— Но нас не приглашали в павильон Итона. Мы попадем в неловкое положение.

Миссис Грейвз сжала затянутой в перчатку рукой ладонь Милли.

— Дорогая, ты не должна испытывать ни малейшей неловкости по поводу вашего брака. Никогда не забывай, что конкретно ты приносишь с собой в этот союз, и никогда не считай себя ниже только из-за того, что он молод и красив. Он заключил очень выгодную сделку. Ты понимаешь?

На самом деле следовало спросить: понимает ли он?

Он не понимал. И никогда не поймет.

Миссис Грейвз ласково коснулась щеки Милли.

— Я очень люблю твоего отца, но как бы мне хотелось, чтобы он не был столь безрассудно упрям в отношении твоего брака. Ты заслуживаешь мужа, который бы высоко ценил и берег тебя. Считаю, что мужчине, который получит твою руку, несказанно повезет. Но реальность такова, как она есть. Сегодня я привезла тебя сюда. Не прячься, любовь моя. И не отступай. Я знаю, тебе придется нелегко. Но будет только хуже, если ты возьмешь и запрешься в чулане. Держи голову высоко. Отстаивай свои права. Он не пригласил нас, хотя должен был это сделать. Значит, надо самой заявить о себе. Заставить его публично признать твое место в его жизни.

Она не могла. У нее не было сил кого-либо заставлять. Ей лишь хотелось исчезнуть.

— Да, мама, — сказала она.

— Прекрасно. — Миссис Грейвз похлопала Милли по плечу. — А теперь позволь мне немного вздремнуть. Затем мы во всем своем великолепии предстанем перед лордом Фицхью. И лучше бы ему остаться джентльменом и отнестись к нам с должным почтением.

Миссис Грейвз задремала. Милли не выпускала из рук носовой платок. Мальчик из соседней кареты громко комментировал ход игры, к счастью, не упоминая имен отдельных игроков.

Внезапно юнец замолчал на полуслове. Милли взглянула на него, подумав, не подавился ли он чем-то, что только что уплетал. Но мальчик замер, глядя вперед, челюсть его отвисла едва не до земли.

И не он один так реагировал. Остальные, сидевшие с ним в карете, — родители, сестра и брат — тоже замерли в немом изумлении. Вокруг них почти все находящиеся в экипажах побросали свои дела и уставились в том же направлении.

Милли повернулась кругом и увидела самую прекрасную женщину в этом Божьем мире. Сказочное создание, должно быть, возродившаяся Елена Троянская, или сама Афродита, спустившаяся с Олимпа, чтобы встретиться со своим Адонисом.

Она словно бы не шла, а скользила над землей. Ее кремовый кружевной зонтик прикрывал черты лица, поражающие своей безукоризненностью и в то же время тревожащие чем-то неясным, отделяющим прекрасное от просто красивого. Милли могла бы поклясться, что облака, защищавшие толпу зрителей от солнца последние полчаса, внезапно позволили одному сверкающему лучу упасть на эту женщину, чтобы высветить ее неземную красоту, потому что было бы невежливо оставить подобное очарование неосвещенным.

Невероятно, но она подошла к ландо Грейвзов.

— Мисс Грейвз, если не ошибаюсь? — спросила она с улыбкой.

Ее улыбка была настолько ошеломляющей, что Милли едва не упала в обморок. Ей стоило больших усилий обрести голос. И действительно ли она мисс Грейвз? Может быть, красавица спрашивает о ком-то другом?

— Ах… да?

— Я понимаю, что невежливо представляться самой, но, учитывая, что мы скоро станем родственниками, надеюсь, вы не станете слишком возражать?

Милли никак не могла взять в толк, о чем говорит с ней эта незнакомка. По правде говоря, она почти не слышала слов, ее внимание полностью сосредоточилось на движении ее губ. Но в одном она была твердо уверена: о чем бы ни попросила эта женщина, никто бы никогда не осмелился ей возразить.

— Нет, нет, конечно же, нет.

— Я миссис Таунсенд. А эта симпатичная юная леди — моя сестра, мисс Фицхью.

Пока миссис Таунсенд не представила свою спутницу, Милли даже не заметила, что с ней есть кто-то еще. Действительно, рядом стояла высокая, стройная рыжеволосая девушка, по-своему очень хорошенькая.

— Очень рада познакомиться с вами обеими, — сказала Милли, все еще потрясенная красотой миссис Таунсенд.

— Вы помолвлены с моим братом-близнецом, — сказала мисс Фицхью, заметившая, что Милли никак не сообразит, в чем дело.

— О, конечно.

У него есть сестры. Милли знала об этом. И теперь, оправляясь от потрясения, она даже вспомнила, что его сестры долгое время находились за границей. Мисс Фицхью в школе в Швейцарии, а несравненная, миссис Таунсенд в Гималаях, на охоте со своим мужем.

— Мы с мистером Таунсендом решили вернуться, как только узнали о кончине прежнего графа. Мы старались поспеть как можно быстрее, но только вчера пересекли пролив, — объяснила миссис Таунсенд, — прихватив в Женеве мисс Фицхью.

Сначала Милли подумала, что миссис Таунсенд не имеет возраста, как богиня. Но она действительно была очень молода, ей едва исполнилось двадцать.

