— Я думала, ты никогда не приедешь! — с облегчением закричала она, увидев его высокую фигуру на пороге.

— Прости меня, голубка, я приехал, как только смог.

Она широко распахнула дверь.

— Входи же, входи! — заторопила она его и повела за руку, как будто опасалась, что он может исчезнуть. — Алекс, мне было так страшно!

— Любимая! — засмеялся он, целуя ее.

Казалось, ее беспокойство было ему приятно. Он закрыл дверь, прислонился к ней, прижал Энн к себе и стал гладить ее волосы и лицо, осыпая страстными поцелуями. Потом он разразился целым потоком загадочных греческих слов. Она ничего не поняла, но в этом и не было необходимости.

Глава 3

— Елка, да еще с лампочками! — воскликнул Алекс, когда они вошли в гостиную. — Изумительно! Знаешь, Анна, это будет мое первое английское Рождество. В прошлом всегда как-то получалось, что я в это время куда-нибудь уезжал. А в Греции главный праздник — это Пасха.

— Ты кажешься измученным, — сказала Энн, с беспокойством разглядывая посеревшее от усталости лицо Алекса.

— Поездка была ужасной, — вздохнул он и тяжело опустился в кресло. — Я несколько дней добирался сюда. В Португалии буря нарушила телефонную связь, а в Хитроу был настоящий Содом, так что я решил не ждать, пока мне удастся позвонить, а ехать как можно скорее.

— Португалия? А почему ты оказался в Португалии? — с опаской спросила Энн.

— Потому, любовь моя, что я предпочитаю лететь из Бразилии в Лондон через Португалию, — объяснил улыбаясь Алекс.

— Ах вот как!

— Ты подумала, что я тебя бросил?

— Видишь ли, мне казалось, что ты слишком долго не звонишь.

— Дорогая, ведь я тебя предупредил, что в верховьях Амазонки не так легко найти телефон!

Он опять засмеялся.

— Это там были деревья, о которых ты говорил?

— Да, миллионы деревьев и ни одной женщины.

— О, Алекс… — Она смущенно опустила глаза.

— Признайся же — ты решила, что я с кем-то сбежал? — спросил он с широкой улыбкой.

— Вовсе нет, — возразила Энн, погрешив против истины.

— А я уверен, что ты именно так подумала. Ты ревнуешь меня! Как хорошо, Анна! Это придает мне уверенности.

— Мне кажется, во мне нет ни капли ревности. Я бы и не поняла, что со мной происходит, — мне ведь никогда не случалось ревновать.

— Это потому, что ты не была еще по-настоящему влюблена! — торжествующе воскликнул Алекс.

— Какая глупость! — рассмеялась Энн.

Однако ей стало не по себе — она подумала, что он, возможно, прав.

Алекс откинулся в кресле, закрыв глаза. Крайняя усталость прорезала у него на лице глубокие морщины.

— Налей мне чего-нибудь выпить, Анна, и я приду в себя.

— Красного или белого? — спросила она, так как обычно Алекс пил только вино.

— Нет, виски, и побольше.

Энн выполнила его просьбу, и Алекс осушил свой стакан еще до того, как она успела налить себе.

— А поесть не хочешь? — заботливо предложила она. Он протянул ей стакан.

— Спасибо, сперва еще виски!

— А почему бы тебе не допить это в ванне? Тем временем я приготовила бы ужин.

— Мы остаемся здесь? — вопросительно посмотрел на нее Алекс.

— Да, если ты не против.

— На мой взгляд, это просто замечательно, — удовлетворенно произнес он.

Энн отвела его в новую спальню, указала, каким шкафом пользоваться, а графин с виски поставила рядом с ванной.

— Боюсь, здесь не так роскошно, как ты привык, — извинилась она, окинув взглядом комнату и опять пожалев, что не успела отделать ее заново, купить более нарядные занавески и покрывало на постель.

— Но так гораздо лучше! Здесь ощущается твое присутствие, твой вкус.

Пока Алекс мылся, Энн занялась последними приготовлениями к ужину. Все было готово, дичь нужно было только подогреть, а овощи готовятся быстро. Она накрыла на стол и, отступив, окинула его критическим взглядом; передвинула подсвечники, потом вернула их на прежнее место; повозилась с цветами, нарушив живописное расположение, которого добилась с большим трудом; отбросила зеленые салфетки, сложенные в форме лилий, достала из ящика буфета белые камчатные, аккуратно расправила их и без особых затей положила на тарелки для хлеба. Энн нервничала. Ей так хотелось, чтобы все было идеально, но она боялась, что забыла, как этого можно добиться. Улыбнувшись про себя, она подумала, что глупо так беспокоиться. Если Алекс похож на большинство мужчин, то даже не обратит внимания на убранство стола. Забавно, что мужчины никогда не упускают случая отметить недостатки, но неизменно молчат, когда все хорошо. Энн нахмурилась: ведь она имела сейчас в виду Бена, вот кого! Она быстро повернулась, чтобы проверить температуру вина. Как неприятно, что подобные мысли приходят ей в голову сегодня.

