Однако продавец ошибался, цвета полностью совпали.

Но и Энн ошибалась, думая, что денег у нее в избытке. Неделя проходила за неделей, она каждый день посещала магазины декоративных тканей, художественные салоны и антикварные лавки и скоро заметила, что деньги на ее счете в банке тают с устрашающей быстротой. Она приобрела много антикварных изделий и картин — некоторые купила сразу, другие отложила. Выбрала дорогие канделябры. Счет за хранение ее сокровищ все увеличивался. Она поручила хорошему художнику расписать под фрески стены столовой, купила большое количество стекла и фарфора, подобрала более современную сантехнику для ванных и кухонь. Ей не удалось найти ковры по своему вкусу, и она заказала их. Совсем под конец ей пришло в голову, что в подвале достаточно места для бассейна и спортивного зала. К этому времени она уже поняла, что истратить деньги можно очень быстро.

Еще до того как дом окончательно перешел в их руки, у нее накопилось множество идей, которые она неизменно записывала. Водопроводчики, электрики и столяры готовы были приступить к делу. Перед ее мысленным взором красовался совершенно готовый дом — оставалось только привести все планы в исполнение.

Теперь ей казалось смешным, что раньше она не представляла себе, чем будет заполнено ее время. Оказалось, что дел даже слишком много: нужно было наблюдать за работой различных мастеров, обсуждать с ними возникающие ежедневно новые проблемы и принимать необходимые решения. Кроме того, она должна была всегда безупречно выглядеть в глазах своего требовательного возлюбленного и появляться в обществе. Лично для себя времени у нее почти не оставалось.

Алекс предупредил ее, что им придется много принимать, но действительность превзошла все ее ожидания. Быть хозяйкой в доме Алекса означало неизменную и почти полную занятость. Каждую неделю они давали как минимум один званый обед и сами бывали два или три раза в гостях. Один вечер отводился театру — опере или балету. В свою ложу они приглашали друзей и угощали их ужином после спектакля. По пятницам они уезжали в «Кортниз», где, как правило, собиралось большое общество, и рассматривали как особую удачу, если в воскресный вечер им удавалось остаться вдвоем.

Алекс, как убедилась Энн, никогда не переставал работать. Что бы они ни делали, с кем бы ни встречались, это всегда было связано с его деловой активностью.

Во время уик-эндов их посещали интересные люди, все время новые. Приятели Алекса принадлежали к разным социальным группам. Когда Энн была женой Бена, их друзья по общественному положению и доходам не отличались от них самих. В основном это были коллеги Бена или жители их поселка. Для Алекса подобных ограничений не существовало. Он с одинаковым интересом вел глубокомысленную философскую беседу с каким-нибудь епископом или университетским профессором и рассуждал о политике с министром или обсуждал сравнительные достоинства распределительных валов и цилиндров с участником автомобильных гонок или собственным механиком, оказавшимися в числе приглашенных. Среди друзей Алекса числились не только его деловые партнеры, но и многие художники, писатели, актеры, инженеры и шоферы такси. Где бы Алекс ни появлялся, он неизменно оказывался в центре внимания и сам проявлял ненасытный интерес к профессии окружавших его людей и их занятиям.

Энн все время надеялась, что один из гостей случайно упомянет о покойной жене Алекса. Сам он, кроме того случая на берегу, никогда о ней не заговаривал. В доме ей так и не удалось обнаружить фотографию или живописный портрет Нады. Внешность ее предшественницы очень интересовала Энн именно потому, должно быть, что она ничего о ней не знала. Укладывая вещи для переезда в новый дом, она рассчитывала наткнуться на альбом с фотографиями, но этого не случилось. У нее создалось впечатление, что Алекс постарался уничтожить всякое напоминание о прошлом. Вероятно, думала Энн, ему до сих пор больно смотреть на лицо той, кого он так любил в молодости.

Имя Нады никогда не произносилось, а прямо расспрашивать о ней Энн стеснялась. Только один раз, набравшись храбрости, она обратилась к Янни.

— Скажите, как выглядела миссис Георгопулос? — спросила она у него как можно равнодушнее, перелистывая для вида какой-то журнал.

— Она была очень красива, — коротко ответил он и поторопился уйти.

Энн не делала больше подобных попыток. Полное отсутствие информации привело к тому, что Нада в ее воображении день ото дня становилась все прекраснее, моложе и неотразимее. В жизни Энн появился новый призрак, с которым она не могла соперничать. Мало-помалу ревность к покойной жене Алекса прокралась в ее сознание.

Принимать такую массу гостей оказалось сложным делом, но во всех затруднениях Энн выручал превосходный штат прислуги. Вопреки ее опасениям новая кухарка Шарлотта продолжала работать у них в Лондоне и отвечала всем требованиям, а в Гэмпшире безраздельно царил молодой повар-француз. Энн предоставила этим двум одаренным людям даже составление меню.

