В общем, сегодня вечером у нас дебют. Я встречусь с его коллегами и знакомыми – профессиональными ювелирами. Может быть, там и фотографы будут. Мы впервые будем выглядеть настоящей парой. Благотворительный бал – это не просто особенное свидание. Если все пройдет как надо, он станет еще одним важным шагом к воплощению моего плана. Если пройдет плохо… об этом я думать не хочу.

Uber тормозит перед вытянутым зданием под мостом на Пятьдесят девятой улице. Фасад украшают высокие гранитные арки. В окнах сияет мягкий янтарный свет. Я осторожно вытаскиваю хвост платья из машины и делаю глубокий вдох, прежде чем зашагать по парадной мощеной дорожке, которая ведет внутрь.

«Захожу».

«Иду тебя встречать».

Он открывает двойную стеклянную дверь раньше, чем я дохожу до здания. Первое, что я замечаю, – это смокинг; Блейк словно родился, чтобы его носить. Второе, что я вижу, – улыбка Блейка, с морщинками у глаз, искренняя.

– Ты такая красивая, – говорит он издали.

Я ничего не могу с собой поделать, я краснею. От его комплиментов у меня бабочки в животе. Я цепляюсь каблуком за слегка выступающую плитку и теряю равновесие, но успеваю выровняться, избежав конфуза.

– Привет-привет! – говорю я, указывая на смокинг Блейка. – Ты и сам ничего.

Смотреть ему в глаза, пока я прохожу последние несколько шагов, разделяющие нас, было бы слишком волнительно, поэтому я позволяю взгляду скользнуть ему за плечо к толпе внутри. Когда я наконец подхожу к Блейку, он кладет руки мне на бедра и привлекает к себе, чтобы поцеловать. Я стараюсь соблюсти баланс между ответом на поцелуй и размазанной губной помадой. Когда мы отстраняемся друг от друга, он со значением проводит пальцами по часам на моем запястье.

– Ты их надела, – говорит он с гордостью.

– Конечно, надела. Спасибо тебе большое. Это было так неожиданно!

– Я подумал, будет весело устроить тебе сюрприз на работе.

– Тебе это нравится, да?

– Надо, чтобы девушка временами привставала на цыпочки, – говорит он, берет меня за руку и ведет внутрь.

Если бы он только знал. Я так часто стою рядом с ним на цыпочках, что могла бы носить пуанты.

Внутри «Густавино» потрясает, как и снаружи. Потолок – море облицованных плиткой арок, которые поддерживают величественные колонны. На каждом столе стоит впечатляющая композиция из белых цветов. В толпе полно элегантных смокингов и сверкающих шелковых, ярких платьев. Блейк уверенно ведет меня к группе возле бара.

– Не возражаешь, если я тебя кое с кем познакомлю? – спрашивает он.

– Конечно, – отвечаю я, надеясь, что он не почувствует, какими влажными у меня стали ладони.

Парни много лет меня ни с кем не знакомили – в последний раз это было так давно, что в общем-то единственное, что сразу вспоминается, – это знакомство с друзьями Холдена в залитом пивом подвале в колледже. Не сравнить с благотворительным банкетом Блейка.

Он легко входит в общий круг; все расступаются, чтобы впустить нас обоих. На лицах ожидание, как будто они знали, что я приду.

– Друзья, это моя девушка, Элайза, – произносит он, легко вворачивая мой новый статус. – Элайза, это мой Дэн, его жена, Ариэль, Питер, он возглавляет отдел развития, и его партнер Джефф.

Дэн. Ариэль. Питер. Джефф. Я стараюсь удержать эти имена в памяти; я пока не понимаю, кем Блейк считает этих людей: коллегами или настоящими друзьями. Я пожимаю руки мужчинам и жду, что Ариэль тоже протянет свою, но она заключает меня в объятия и целует в щеку. У нее светлые волосы, заплетенные в высоко уложенную косу, так, чтобы открыть сверкающие серьги, свисающие почти до плеч; китч, бижутерия, но из тех, что получше, ценник на такую может быть и трехзначным. Я выдыхаю – если других общих тем не найдется, сойдемся на украшениях. На мне изумрудные гвоздики от «Украшений Бруклина», в тон платью. Хотелось бы, чтобы больше моих клиентов интересовали какие-то камни кроме бриллиантов; когда есть разнообразие, торговать куда веселее.

– Вот мы и встретились, – говорит Дэн, игриво улыбаясь Блейку.

– Я же говорил, что она настоящая, – отшучивается тот.

Настоящая? Меня снова охватывает чувство вины за то, что я с ним не до конца честна. Я с внушительным звуком стучу себя сбоку по голове костяшками.

– Ха. Настоящая. Честное слово, – говорю я, пытаясь засмеяться.

– Я принесу нам выпить – тебе что? – спрашивает Блейк, сжимая мою руку.

Он уже собрался в бар.

– Что себе возьмешь, то и мне, – отвечаю я; я слишком нервничаю, чтобы выбрать.

И вот я остаюсь с его компанией одна. Вообще-то я не из робких – совсем наоборот. Но я так отчаянно хочу вести себя правильно. Меня трясет. Мы с Ариэль пару секунд смотрим друг на друга, а потом обе выпаливаем: «У вас красивые серьги!» Из-за одинаковых реплик мы смеемся, напряжение спадает.

– Чьи они? – спрашивает Ариэль.

– Вообще-то мои. У нас с сестрой ювелирное дело, – объясняю я.

– О, и как называется?

