла себе позволить ничего из того, что у нее продавалось, это понятно, так что носила колечки с леденцами, помнишь такие, и притворялась, что они настоящие.

От этих воспоминаний я улыбаюсь.

Радж ухмыляется.

– Мне они нравились.

– Я не художник, как Софи, – продолжаю я. – Но мне нравилась сама мысль работать с украшениями, помогать людям найти что-то, что им на самом деле понравится, как Хелен. Когда она ушла на пенсию и закрыла магазин, я очень расстроилась. Мне всего этого не хватало, понимаешь? И вот тогда я поняла, что хочу открыть свой магазин.

Дальше разговор крутится вокруг того, почему мы оба умрем, прежде чем выплатим студенческие займы, и что бы стали делать, если бы выиграли в лотерею. Когда заканчиваются пиво и сырные палочки, снаружи уже совсем темно – я не знаю, куда делось время. За исключением парочки, которая выглядит так, словно у них неловкое первое свидание, мы с Раджем в баре вдвоем.

У меня раньше не было настоящих друзей среди парней. Нет, были, конечно, парни, которых я знала по колледжу, с которыми мы тусовались после занятий и в выходные, но это не то же самое, что у меня с Раджем. Там была дружба из удобства. Мы тогда жили в одном ритме: занятия, стажировки, вечеринки, спотыкающиеся, с мутными глазами походы в библиотеку с похмелья по выходным дням. Но нас с Раджем притягивает друг к другу некая гравитация, а еще он по-настоящему крут. С ним легко быть собой. А в наше время такого ужасающе мало.

– Я рад, что у нас все нормально, – внезапно говорит он, робко взглянув на меня. – Ну, знаешь, после того вечера.

– Ох, да. Да! Мне просто стало нехорошо. Спасибо, что так все это воспринял.

Он перегибается через стойку и обнимает меня.

– То есть все круто, – говорит он со смехом.

– Всегда, чувак, – отвечаю я, хлопая его по плечу.

Когда мы отстраняемся, он за долю секунды меняется в лице, блеск в глазах резко исчезает, и ему на смену приходит каменная сдержанность. Кашляет и отворачивается. У него загораются щеки. Я бы не покраснела, обнявшись с другом, но я недостаточно уверена, чтобы спросить, в чем дело. Я отгоняю эту мысль, комкаю салфетку и формулирую причину, по которой мне нужно уходить.

Часть 2. Сентябрь

Глава 16

Календарь каким-то образом перелистнулся на сентябрь. Я понимаю, что лето почти кончилось, только когда мой телефон жужжит, напоминая, что пора платить аренду. В «Украшениях Бруклина» работы больше, чем когда-либо. Всеми любимая звезда реалити-шоу обручилась в июне, у нее наше кольцо, так что немедленно последовал поток заказов на такие же кольца. Тем временем число подписчиков магазина в Инстаграме выросло до небес, это означает, что я провожу все больше времени в телефоне, отвечая на комменты и справляясь с постоянным наплывом сообщений в личку. Мы в самом деле зарабатываем серьезные деньги. Подъем бизнеса внушает мне надежды на будущее, но мы все ближе к дедлайну по продлению договора на аренду и ближе к свадьбе, которая кажется все менее реалистичной, если не появится жених.

Мои отношения с Блейком проходят отметку за отметкой: мы перезнакомились со всеми друзьями друг друга; он встретился с моими родными; мы вместе уезжали на выходные. Мы двигаемся вперед с пугающей быстротой. Но чем больше галочек мы ставим в списке, тем очевиднее становится, что надо пройти еще много всего до помолвки. Разве настоящие пары не обмениваются ключами? Они явно проводят вместе больше сорока восьми часов подряд. Я все еще переживаю, что слишком громко писаю у него дома.

Бывают моменты, когда я подумываю, не рассказать ли ему всю правду о наших отношениях. Я чаще, чем хотела бы это признавать, держусь с ним настороженно и не могу не думать, что причина в моем огромном секрете. Чем дольше я это от него скрываю, тем тяжелее понять, когда можно будет рассказать ему всю правду. Но если я с этим не разберусь, боюсь, он никогда не поймет, кто же я на самом деле.

Я почти открылась ему в тот вечер, когда он познакомился с моими родителями. Они как-то в пятницу в августе приехали из Мэна, чтобы забрать меня за день до вечеринки у моего дяди по случаю его выхода на пенсию. Я договорилась, что Блейк с нами пообедает. Он и мои родители опаздывали, я сидела одна за пустым столом пятнадцать минут, нервно перечитывая меню и гадая, как пройдет вечер. Мы с Холденом были вместе больше года, прежде чем решились познакомиться с родителями друг друга. Эти новые отношения в сравнении с теми достаточно сильны, чтобы знакомиться через пять месяцев? Я уже писала Блейку сообщение, объясняя, почему ему в итоге не надо приезжать, когда он приехал. Родители вошли в ресторан меньше, чем через минуту. У меня не было выбора, кроме как представить всех друг другу, словно все в порядке. Блейк, конечно, за пару минут очаровал их обоих. Мама кокетливо хихикала, когда он пожимал ей руку.

– Ох, Элайза, он красивый, – сказала она – вообще-то вслух – прямо при Блейке.