Через час Алекс спустился вниз. Он переоделся в черный бархатный смокинг, повязал шелковый галстук изумрудного цвета. На лице у него почти не осталось следов усталости.

— Блеск! — засмеялась Энн, приглаживая складки своего платья.

— Дорогая! — сказал он, неторопливо подходя к ней и протягивая руки. Слегка отступив, он внимательно посмотрел на нее. — Ты сегодня просто чудо! Я давно хотел тебе сказать, что ты должна носить яркие цвета, они тебе идут. А как красиво ты накрыла на стол! Благодарю тебя, радость моя, лучшего возвращения домой нельзя и придумать.

Он отодвинул для нее стул, ловко развернул салфетку и церемонно положил ей на колени. Потом умело разлил вино по бокалам.

— Видишь, какой я способный? Мог бы работать официантом, если бы захотел.

— Ты сейчас выглядишь замечательно, а всего час назад казался таким измученным!

— Я разочаровал тебя, да? Ты, наверное, подумала, что тебе достался дряхлый старец, неспособный даже обнять тебя? — засмеялся Алекс.

Энн покраснела.

— Ни о чем подобном я не думала, просто беспокоилась о тебе.

— Ах, я уверен, что ты только об этом и думала с тех пор, как я уехал. Как и я, впрочем.

Краска залила лицо Энн. Алекс говорил о сексе без всякой неловкости, но для нее это было невозможно. По телефону еще туда-сюда, как в прошлый раз, но лицом к лицу… Это было так ново, непривычно. Она не помнила, чтобы хоть раз в жизни обсуждала с Беном этот аспект их жизни, тогда как Алекс то и дело поддразнивал ее, заставлял краснеть, напоминал об их ласках. Странно, с другой стороны, что сегодня вечером она не перестает думать о Бене. Когда в прошлый раз она была с Алексом, то даже не вспомнила о нем.

— Я беспокоилась, — повторила она.

— Не стоило. Просто удивительно, какое действие может оказать на мужчину стакан виски, горячая ванна и присутствие любимой женщины! К тому же я из тех счастливцев, которым достаточно поспать пять минуть, чтобы почувствовать себя отдохнувшими.

— Так вот как тебе это удается! — кокетливо засмеялась Энн. — Ведь это надувательство!

Кончив ужинать, они устроились в гостиной перед ярким пламенем камина. Рядом на столике стояли стаканы с бренди.

— Скажи, Анна, а почему ты решила остаться здесь?

— Я подумала, что ты слишком устал, чтобы снова пускаться в путь, но была у меня и другая мысль: мне хотелось показать, что я вверяю тебе свою жизнь.

— Значит, ты не забыла, о чем я говорил тебе?

— Не забыла.

— И не испытываешь страха?

— Ни малейшего.

— А твоя семья?

— Я им ничего не сказала.

— Почему?

— Фей я не видела, а по телефону такие вещи не сообщают. Что же до сына, то разговор у нас с ним получился нелегкий. Даже то, что я просто встречаюсь с тобой, выводит его из себя…

При этих словах Алекс нахмурился, и Энн решила не рассказывать ему, до какой грубости Питер дошел в своем возмущении.

— Во всяком случае, он воспринимает все не так, как следовало бы. Я решила устроить здесь завтра рождественский ужин, если у тебя нет других планов. Думаю, познакомившись с тобой, Питер пересмотрит свое поведение.

— Будем надеяться. Мне не хочется воевать с твоим сыном, дорогая. План же у меня один: быть с тобой. А как ты собираешься отпраздновать Рождество?

— Я сказала им, что хочу провести его с тобой.

— Боже, какой отважный поступок! — Он засмеялся и взъерошил ей волосы. — Твое платье прелестно, а теперь скажи — может, ты еще и ясновидящая?

— Ясновидящая?

Он вынул из кармана небольшой футляр, открыл его и показал Энн кольцо с большим квадратным изумрудом, окруженным бриллиантами. Камень идеально гармонировал с ее платьем.

— О Алекс, какая красота!

— Я рад, что тебе нравится. Дай-ка я надену его тебе на палец.

— Алекс! Оно слишком прекрасно. Неужели оно для меня?

— Можешь предложить еще кого-нибудь?

— Но ведь Рождество еще не наступило!

— А это не рождественский подарок. Я купил тебе это кольцо в знак нашей помолвки.

— Помолвки? — удивленно повторила Энн. — Разве ты делал мне предложение?

— Конечно. В Гэмпшире!

— Ты только сказал, что любишь меня, — мягко поправила его Энн.

— Но когда я объяснил, что отныне мы будем неразлучны, то думал, что ты поняла меня…

— Нет, не поняла. О Господи… Я подумала, что ты предлагаешь мне стать твоей любовницей!

— Моей любовницей! Дорогая Анна, ты из тех женщин, на ком женятся, а не берут в любовницы. Бедная моя голубка, значит, ты в самом деле любишь меня? Для такой респектабельной дамы, как ты, сама мысль о подобном поступке… Теперь понятно, почему ты ничего не сообщила своей семье. Меня не удивляет реакция твоего сына, если он полагает, что у меня бесчестные намерения. Любой хороший сын не мог бы к этому отнестись по-другому.