Открыв очередную коробку, Энн стала перебирать находившиеся в ней бумаги и наткнулась на пачку писем от Бена, перевязанную ленточкой. Он писал эти письма, когда учился в медицинском институте. Энн вспомнила, как колотилось ее сердце каждое утро в ожидании прихода почтальона, как она отчаивалась, если не было письма, и как бывала счастлива, получив от Бена весточку. По ее щеке поползла слеза, сердце наполнилось тоской и болью одиночества.

Звонок телефона заставил ее вздрогнуть.

— Какого черта ты там возишься так долго? — услышала она голос Алекса. — Почему не едешь домой?

— Я разбирала вещи.

— Я не думал, что ты так задержишься.

— Дорогой, на это уйдет не меньше недели.

— Я надеялся, что к вечеру ты вернешься.

— Кажется, мои часы остановились. Который час? — И она потрясла руку.

— Уже девять! Я беспокоился.

— Прости, дорогой! Я погрязла в бумагах и других вещах.

— Каких бумагах?

— О, старые школьные табели детей и тому подобное… — наполовину солгала она.

— Приезжай поскорее, — распорядился он. — Я соскучился без тебя!

Заперев дом, промозглым февральским вечером она выехала в Лондон. В сердце Энн ощущала пустоту, и это встревожило ее. Как могла она так погрузиться в прошлое, что потеряла всякое представление о времени, забыла об Алексе?

— Никогда так больше не делай! — сердито воскликнул Алекс, когда она вошла в большую гостиную, где он расхаживал, как зверь в клетке.

— Мне очень жаль, дорогой, я не думала, что время такое позднее!

— Я — твое время! Тебя должен интересовать только я! — бушевал он.

— В чем дело, дорогой, я не понимаю…

— Я представлял себе, как ты сидишь там одна в сентиментальном настроении, вспоминаешь прошлое и с горечью думаешь о том, что скоро покинешь этот дом, как спрашиваешь себя, не делаешь ли ошибки, связывая свою жизнь с моей.

— Но, Алекс, у меня не было таких мыслей! — опять солгала она, потрясенная его прозорливостью.

— Не хочу, чтобы ты ездила туда одна! В следующий раз возьми с собой Елену или Найджела!

— Но они не могут помочь мне укладываться!

— Позови в таком случае Фей или Лидию!

— Фей подъедет завтра, надеюсь, что и Питер тоже.

— И возвращайся не позже пяти! Не выношу, когда тебя нет дома, а я даже не знаю, чем ты занимаешься.

— Ты говоришь глупости, милый. Я укладывала вещи, только и всего. Что еще могло прийти мне в голову? — Она улыбнулась, растроганная его волнением и видимым беспокойством из-за ее опоздания, ясно понимая, что в этом нет ничего общего с «нежной ловушкой». — А обед мне оставили? — шутливо спросила она.

— Я еще не ел, ждал тебя и теперь умираю с голоду! — сердито пожаловался Алекс.

Энн взъерошила ему волосы.

— Мне нравится, когда ты похож на капризного мальчишку! — поддразнила она его.

В эту ночь он был особенно пылок и без конца говорил о своей любви. Засыпая, Энн чувствовала себя счастливой.


На следующее утро, когда Энн уже собиралась ехать в Мидфилд, Алекс попросил ее зайти в кабинет. К своему удивлению, она увидела там Дэвида Стюдента, своего нового поверенного, и незнакомого мужчину, которого Алекс представил как мистера Хоу, адвоката.

— Анна, мы должны подписать наш брачный контракт, — объявил он.

— Контракт? — переспросила она.

— В нем указывается сумма, которую мистер Георгопулос собирается перевести на ваше имя после брака — она будет сразу в вашем распоряжении, — и та, которую, как мы договорились, он вам назначит в случае развода, — объяснил ее поверенный.

— Алекс! — Она посмотрела на него, потрясенная. — Как ты можешь даже думать о подобных вещах?

— Это не инициатива мистера Георгопулоса, миссис Грейндж, — прервал ее мистер Хоу. — Но в качестве его адвоката я обязан посоветовать ему это.

— Не понимаю… — вырвалось у Энн.

— Энн! — заговорил Дэвид Стюдент. — Мистер Георгопулос очень богатый человек. По английским законам в случае развода вы можете предъявить ему весьма значительные требования. Подписывая этот контракт, вы, по сути, обязуетесь ограничиться указанной в нем суммой.

— Чтобы ты меня не разорила! — рассмеялся Алекс.

— Я изучил этот документ, Энн, он составлен с большой щедростью, и, как ваш поверенный, могу вас заверить, что он составлен по всем правилам и вы можете спокойно его подписать.

— А о чем в нем идет речь? — спросила Энн.

Дэвид Стюдент надел очки с бифокальными стеклами и стал похож на пожилого профессора.

— Мистер Георгопулос назначает вам сумму в пятьсот тысяч фунтов стерлингов, доход с которой вы можете тратить на ваши личные нужды, туалеты и прочее. В случае развода вы даете согласие удовлетвориться единовременной выплатой суммы в два миллиона фунтов.