— И я очень рада, что мы поспешили, — продолжала миссис Таунсенд. — И только когда мы высадились на английский берег, нам стало известно, что дата свадьбы уже назначена.

Мистер Грейвз, не желая потерять еще одного потенциального зятя из-за превратностей судьбы, потребовал, чтобы венчание состоялось, как только финансовое соглашение будет подписано. Но лорд Фицхью наотрез отказался. Он не может жениться, пока не закончит школу. Поэтому свадебная церемония была назначена на следующий день после окончания летнего семестра, до нее оставалось чуть больше двух недель.

— Наш брат прекрасный молодой человек — самый лучший из всех, — продолжала миссис Таунсенд. — Но он мужчина и поэтому ничего не знал о том, что необходимо делать в случае помолвки и свадьбы. Кроме того, он не мог руководить всем из Итона. Но теперь, когда я вернулась, мы быстро все уладим. Начнем с приема в саду, чтобы представить вас нашим друзьям, затем званый обед, чтобы отпраздновать помолвку, и, конечно, когда вы вернетесь после медового месяца, бал в вашу честь — то есть бал в деревне, потому что Лондон к тому времени опустеет.

Милли была крайне разочарована. Все оказалось совсем не так, как она предполагала. В ее сердце еще сохранялась тень надежды, вера в то, что прохладное отношение лорда Фицхью объясняется недовольством его родных тем, в какого рода брак он вынужден вступить, чтобы спасти их фамильное достояние.

Теперь, когда его сестры оказались добрыми и готовыми оказать поддержку, а миссис Таунсенд предложила использовать все свое влияние, чтобы помочь Милли войти в высшее общество, ей не на что было надеяться.

Этот брак уничтожит ее.

Она не могла бежать. Ей некуда было спрятаться. И свадьба должна была состояться через две недели.

Когда ее осенила спасительная идея, Милли только удивилась, как она не додумалась до этого раньше.

Или, возможно, додумалась за все те дни и ночи, прошедшие с тех пор, как стало ясно, что ей суждено стать женой лорда Фицхью. Пытаясь не зацикливаться на самом худшем, наверное, она планировала именно это.

Миссис Грейвз проснулась вскоре после того, как миссис Таунсенд объявила о своих планах относительно приема в саду, званого обеда и бала. Участия Милли больше не требовалось, и она могла свободно уточнять и улучшать свой план, притворяясь, будто прислушивается к обсуждению.

Потом подошло время вечернего чая и прогулки в павильон игроков Итона. Представление друзьям лорда Фицхью прошло для нее как в тумане. Милли была безмерно благодарна миссис Таунсенд, в чьем присутствии молодые люди с трудом могли произносить связные фразы. Не говоря уже о том, чтобы помнить, что лорд Фицхью не горит желанием жениться на этой серой мышке, которой их представляют.

Затем она попросила лорда Фицхью отойти на пару слов. Благодаря магнетическому влиянию миссис Таунсенд лорду Фицхью не оставалось ничего, кроме как отвести Милли на несколько шагов в сторону от возбужденных игроков в крикет, пытающихся произвести впечатление на его красавицу сестру. Шум окружающей павильон толпы обеспечивал Милли и ее жениху уединение, в котором они нуждались.

Он показался ей худощавее, чем она помнила, более настороженным, но голос его звучал спокойно:

— Чем я могу вам помочь, мисс Грейвз?

Неужели он всегда будет так говорить с ней, с этой педантичной отстраненной вежливостью?

— Я много думала о том, что вы сказали в тот день. Вы заставили меня лишний раз осознать, что меня принуждают к браку. У меня никогда не было другого выбора, я всегда знала, что единственный способ оправдать мое существование на этой земле — это стать средством, объединяющим имя Грейвзов с древним аристократическим семейством. Это нелепая цель. Но таковы уж обстоятельства нашей жизни, что мы должны забыть о себе и продолжать делать то, что от нас хотят, иначе нам обоим будет гораздо хуже. С вашим предшественником вопросов не было. Я должна была как можно скорее произвести на свет наследника. Но… могу ли я предположить, что вы не торопитесь стать отцом? — Он посмотрел налево. Милли не стала прослеживать его взгляд, но она не сомневалась, что если бы сделала это, то увидела бы юную леди, которую он любил.

— Наверное, вы правы, — сказал он. — У меня нет желания посещать детскую в ближайшее время.

— Я того же мнения. Я не хочу становиться матерью ни сейчас, ни через несколько лет.

— Так что вы предлагаете? Договор о неразмножении? — Мрачный юмор промелькнул в его голосе, но не в глазах.

— Что-нибудь чуть более исчерпывающее. Договор о свободе.

Он вскинул голову. Разговор, похоже, впервые его заинтересовал.

— Что вы имеете в виду?

— Мы произнесем свои обеты, а затем, пока не встанет вопрос о наследниках, будем жить свободно будто никогда и не стояли у алтаря. Заметьте, я ни словом не обмолвилась о вашем титуле. Здесь я не смогу вам помочь. Пока не найдете генерала, готового терпеть лорда в своих рядах, вам не сделать карьеру в армии. Но во всем остальном можете поступать, как вам угодно: путешествовать, проводить время с друзьями, ухаживать за всеми женщинами, которые вам нравятся. Поступайте в университет, если хотите. Вас не станет допрашивать ворчливая жена, когда вы будете возвращаться домой. Никакой ответственности, никаких последствий.