Энн стало стыдно своей подозрительности: оказывается, все это время сын продолжал любить ее, беспокоиться о ней. Она держала себя по-дурацки: конечно, он имеет право знать, что она делает и с кем встречается. Для этого и существует семья. И Энн тепло улыбнулась сыну:

— Должно быть, под старость я становлюсь невротичкой. Да, я действительно познакомилась с одним человеком, когда ездила в Лондон.

— Понятно! А где это произошло?

— Наверное, когда рассказываешь, то все выглядит очень глупо, но мы познакомились в галерее Тэйт, а точнее, в зале прерафаэлитов.

Она старалась говорить спокойно, но в ее голосе прозвучало смущение.

— Что? Ты позволила себе познакомиться с мужчиной в галерее Тэйт, можно сказать, на улице! Господи, мама, о чем ты думала? — взорвался Питер. От его доброжелательности не осталось и следа.

— Если хочешь знать, в тот момент я думала о смерти. — Она нервно засмеялась, чувствуя, как к ней возвращаются опасения. — Я знаю, это может показаться странным, но на самом деле все произошло совершенно естественно. Как-то само собой получилось, что мы разговорились об одной картине, это была…

— Боже, какое недостойное поведение!

— Совсем нет, ты ведь при этом не присутствовал и не можешь понять, — уже раздраженно произнесла Энн: ей хотелось сохранить в неприкосновенности воспоминания о первой встрече с Алексом.

— Мама, ты такая наивная, а сейчас еще и очень уязвимая. Да он мог оказаться кем угодно — жуликом, вором!

— Не говори глупостей, Питер. Это очень респектабельный бизнесмен. Жулик, вот еще!

Нелепость этой мысли заставила ее искренне рассмеяться.

— Бизнесмен? А какой у него бизнес?

— Не знаю, я не спрашивала. Но по-видимому, он преуспевает, потому что, кроме «мазерати», у него есть еще и малолитражка и он прислал мне такие замечательные цветы! А кроме того, он водил меня…

— То есть он не сказал тебе, чем занимается? Так оно и выходит: будь он в самом деле добропорядочным коммерсантом, то не преминул бы упомянуть об этом. Я всегда говорю людям, чем занимаюсь, но, конечно, мне нечего скрывать.

— Просто речь об этом не заходила. Нам нужно было столько рассказать друг другу! Бизнес, знаешь ли, меня никогда не интересовал.

Снова она заняла оборонительную позицию, но теперь в ее голосе слышались гневные нотки.

— Он, вероятно, молод? — недружелюбно поинтересовался Питер.

— Мне не нравится скрытый смысл твоего вопроса. Если хочешь знать, он старше меня, ему под пятьдесят.

— Что ж, поблагодарим Бога хоть за это.

— Во всяком случае, он, должно быть, не бедный, раз у него такие машины. — Салли неожиданно поддержала Энн.

— Это ничего не доказывает. Возможно, ему принадлежит малолитражка, а вторую машину он взял у кого-нибудь, чтобы произвести впечатление на мою легковерную мать.

— Произвести на меня впечатление? Не бедный? О чем это вы оба толкуете? Какое это имеет значение, беден он или богат? Я с ним счастлива. Разве не это главное?

— Господи помилуй, мама! Неужели ты ничего не понимаешь? Ты для авантюриста лакомый кусочек! Кто знает, какие у этого человека намерения? Ты знакомишься на улице с первым встречным и хочешь, чтобы мы тоже видели все это в розовом свете? Черт побери, могла бы уже разбираться в людях! Неужели ты никогда не слыхала о субъектах, которые читают в газетах о завещаниях, а потом охотятся за богатыми вдовушками? Ничего не могло быть проще, чем узнать твой адрес и последовать за тобой.

— Не будь идиотом! Кто из нас двоих ненормальный? Это замечательный человек, необыкновенно щедрый! Я теперь счастлива, а ведь я уже не надеялась на счастье! Но самое главное — он любит меня, а я люблю его!

— Ну конечно, он сказал, что любит тебя, все они так говорят. Но если ты думаешь, что я буду сидеть сложа руки и спокойно смотреть, как ты тратишь деньги отца, доставшиеся ему с таким трудом, на какого-то сутенера, то ты ошибаешься!

— Деньги отца! Сутенер! — едва сдерживаясь, выкрикнула Энн. Ей казалось, что эти слова все еще звучат у нее в мозгу, что они повисли в воздухе. — Да как ты смеешь так со мной разговаривать! Ты всегда так, Питер, у тебя ведь все сводится к деньгам, верно? Боже мой, ты превратился в отвратительного, злобного маленького скопидома! А я по глупости подумала, будто ты в самом деле беспокоишься обо мне, а не о деньгах. Давай поставим точку над i, Питер! Я поступаю как мне хочется и не чувствую себя виноватой. Я счастлива и знаю, что Бен хотел бы видеть меня счастливой.

— Ты так считаешь? — Питер разразился ироническим смехом. — А я уверен, что твое поведение привело бы его в ужас. Но важно не это. Конечно, это твоя жизнь, и если тебе нравится разрушать ее, то это твое дело. — Его голос поднялся до визга. — Но я не думаю, что ты можешь позволить себе рисковать тем, что принадлежит мне по праву.

