На этот раз читал он — «Историю упадка и разрушения Римской империи» Эдуарда Гиббона, том четвертый, — а она смотрела в окно. По большей части. Остальное время исподтишка изучала его.

Муж еще не набрал прежний вес, который потерял за время своего трехнедельного запоя, — одежда на нем все еще висела свободно, глаза запали, скулы резко выступали. Но он больше не выглядел нездоровым, только худым и печальным. Его волосы, коротко остриженные, придавали еще большую суровость его чертам, отчего он выглядел старше своих лет.

Он отложил книгу в сторону, сунул руку в карман и вытащил…

— Это соня?

— Это Элис, — ответил он, кивнув.

Элис была крошечной, с красивой золотисто-коричневой шерсткой и черными любопытными глазками. Фиц дал ей половину ореха, и она принялась его грызть с большим энтузиазмом.

— Она заметно округлилась, — сказал он. — Наверное, впадет в спячку уже на следующей неделе.

— Она ваша? Я не видела ее раньше.

— Она у меня уже три года. Последнее время за ней присматривал Гастингс. Я просто забрал ее назад.

Милли была очарована.

— Вы сами ее нашли?

— Нет, это подарок от мисс Пелем.

Изабелл Пелем. Улыбка Милли увяла. К счастью, он не смотрел на нее. Все его внимание было приковано к Элис.

Ничего удивительного, что он не взял Элис на их медовый месяц.

— Она просто прелесть, — удалось выдавить Милли.

Он погладил шерстку на головке зверька.

— Она само совершенство.

Он не предложил Милли подержать Элис. А она и не просила.


Было совсем нелегко вести трезвый образ жизни.

Иногда ночью, когда он не мог уснуть, когда тоска по Изабелл не давала ему дышать, Фиц задумывался о вещах, которые могли бы помочь ему забыться: виски, лауданум, морфий. Особенно часто он подумывал о морфии, о приятном оцепенении, в которое он мог бы его погрузить, даря длительное забвение.

В доме имелись все эти средства — он обнаружил их, когда впервые осматривал Хенли-Парк. Чтобы не поддаться соблазну, он уходил из дома гулять или бегать — чаще всего бегать — до полного изнеможения.

Хорошенько поразмыслив, Фиц вскоре сообразил, что существует и более легкий путь смягчить боль одиночества — обнаженное женское тело. Он сблизился с жившей по соседству вдовой, на пять или шесть лет старше его, которая была более чем рада принимать его у себя.

Элис впала в зимнюю спячку. Фиц держал ее в обитой тканью вентилируемой коробочке и проверял дважды в день. Все в его жизни теперь изменилось. А вот Элис оставалась единственной знакомой зацепкой, единственной связью с той жизнью, которую он знал.

Две недели спустя после их прибытия в Хенли-Парк Фиц получил от жены записку, что она хочет видеть его в библиотеке.

Если не считать ежевечерних встреч за ужином, он ее почти совсем не замечал вблизи. Хотя знал, что она, как и он, весь день занята хлопотами по дому и поместью.

Библиотека, мрачная и пропахшая плесенью, располагалась в северном крыле, в самой ветхой части здания. Милли перебирала книги, проверяя их сохранность. Фиц был удивлен, увидев ее в дневном платье из красновато-коричневого шелка. Со времени смерти мистера Таунсенда она постоянно носила траурные тона — безмолвный серый призрак где-то на периферии его сознания. Но сегодня живой осенний цвет ее платья сделал ее самым ярким объектом в комнате.

— Доброе утро, — сказал он.

— Доброе утро, — ответила она, обернувшись.

На мгновение он был поражен, как молодо она выглядит без тусклой темной одежды, так старившей ее. Если бы он встретил ее на улице, то никогда не дал бы ей больше пятнадцати.

Неужели Грейвзы солгали насчет ее возраста?

— Прошу прошения, но скажите мне снова, сколько вам лет?

— Семнадцать.

— Семнадцать? С каких пор?

Она опустила глаза, явно смутившись.

— С сегодняшнего дня.

Теперь смутился Фиц. Он и понятия не имел.

— С днем рождения.

— Благодарю вас.

Воцарилось неловкое молчание. Он кашлянул, испытывая смущение.

— У меня нет подарка для вас. Есть здесь что-нибудь, чего бы вам хотелось и что можно найти в деревне?

Она только махнула рукой.

— День рождения — всего лишь обычный день. Мне кажется, ужасно глупо, что люди так суетятся из-за этого. Кроме того, ваши сестры уже прислали книги и красивую коробку с новыми носовыми платками.

— Если Венеция со всеми ее неприятностями сумела вспомнить, значит, мне нет прошения — если не считать того, что я вообще не знал этой даты.

— Пожалуйста, не беспокойтесь об этом — на смену этому придет следующий год. Ну ладно, вы не возражаете против того, чтобы пойти осмотреть некоторые комнаты вместе со мной?

Фиц уже видел все комнаты, но раз уж у нее день рождения…

— Охотно, — кивнул он.

