Слуга налил ей чашку чая.

– Идите сюда, – позвал он. Когда Мэри подошла к столу, он покачал головой:

– Да вы редкая скромница. Ваша сестра сейчас бы болтала без умолку, задавая вопросы и требуя ответов.

Мэри, сняв мокрую накидку, присела на краешек стула и отпила глоток.

– Сэр, прошу вас, я целый день была в пути. Не могли бы вы сказать мне, где она?

– Только когда вы сделаете несколько хороших глотков. Вы бледная, словно привидение.

Терзаясь от неопределенности, Мэри снова взяла в руки чашку. Горячий чай наполнил тело теплом. Повинуясь жесту слуги, она опустошила кружку.

– Спасибо, сэр.

– Называйте меня просто Обедайя. Я здесь служу дворецким, хотя у меня одна нога. А все эти чертовы французы… – Нисколько не стесняясь, он задрал штанину, демонстрируя деревянный костыль. – Однажды я просил милостыню у дверей мисс Джозефин. Она взяла меня в дом, хотя никто до этого не хотел нанимать старого вояку.

Как это похоже на Джо!

– Ради всего святого, где моя сестра? – воскликнула Мэри, не в силах больше сдерживаться. – Что с ней случилось?

– Она исчезла, – печально ответил Обедайя. – Убежала прошлой ночью. После того как стреляла в лорда Сирила.

Кружка выскользнула из рук Мэри и глухо ударилась о стол.

– Джо стреляла? И кто такой лорд Сирил?

– Ее покровитель. Лорд Сирил Брентвелл. Он младший брат герцога Сент-Шелдона.

Джо скрыла имя мужчины, с которым жила в грехе, и сейчас, услышав его, Мэри почувствовала, как у нее перехватило дыхание.

– Прошлым вечером его светлость прибыли с мисс Джозефин. Я сам подавал им суп из цветной капусты и седло барашка, так, как любит его светлость. Но голубки вовсе не ворковали, если вы меня понимаете.

Словно в тумане, Мэри покачала головой.

– Они ссорились?

– Ага. Похоже, его братец, Адам Брентвелл, всемогущий герцог, приказал лорду Сирилу отказаться от вашей сестренки. Мисс Джозефин, бедняжка, покинула столовую в слезах. Лорд Сирил бросился за ней наверх. А я в это время убрал со стола и спустился сюда, в кухню.

Обедайя замолчал, и его взгляд затуманился, словно он погрузился в воспоминания. В тишине раздавалось лишь потрескивание дров в камине. Похолодев от страха, Мэри спросила:

– А дальше?

– А потом, после полуночи, я пошел запирать двери, как я всегда это делаю. И увидел, что парадная дверь распахнута настежь. Подумав, что в дом мог забраться грабитель, я бросился наверх к мисс Джозефин. Но она исчезла. А лорд Сирил лежал в луже крови, с простреленной головой.

Мэри прижала ладони к похолодевшим щекам.

– Боже милостивый, – простонала она. – Он был мертв?

– Нет, но без памяти, как и сейчас. Доктора говорят, что произойдет чудо, если он выживет.

Мэри оцепенела, не желая верить услышанному. Беспечная, добрая Джо пыталась убить человека? Невозможно.

– А кто-нибудь видел Джо? Рядом не было слуг?

– Горничная, кухарка и служанка уже спали вон там. – И он указал на темный коридор рядом с кухней.

– Тогда как же вы можете обвинять мою сестру?

– Это полицейские сыщики так сказали. – Обедайя потер сизый, в сеточке лопнувших вен нос. – Их прислал судья с Боу-стрит. Если бы вы пришли чуть раньше, вы бы их застали. Они тут толклись целый день, топая взад и вперед по лестнице. Они и его светлость.

– Его светлость?

– Герцог, – мрачно пояснил Обедайя. – Такому лучше не перечить. Это он велел сыщикам обыскать каждый закоулок в городе. Он поклялся отправить мисс Джозефин на виселицу.

Мэри застыла на пороге с тяжелым подсвечником в руках. Слуга предупредил ее, что в комнату входить нельзя, и теперь она поняла почему.

Она разглядела ржаво-коричневое пятно неправильной формы на ковре и почувствовала еле уловимый запах крови. Комок подкатил к ее горлу, и она с трудом сдержала тошноту. Лорд Сирил был ранен в этой комнате, у кровати с пологом. И стреляла в него Джо.