— Послушай, Питер! — снова заговорила Энн, силясь успокоиться. — Ты должен с ним познакомиться, не сомневаюсь, что после этого ты изменишь свое мнение. Ты увидишь, как он заботлив по отношению ко мне. Я собираюсь в сочельник устроить дома семейный ужин. Ты должен прийти. Я не могу допустить, чтобы ты так думал о нем.

— Так ты не придешь к нам на праздники? — сердито спросил Питер.

— Нет. Я хочу провести все Рождество, кроме сочельника, с Алексом, наслаждаясь нашим счастьем.

— Боже, до чего же все это противно! — Гримаса отвращения исказила его лицо. — В твоем возрасте, мама, это просто смешно. Моя мать — сексуально озабоченная женщина! Немыслимо!

Услышав эти грубые слова, Энн отшатнулась и сразу вскочила на ноги.

— Питер, ты омерзителен… Как можно так разговаривать с матерью?!

— Так и веди себя как мать! Твое нынешнее поведение вызывает у меня еще большее омерзение. Представляю себе, как вам будет уютно в папином доме.

— В моем доме! — крикнула Энн.

— А твое горе, куда оно делось? От него чертовски быстро не осталось и следа. Вспомни, ты была полубезумной, ты призывала смерть! Где все это? А может, этого никогда не было? И ты просто выжидала?.. Какая же ты лицемерка, мама!

— Я любила папу, ты это знаешь? Я не ожидала, что встречу кого-нибудь, но так случилось, и не требуй от меня, чтобы я отвернулась от своего счастья, — я этого не сделаю! — Энн почувствовала, что у нее сжалось горло, и, когда опять заговорила, слова звучали сдавленно. — Мне просто не верится, что ты можешь так разговаривать со мной, что все это не кошмарный сон.

— А ты чего ожидала, шампанского? — издевательски спросил Питер.

— В одном ты прав, Питер: я наивна — надеялась, что ты порадуешься за меня. — Она встала, чтобы уйти, но не удержалась и, повернувшись к сыну, пустила перед уходом парфянскую стрелу: — Я забыла кое-что сказать тебе, Питер: вдобавок ко всему он еще и грек.

Ее сын схватился за голову.

— Боже всемогущий, это уже слишком! — услышала Энн, быстро выходя из комнаты.

Глава 2

Энн все еще кипела, когда, подъехав к дому, стала отпирать входную дверь. Изнутри до нее донеслась трель телефона, и она прокляла застрявший ключ. Вытащив его наконец из замка, она поспешила взять трубку.

Горько разочарованная, Энн услышала голос дочери:

— Мамочка, что у тебя происходит?

— Если ты поверила Питеру, то ничего не может быть хуже, но если выслушаешь меня, то убедишься, что все хорошо.

— Питер совершенно вне себя.

— Я тоже, Фей. И, упреждая твой вопрос, сразу скажу, что Алекс не у меня на содержании и я не собираюсь от него отказываться. Так что даже не начинай вправлять мне мозги, ладно? — сердито выкрикнула Энн.

— Все в порядке, мамочка, успокойся, — умиротворяюще произнесла Фей. — Но Питер сказал, что ты не хочешь провести с нами Рождество.

— Это неправда, Фей. В нынешнем настроении Питера это было бы немыслимо, а я хочу на праздники быть с Алексом.

— Но мы всегда проводили Рождество вместе!

— Неправда! Вот мы с отцом действительно всегда проводили его вместе, а в последние годы если у тебя или Питера не было интересных планов, то и вы присоединялись к нам. В этом году пришел мой черед сделать выбор. У меня сейчас на примете есть кое-что получше.

— Мамочка, ты, кажется, сердишься, но я ведь ничего такого не сказала.

— Я и в самом деле сердита. Питер наговорил мне ужасные вещи! Это вынуждает меня обороняться. Я хочу только, чтобы ты поняла мою позицию! Питер сказал тебе, что я собираюсь пригласить вас в сочельник на обед?

— Да, но он не думает приходить!

— Вот и прекрасно! У меня тоже нет особого желания его видеть!

— Ты сегодня очень агрессивно настроена. Это совсем на тебя не похоже, мама!

— Допустим, но произошли некоторые изменения, а за ними, вероятно, последуют и другие. Ты придешь?

— Конечно!

— Хорошо, тогда и увидимся.

Энн положила трубку еще до того, как Фей успела что-нибудь добавить. Она чувствовала себя совершенно опустошенной и была не в силах продолжать разговор.

Позже, ложась в постель в своей новой спальне, Энн посмотрела на свои руки, на обручальное кольцо и на другое, с маленьким бриллиантом, подаренное ей Беном по случаю помолвки, — он не мог тогда позволить себе купить более дорогое. Но для нее оно было тогда самым драгоценным кольцом на свете. Она нежно прикоснулась к сверкающему камушку. Медленно сняв оба кольца, она завернула их в бумажную салфетку, положила на дно шкатулки для украшений и закрыла ее.

* * *

На следующее утро она стала записывать, что нужно купить и сделать до Рождества. Энн привыкла составлять списки на все случаи жизни. Ей нравилось это делать — записи помогали ей избавиться от сомнений, а в это утро они еще и успокаивали ее. Ее занятие прервал приезд Лидии, сопровождавшийся, как обычно, скрипом тормозов и ревом автомобильного гудка.