– «Украшения Бруклина».

Ариэль щурится. Я сжимаю пальцами застежку сережки, внезапно с ужасом думая: вдруг она меня узнала?

– Это же…

Она достает телефон и начинает листать Инстаграм. У меня холодеет кровь. Я пытаюсь заглянуть в ее экран. Десять мучительных секунд спустя она поднимает на меня глаза и качает головой.

– Нет, я на секунду решила, что это вы сделали кольцо моей подруге. Но, наверное, это какая-то другая компания – простите, что с кем-то вас перепутала.

– Ничего, – отвечаю я, растягивая губы в принужденной улыбке.

К счастью, в игру вступает остальная часть команды, мне задают вопросы о том, как мы с Блейком познакомились и в каком районе я живу. Я в ответ тоже спрашиваю о чем-то подобном. Вокруг порхают официанты, предлагающие блюда с закусками: брускеттой, крокетами, говяжьим соте, каждое украшено еще обильнее, чем предыдущее. Вскоре возвращается Блейк с двумя бокалами шампанского.

Я отпиваю из своего и пытаюсь расслабиться. Рука Блейка лежит на моей спине, он привлекает меня к себе. Они с друзьями непринужденно обмениваются шутками – и чем больше я на них смотрю, тем отчетливее понимаю, что этих людей он на самом деле считает своими друзьями, не просто коллегами. Кажется, что он ведет всех за собой, и это понятно, он ведь основатель и генеральный директор. Все в компании слегка разворачиваются в его сторону, да и сам банкет, похоже, был его затеей.

– Он никогда не упустит возможности покрасоваться в смокинге, – тихонько говорит мне Ариэль. – На нашей свадьбе он практически затмил Дэна.

Мы обе поворачиваемся и смотрим на мужчин. Дэн тоже в смокинге. Будем честны, вопрос, на ком смокинг смотрится лучше, даже не обсуждается.

Пока я болтаю с Ариэль, мне приходит в голову забавная мысль. Если Блейк – мой парень, а это его друзья, то они ведь вполне могут стать и моими друзьями. Вот так я могу жить: наряжаться для балов, где обязателен смокинг, обсуждать с Ариэль украшения, угощаться крохотными закусками, которые разносят официанты. Что-то совсем незнакомое – и очень правильное. Я переехала в Нью-Йорк за такой жизнью. Блейк может быть последним кусочком мозаики, который все поставит на место.

Над залом разносится голос, приглашающий нас на наши места. Я оборачиваюсь и вижу на сцене человека с микрофоном. У него над головой растяжка: «Американская кардиологическая ассоциация». Все понятно – конечно, Блейк хотел быть сегодня здесь. Он, наверное, поддерживает это начинание в память об отце. Блейк ведет меня и своих друзей к столику между баром и сценой, покрытому белой скатертью, на которой больше приборов, чем в Crate & Barrel. Я мешкаю, не зная, куда сесть, но Блейк показывает мне на место справа от себя. Его друзья рассаживаются слева. Незнакомая блондинка подходит и спрашивает, не буду ли я возражать, если они с женихом займут свободные места рядом со мной.

Я вопросительно смотрю на Блейка.

– Нет-нет, конечно! Пожалуйста, присоединяйтесь! – говорит он.

Женщина откидывает юбку своего вышитого черного платья в сторону и изящно садится рядом со мной, как будто для нее это обычный субботний вечер. Ее жених, худой молодой человек в смокинге, не расстающийся с телефоном, присоединяется к нам.

– Мы на самом деле выкупили только полстола, – тихо признается Блейк.

– И что? Все потрясающе. Просто потрясающе, – отзываюсь я.

Я даже не заметила, что в зале играл эмбиент, но музыка стихает, когда все усаживаются. Смолкают разговоры.

Ведущий, мужчина за пятьдесят, который, похоже, нарочно подбирал красную бабочку под цвет плакатов ассоциации, откашливается. Он представляется, назвавшись членом правления, и поздравляет всех нас с тем, что мы решили поддержать столь достойное дело. Публика аплодирует; я хлопаю, потом кладу руку на колено Блейка в знак поддержки.

Он смотрит на меня с благодарностью.

– Спасибо, что ты здесь со мной, – говорит он, придвинувшись настолько, что его губы касаются моего уха.

Ведущий объясняет, что он в правлении уже больше двух десятков лет, после того как его брат скончался от сердечного приступа. Когда он рассказывает о смерти родственника, голос у него не дрожит. Понятно, что он столько раз произносил эту речь, что и сам сбился бы со счета. Удовольствие аудитории от самой себя тускнеет, атмосфера становится тягостной.

– Вот почему так важно, чтобы американская кардиологическая Ассоциация продолжала работать, – заключает ведущий. – Благодаря средствам, собранным сегодня, она, уверен, продержится еще не один год. Я бы хотел представить нашего первого гостя…

Ведущий вызывает троих гостей, чтобы они поделились своими историями. Каждого затронули сердечные болезни – или его самого, или кого-то из близких, и они произносят прочувствованные речи о том, как ассоциация спасает жизни. Пока они говорят, официанты крадучись обходят столы и собирают заказы.

Когда речи заканчиваются, возвращается ведущий, чтобы пригласить присутствующих приступить к ужину и пообщаться. Блондинка рядом со мной ерзает на стуле, бросает на меня неловкий взгляд и снова поворачивается к жениху. Увидев, что он опять уткнулся в телефон, она вздыхает и делает большой глоток шампанского.