Она, очевидно, уже исследовала все комнаты множество раз и составила список всего, что требует ремонта. Это была экскурсия по северному крылу с демонстрацией всех неполадок. По пути она давала оценку состояния помещения и сообщала, в какую сумму обойдется ремонт.

Они зашли всего в третью комнату следующего этажа, когда Фиц огорченно фыркнул:

— Нам следовало бы просто взорвать весь этот дом.

— Это было бы слишком радикальным решением, — сказала его жена. — Но я бы не возражала, если бы мы избавились от этого крыла.

Он застыл на месте от удивления.

— Что вы сказали?

— Согласно учетным книгам и чертежам, это крыло является пристройкой, сооруженной в начале века. Первоначально наружная стена дома, если я не ошибаюсь, проходила прямо здесь. Из того, что мне удалось узнать, в этой пристройке не было никакой необходимости, разве что тогдашний граф позавидовал новому, более комфортному дому своего кузена и решил с ним состязаться.

И семья с тех пор увязла в долгах.

— Я знаю, вы пошутили, когда предложили взорвать дом. Но я бы хотела, чтобы вы обдумали возможность не восстанавливать северное крыло. Оно было неудачно задумано и не лучшим образом построено. Если даже мы все залатаем сегодня, нам придется постоянно следить за появлением новых протечек, подгнивших балок и трещин.

Северное крыло составляло две пятых здания. Фиц несколько мгновений смотрел на жену — она была настроена совершенно серьезно. Этой девочке отваги не занимать. Да и чему тут удивляться: она одна, без посторонней помощи, оттащила его от самого края пропасти.

— Хорошо. Давайте так и поступим.

Услышав, что он согласен, Милли слегка опешила.

— Думаете, нам следует запросить разрешение парламента на подобные действия?

Он немного подумал.

— Никто не обращается в парламент, прежде чем что-то реально произойдет, разве не так?

— Верно. — Она улыбнулась. — И нашего разговора никогда не было.

Он улыбнулся в ответ.

— А теперь, — она слегка наклонила голову, — если вы позволите, я должна посмотреть, стоит ли сохранять некоторые из книг.

И только позже, в своей комнате, глядя на безмятежно спавшую Элис, Фиц осознал, что он и его жена только что приняли свое первое совместное решение, как настоящая супружеская пара. Ну что ж, с чего-то надо начинать.

Этим вечером Милли ужинала одна. Лорд Фицхью прислал записку, что поужинает в деревенской пивной. Ужин скорее всего подразумевал встречу с женщиной. Не то чтобы она возражала против его намерения приятно развлечься, но все же, все же, все же…

Нет, Милли не хотела, чтобы он пришел вместо этого к ней. Она не желала, чтобы ее использовали только для такой цели. Но она невольно завидовала его любовницам. Ей тоже хотелось бы узнать, каково это — ощущать его поцелуи и ласки, когда он трезв. Его отличала особая природная грация, неповторимая манера двигаться легко и стремительно. Милли не могла удержаться, чтобы не рисовать в воображении, как это случится однажды, когда он внезапно увидит в ней не просто свою жену, а женщину, соблазнительную и желанную.

Но она всегда прогоняла эти глупые мечты, как только ловила себя на этом. Может, она и не в силах вытравить слабые ростки надежды в душе, но уж точно не собирается холить их и лелеять. Она будет упорно и безжалостно выпалывать их точно так же, как сорняки в огороде.

После ужина она расположилась в гостиной, чтобы поразмыслить. Милли решила последовать совету матери и завести роскошный сад. Но эту затею пришлось отложить, поскольку в первую очередь необходимо было восстановить более полезный в практическом плане огород для кухни. В поместье имелся таковой, однако с уходом главного садовника почти десять лет назад он совсем зарос сорняками.

Милли внимательно изучила старую схему окруженного стеной огорода, то и дело заглядывая в справочник по садоводству и огородничеству. Цветную капусту ей доводилось есть. Огурцы тоже. Сельдерей она никогда не пробовала, но по крайней мере слышала о нем. Но вот что такое сахарный корень? Или артишок, например?

Она отыскивала в справочнике португальскую капусту, когда, к ее удивлению, в гостиную стремительно вошел муж. Она думала, что он не появится до того, как она отправится спать.

— Добрый вечер, — приветствовала она его.

Возможно, дело было в освещении, но он выглядел таким… энергичным.

У Милли замерло сердце.

— Добрый вечер, — ответил он, остановившись перед ней, держа руки за спиной. — Я был вечером в деревенской пивной. Завтра утром к нам прибудут двадцать крепких мужчин, чтобы разобрать северное крыло, — или по крайней мере начать эту работу.

— Так скоро?!

Ее отец всегда тянул с выполнением своих решений. Даже когда он в принципе соглашался на изменение, он годами колебался, как именно приступить к его реализации. Милли никак не могла предположить, что лорд Фицхью займется перестройкой Хенли-Парка так быстро.