– Я Стефани, – внезапно говорит она, повернувшись ко мне и протягивая руку.

Пожатие у нее крепче, чем я ожидала.

– Элайза. Рада познакомиться.

– Элайза! – восклицает она. – Я так и думала, что это вы.

Я застываю, открывая и закрывая рот, как попавшаяся на удочку рыба.

– Уверена, вы уже устали это постоянно слышать, но, по-моему, я вас знаю по Инстаграму, – говорит она. – Я на вас подписалась, когда мы с Тедди еще только встречались. Мне так понравились ваши украшения. В итоге я влюбилась в другого дизайнера – без обид, – но правда, у вас потрясающие вещи.

Она рассеянно проводит пальцем по обручальному кольцу, броскому, ограненному «подушкой» камню в платине, окруженному нимбом из мелких бриллиантов. На вид два с половиной или три карата.

– Что ж, спасибо, что обратили на нас внимание, – говорю я, понизив голос, чтобы не привлекать внимание Блейка.

Я слышу, что он разговаривает с друзьями, но не могу рисковать, позволив этой женщине и дальше задавать вопросы. Вместе этого я перехожу в наступление и начинаю задавать их сама, чтобы ее отвлечь.

– А когда вы обручились?

Она радостно рассказывает про помолвку в канун Рождества, про то, как тяжело спланировать свадьбу в долине Напа, про планы провести медовый месяц во Флоренции и остальной Тоскане. Все это время мое лицо искажает широкая застывшая улыбка и я усердно ставлю точки кивками после каждого ее предложения.

– Но погодите, погодите, хватит обо мне, – говорит Стефани; ее глаза округляются, и она еще сильнее понижает голос. – Это… он?

Она самым неделикатным из возможных жестов указывает на Блейка. Мне хочется провалиться сквозь мраморный пол.

Меня слишком тошнит, чтобы говорить. Мысли путаются – одно неверное слово этой женщины, сказанное достаточно громко, чтобы услышал Блейк, и все может посыпаться. Я выбираю самый уклончивый ответ: улыбаюсь и поднимаю бровь, что, как я надеюсь, придаст мне загадочный и кокетливый вид, а не сделает похожей на маньячку.

– Простите, я на минутку, – говорю я Стефани.

Я оборачиваюсь и тяну Блейка за рукав:

– Можешь отойти со мной не секундочку?

Он разговаривает с Дэном, Ариэль, Питером и Джеффом, но не возражает. Он встает со стула и кладет руку мне на поясницу, пока я пробираюсь между столиками. Когда мы идем по залу, я вижу, как женщины смотрят на Блейка, и меня распирает от гордости. Я не готова его потерять.

Я увлекаю Блейка в укромный уголок возле гардероба. Кто бы там ни дежурил, он, похоже, вышел. Паника бьется у меня в груди стаей птиц, бешено хлопающих крыльями в попытке выбраться наружу. Я не знаю, что сказать Блейку, – я только знаю, что надо что-то сказать, что угодно, что оправдывало бы то, что я вытащила его из-за стола. Мы не можем вернуться за стол. Нельзя, пока там Стефани со своими вопросами и попытками разнюхать правду.

– Все в порядке? – спрашивает Блейк.

– Я в тебя влюбляюсь, – выпаливаю я.

Потом застываю, ужаснувшись тому, что сделала. У Блейка вздрагивают губы и округляются глаза.

– То есть я понимаю, все слишком быстро. Быстро же? И сейчас не время. И не место. Но я просто хотела, чтобы ты знал, и…

Блейк прижимает палец к моим губам. Наши взгляды встречаются. Уверенности мне не хватает даже на то, чтобы дышать. Я рою себе яму еще глубже.

– По-моему, я тоже в тебя влюбляюсь, – говорит он прерывающимся голосом. Качает головой. – Нет, я точно в тебя влюбляюсь.

– Да? – спрашиваю я.

От его слов меня будто неприятно бьет током.

– Да, – отвечает он, заправляя мне за ухо выбившуюся прядь волос.

Когда он меня целует, его руки легко скользят по зеленому шелку моего платья. Надежность его рук на моих бедрах кажется якорем, пусть сердце мое и бьется с опасной быстротой.

От последних шестидесяти секунд меня трясет. Я сбросила Л-бомбу только потому, что мне надо было чем-то его отвлечь. Я не знаю, почему первым мне пришло в голову именно это. Цель у меня была одна – увести его от Стефани, мне даже в голову не приходило до сих пор, что Блейк может в меня на самом деле влюбиться. Мы знакомы всего месяц. Я понятия не имела, что люди могут так быстро влюбляться.

И вот.

Блейк всю дорогу относился ко мне нежнее, чем любой другой мужчина. Он почти каждое утро на прошлой неделе варил мне яйца всмятку, как я люблю. Понятно, что он на самом деле слушает, когда я говорю, а не просто ждет своей очереди, чтобы что-то рассказать, как многие из тех парней, с кем я встречалась. Он трижды проверяет, не едет ли машина, если мы вместе переходим улицу, бормоча себе под нос «ценный груз», когда мы идем, держась за руки. Всего два дня назад я застукала его, когда он смотрел на меня с мягкой улыбкой. Когда я спросила, в чем дело, он просто пожал плечами и ответил: «Ты мне нравишься».