Приезжая в Гэмпшир, она первым делом долго проверяла, в каком состоянии находятся спальни для гостей. Это, как правило, оказывалось ненужным, потому что миссис Бич, экономка, идеально за всем следила. Просто Энн чувствовала себя обязанной в качестве хозяйки дома стараться во все вникать.

Хотя бизнес составлял основу их светской жизни, далекие от него гости даже не подозревали об этом. Алекс был радушным и хлебосольным хозяином. На очередном приеме он и тот из гостей, с кем ему нужно было побеседовать, по взаимному уговору покидали общество и уединялись. Иногда они отсутствовали не более получаса, иногда значительно дольше. В любом случае Алекс возвращался всегда задолго до разъезда гостей.

— О чем ты разговаривал с этим человеком? — спрашивала его Энн.

— О делах, — неизменно отвечал Алекс.

— О каких делах? Мне хочется быть в курсе твоих дел!

— Да просто о делах, — улыбался он, пожимая плечами, и вопрос был исчерпан.

Энн не понимала такого отношения к себе и никак не могла решить, вызвано ли оно соображениями соблюдения тайны, или же просто Алекс считает ее слишком тупой для понимания сущности его деятельности. Когда они начали жить вместе, она надеялась стать его помощником, единомышленником. Приобщиться к медицинской деятельности Бена было для нее недоступно, но включиться в жизнь того мира, к которому принадлежал Алекс, представлялось возможным. Энн не сомневалась, что смогла бы овладеть необходимыми познаниями.

Ей случалось сердиться на мужчин, с которыми он проводил столько времени, но не потому, что они отнимали у нее принадлежащие ей по праву часы, а из-за страстной увлеченности Алекса делом, к которому она не была причастна. Эти мужчины — Энн не могла не признавать — проявляли по отношению к ней исключительную любезность, дарили ей цветы и оказывали другие знаки внимания. Но, подстегиваемая своим раздражением против них, она чувствовала, что начинает испытывать недоверие к некоторым из самых частых посетителей. В основном это были деловые партнеры Алекса. Они носили слишком дорогие костюмы, слишком крупные драгоценности и предпочитали, как ей казалось, темные уголки для бесед, прикрывая рот унизанной перстнями рукой. Такие субъекты беспокоили Энн все больше, но Алекс, видимо, полностью доверял им. Каждый из них был, по его словам, «славным парнем».

Тем не менее один из знакомых Алекса сразу завоевал расположение Энн. Ей хотелось, чтобы все, с кем он встречался, походили на этого человека. Родди Барнес был типичным английским дельцом средних лет. У него была приятная наружность и седые волосы, он носил безупречно сшитые костюмы, был на редкость хорошим собеседником и обладал прекрасно модулированным голосом.

— Мне нравится Родди, — сказала Энн как-то ночью в постели после обеда, на котором присутствовал и Родди со своей милой, но несколько увядшей женой, а также два других джентльмена, относившихся, увы, к той категории, которую Энн не одобряла.

— Подразумевается, что двое других тебе не по вкусу?

— А ты думал, что они вызовут у меня симпатию? Неужели ты сам не видишь, что они похожи на статистов в гангстерском фильме?

— Не всякий, видишь ли, наделен от рождения хорошим вкусом, — довольно жестко заметил Алекс. — На твой взгляд, они выглядят подозрительно, и поэтому ты решаешь, что это темные личности. Меня удивляет, Анна, что ты способна на такие поверхностные суждения. Эти двое — Антонио и Марк — всего добились собственными силами, им не посчастливилось, как Родди, родиться в зажиточной семье.

— Чем они занимаются?

— О, всем понемногу.

— Ты всегда так говоришь. Меня ужасно огорчает, что ты упорно избегаешь посвящать меня в свои дела, — серьезно сказала Энн, поднимая голову с подушки.

— Дорогая, мне не хочется, чтобы ты беспокоилась о состоянии моих дел, — у тебя хватает забот с ремонтом нашего нового дома. Как, кстати, он продвигается?

— Опять ты увиливаешь! Если бы ты только знал, как покровительственно со мной разговариваешь! Я хочу быть в курсе всего, что тебя касается, и не допущу, чтобы ты от меня отгораживался! — в сердцах воскликнула Энн.

— Хорошо! Значит, так: Антонио — крупный делец в сфере недвижимости. Марк, начавший с рыночной палатки, теперь владеет барами и клубами по всей стране, а также многим другим. Он очень преуспевает. Что же до твоей симпатии, Родди, то он к их команде не принадлежит, а работает всего лишь агентом для группы коммерсантов, в которую входят эти двое. — Алекс улыбнулся своей обаятельной улыбкой и погладил Энн по руке. — Ты удовлетворена?

— Нет!

— Они дают мне деньги взаймы.

— Зачем это тебе? — с беспокойством спросила Энн.

Ее родители воспитали ее в убеждении, что занимать деньги можно только под закладную, тогда как любая другая форма займа предполагает легкомысленное отношение к жизни. В ее прежнем мире считалось неприличным покупать в кредит.