— Не подпишу я этого! — сердито обернулась Энн к Алексу. — Мне не нужны твои деньги! У меня достаточно собственных средств для приобретения одежды и подарков тебе и детям, больше мне ничего не нужно. Ты не должен покупать меня! — Она с раздражением почувствовала, что готова расплакаться. — И как ты мог обсуждать возможность развода, когда мы даже еще не женаты, а ты больше не упоминаешь о браке…

Энн выбежала из комнаты. Не могла же она позволить им заметить, что у нее на глазах выступили слезы!

Когда Алекс вошел к ней, Энн с остервенением расчесывала щеткой свои короткие волосы.

— Дорогая, любимая, прошу тебя, не сердись! — Он обнял ее. — Пожалуйста! Ведь я сделал это для тебя!

— Я не подпишу, не подпишу! Этот контракт заставляет меня чувствовать себя объектом какой-то купли-продажи. Я способна думать только об одном — о нашей будущей совместной жизни, а ты строишь планы на случай, если мы разведемся!

— Выслушай меня, Анна, — снова заговорил Алекс. — Я знаю, что у тебя есть деньги, но при том образе жизни, который ты будешь вести со мной, их может не хватить. Я не хочу, чтобы ты приходила ко мне всякий раз, когда тебе понадобится новое платье. У меня нет времени на то, чтобы без конца выписывать тебе чеки. И конечно, я не допускаю и мысли о разводе! Честное слово, такая мысль приводит меня в ужас! Но — нет, ты послушай! — продолжал он, увидев, что она отвернулась, — в жизни всякое случается. Может быть, тебе не понравится жить со мной, захочется снова переехать в деревню. Поверь, дорогая: вкусив однажды нашей нынешней жизни, для тебя будет практически невозможно вернуться к более скромному существованию. Неужели ты думаешь, что я примирился бы с тем, чтобы ты была несчастна? Нет, конечно, ты не можешь так думать, но допусти на минуту, что между нами произойдет страшная ссора и мы возненавидим друг друга!

Она энергично затрясла головой.

— В жизни такое случается. Так вот, если мы возненавидим друг друга, я приложу все усилия, чтобы не дать тебе ни пенни, а ты будешь бороться, чтобы получить побольше. Не спорь, я уже видел такое. Человеческая природа полна неожиданностей, и никто не может предсказать, как он поведет себя в будущем. Ты понимаешь это, не правда ли?

— Я не подпишу!

— Пожалуйста, дорогая, так принято среди людей моего положения! Сделай это хотя бы для того, чтобы осчастливить наших адвокатов. Просто подпиши. Идем, любовь моя, прошу тебя! Ты ведь сделаешь это ради меня, не так ли?

Он улыбнулся своей чарующей улыбкой, и, как всегда, когда он так улыбался, а она не могла удержаться от ответной улыбки, Энн знала, что проиграла эту битву.

Она позволила ему отвести себя обратно в кабинет, где оба адвоката продолжали сидеть со смущенным видом. Она подписала контракт. В этот миг в ее голову закралась пусть недостойная, но приятная мысль: может быть, это ее вчерашнее позднее возвращение домой побудило Алекса к таким поспешным действиям?


Когда она приехала в Мидфилд, Фей уже была там и помогала Мэг освобождать кухонные шкафы. На ней были джинсы, голова была повязана шарфом.

— Я приехала позже, чем собиралась, извините. Меня задержали, — сказала Энн и стала заводить большой будильник.

— Ради всего святого, зачем ты это делаешь? — удивилась Фей.

— Я не должна вернуться в Лондон поздно. — Энн усмехнулась собственным мыслям. — Питер придет?

— Он не сказал. Но думаю, что Салли обязательно явится.

Тем не менее часом позже приехали вместе Салли и Питер. Питер быстро поцеловал Энн в щеку.

— Хорошо, что вы пришли. Я хочу пройтись с вами по дому, чтобы решить, что вы хотели бы взять себе. Я забираю письменный стол, фарфоровые статуэтки в гостиной, свои книги и некоторые картины. Все остальное, что вам не понадобится, собираюсь продать, а вырученную сумму разделить между вами.

— А ты, мамочка? Разве тебе деньги не нужны?

— Алекс хорошо обеспечил меня, Фей. Он не авантюрист, как опасался Питер. — Энн бросила на сына многозначительный взгляд. — Я не буду нуждаться в этих деньгах, и мне кажется справедливым отдать их вам, пока вы молоды и сможете тратить их в свое удовольствие. Вам теперь придется полегче, Салли, — улыбнулась она невестке.

Ни Салли, ни Питер никак не реагировали на ее слова, зато Фей крепко обняла мать.

Они ходили по дому, держа наготове записные книжки и ручки. Питер плелся позади всех. Энн решила делать вид, что на Рождество ничего неприятного не случилось. Если она сможет забыть об этом, может быть, и Питеру это удастся.

— Мамочка, можно я возьму кровать? — спросила Фей. — Конечно, если Питер не захочет ее.

— В нашу спальню она и не влезет, — засмеялась Салли.

— В моей новой квартире огромная спальня!

— Бери все, что тебе захочется, дорогая, — улыбнулась дочери Энн.

Очевидная радость Фей была ей приятна. Хотелось бы, подумала она, чтобы и Питер проявил хоть немного энтузиазма.