Честно говоря, я не думаю, что испытываю к Блейку именно любовь. Пока. Я могу себе представить, что однажды она расцветет. Он хороший, надежный мужчина, и я думаю, мне повезло, что мы встретились. Мне нравится проводить вечера, свернувшись рядом с ним клубочком в его квартире, и мне нравится быть с ним здесь. Но любовь – это что-то совсем другое; я помню ее отголоски по своим отношениям с Холденом: как поначалу его имя постоянно крутилось у меня на языке, какой головокружительный фейерверк во мне начинался каждый раз, когда мы целовались, и потом глубокое понимание, что он особенный, несмотря на кучу недостатков. Любовь – это не выбор. А выстраивать каждую минуту отношений с Блейком – еще какой. Меня почти тошнит от чувства вины, но я зашла уже слишком далеко, чтобы менять курс.

Следующий ход надо сделать очень осторожно.

– Хочешь… – Я смотрю на Блейка снизу вверх огромными обожающими глазами. – Хочешь, уйдем отсюда и отметим?

Он смотрит поверх моего плеча на толпу, сидящую позади нас, и смеется.

– В смысле сейчас?

Я волнуюсь, не пережала ли я – не погубит ли меня этот шаг. Попросить его уйти с главного для него события года, наверное, было слишком. Но он целует меня в макушку и соглашается.

– Да они в любом случае уже закругляются.

– Я принесу наши вещи из-за стола, – предлагаю я, уже делая шаг назад, чтобы у него не было возможности возразить.

Не думаю, что принимаю все слишком близко к сердцу; я не хочу рисковать, допуская общение Блейка со Стефани.

Я забираю телефоны, которые мы оба оставили на столе, и свою сумочку. Мой телефон светится: новое сообщение, которое, должно быть, пришло, пока я отвлекала Блейка.

«Привет. Это Радж. Просто хотел извиниться, если вдруг что-то в тот вечер пошло не так… Все как-то внезапно оборвалось. У тебя все хорошо?»

Я невольно представляю, как он склонился над барной стойкой и покусывает губу, набирая это сообщение с извинениями. Ужасно, что он вообще чувствует себя виноватым. Я возвращаюсь чуть медленнее, чтобы ответить как полагается.

«Привет! Нет, нет, у нас все отлично. Мне просто вдруг заплохело. Сейчас не могу разговаривать – потусим в ближайшее время?»

Я мысленно делаю пометку в календаре: написать ему завтра. Радж классный, с ним легко; я не хочу испортить нашу начинающуюся дружбу. Я сую телефон в сумочку и подхожу к Блейку, чтобы снова его поцеловать. Такому поцелую я обзавидовалась бы всего пару месяцев назад. Я знаю, мы так здорово смотримся вместе. Такие влюбленные. Когда мы наконец отрываемся друг от друга, рука Блейка лежит у меня на крестце.

– Я ведь не водил тебя к себе на крышу? – спрашивает Блейк.

– Не водил.

– Что скажешь: ты, я, бутылка шампанского и хороший вид? Приятный вечер.

На сердце у меня тяжело. Я не хочу его ранить. Он заслуживает знать правду о том, кто я и что я чувствую, – никакого больше вранья. Но у меня не хватает смелости открыться ему прямо сейчас.

– Такое я люблю, – говорю я.

Он улыбается и снова привлекает меня к себе.

– А я тебя люблю.

Глава 14

Я свернулась клубочком в старом кожаном кресле Хелен в комнате позади магазина; на коленях лэптоп, рядом пачка распечатанных и размеченных маркером банковских бумаг и блокнот с желтыми страницами, исписанными оптимистичными вычислениями. То, что осталось от моего кофе, уже остыло. Надо мной висит то же ощущение страха, что посещало меня во время занятий в библиотеке в колледже, когда я смотрела на расплывающиеся цифры, а мозги мои превращались в кашу. Но тогда, если бы я ошиблась в расчетах или не поняла, что к чему, худшим, что меня могло ожидать, была плохая оценка за семестр или за год. Теперь ставки выше: мне может не хватить денег на аренду. Я могу потерять магазин. И бизнес пойдет ко дну.

Теперь, когда я столько месяцев этим занимаюсь, я точно знаю, что именно нужно считать. Весь день я изучала наши продажи, расходы, общий доход, налоги, аренду, оборудование и зарплаты, проверила все дважды и трижды, чтобы увидеть, как эти цифры могут увеличиться или сжаться в зависимости от того, что ждет нас в будущем. Даже если мы пойдем на хитрые меры, например, урежем себе зарплаты и слегка поднимем цены, я не вижу, как мы можем безопасно согласиться на повышенную арендную плату. У нас просто не хватает денег.

Я склоняюсь над столом и утыкаюсь лбом в клавиши лэптопа. Я не могу себе представить, как это – остаться без денег. Мне что, придется опять работать на кого-то? Переехать в менее симпатичный район? Конечно, я бы могла. Но я раньше не бывала в таком положении, и мне оно не нравится. Пока я росла, моя семья перешла от жизни в достатке (когда мама и папа начали свое дело) к жизни в неплохом достатке (когда дела пошли на лад). Единственная финансовая заминка на моей памяти случилась только однажды, когда мы были еще маленькими и родители обсуждали, смогут ли отправить нас с Софи одновременно в летний лагерь. Когда мы достаточно подросли, чтобы задуматься о колледже, деньги проблемой не были. Мы знали, что обе можем поступить в университет штата Мэн и у нас все будет в порядке, или поступить в частную школу за пределами штата, и у нас тоже все будет очень даже неплохо. Я выбрала изучение бизнеса, потому что мне нравилось понимать, какие стратегии обеспечивают успешное развитие компании. Пока я не доучилась до середины первого семестра, мне даже не приходило в голову, что из-за своего дела можно остаться полным банкротом.