Мэри зажмурилась. Ей захотелось, чтобы рядом оказалась собака и она могла прижать ее к себе. Да нет же, Джо никогда не смогла бы причинить вред живому существу! Однако кто бы мог поверить, что она способна стать любовницей? Возможно, она погрязла в грехе намного глубже, чем представлялось Мэри.

Мэри! О, прошу тебя, Мэри, спаси меня!

Воспоминание об отчаянной мольбе сестры пронзило ее сердце. Джо – жертва, а вовсе не преступница. Это же ясно; в дом прокрался грабитель, решив, что его обитатели отсутствуют. Лондон так и кишит ворами и разбойниками. Джо, должно быть, стала свидетельницей жуткого преступления и в страхе бежала. Она и сейчас, скорее всего где-то прячется, боясь вернуться.

Эта мысль придала сил Мэри, и она даже осмелилась сделать несколько шагов в комнату. Свечи отбрасывали длинные тени на стены и потолок. Она могла бы расположиться в одной из комнат для гостей, но любопытство одержало верх. Ей хотелось увидеть место, где обитала сестра в последние три месяца.

Великолепное убранство комнаты привело ее в благоговейный восторг. Она была во много раз больше их повозки. На окнах висели золотистые занавеси. Мебель была белая, с позолотой. В углу стоял туалетный столик с зеркалом, рядом – огромный платяной шкаф, стулья и умывальник с фарфоровым кувшином.

Постельное белье было смято, словно Джо только что встала. Ящики – выдвинуты, а вещи разбросаны по ковру. Папа всегда ругал Джо за неаккуратность. Только Мэри понимала, как глубоко погружена сестра в причудливые мечты, заслонявшие тоскливую обыденность их повседневной жизни.

Самое меньшее, что она могла сделать для Джо, это доказать ее невиновность.

Она подошла на цыпочках к тумбочке у кровати, обойдя кровавое пятно, поставила подсвечник и только тогда заметила зеркало.

Оно было укреплено внутри полога и обрамлено рюшами из золотистой ткани. Как странно, неужели ее сестра так погрязла в грехе тщеславия, что любуется своей красотой, лежа в постели?

Это удивило Мэри, потому что у нее самой с некоторых пор возникло отвращение к зеркалам. После отъезда Джо Мэри подарила свое единственное зеркало бедной фермерше. Ей было невыносимо смотреться в него, потому что там она видела не только себя, но и лицо своей сестры, своей потерянной половинки.

Когда она подняла с пола изящно раскрашенный веер у нее возникло ощущение, что сестра незримо присутствует в комнате. Ее дорогая сестра прикасалась к этому вееру. Здесь, в этой комнате, Джо одевалась, смеялась, спала. Здесь она лежала в постели со своим возлюбленным. Любит ли она по-прежнему шептаться в темноте после того, как погашены свечи?

Мэри пыталась подавить раздражение, возникавшее при мысли о лорде Сириле. Как она презирала его, этого лорда Сирила Брентвелла, за то, что он соблазнил ее беззащитную сестру. Папа был прав, осудив аристократию за ее грехи. Джо могла бы вернуться домой, если бы этот знатный человек не искушал ее роскошью и богатством.

И если бы сама Мэри не закрыла ей дверь в свое сердце.

Терзаемая раскаянием, она подошла к открытому шкафу и взяла шелковый чулок. Прохладная шелковистость ткани напомнила ей о ее простых шерстяных чулках. Шкаф изобиловал красивыми вещами: здесь было множество платьев из шелка, кружева и индийского муслина, тонкие лайковые перчатки, целый ряд шляпок с перьями и лентами. Мэри рассматривала все это с каким-то зачарованным отвращением. Они с сестрой всю жизнь носили грубые платья, сшитые из мешковины, собранной на благотворительных базарах. Но теперь Джо, словно леди, наряжалась в эти дорогие вещи.

Мэри скользнула пальцами по шелковой рубашке и тут же отдернула руку. Какая она оказалась гладкая, какое искушение – почувствовать ее на своем теле. Ее словно снедал голод, порождаемый желанием узнать, нашла ли Джо свое счастье. И стоило ли отказываться от семьи ради комфорта и шелковых нарядов? Не слишком ли дорогой оказалась цена за все это?

Скрестив руки на груди, Мэри подошла к туалетному столику. Она опустила глаза, чтобы не смотреть на себя в зеркало. Столик был уставлен флаконами духов и баночками с кремами. По привычке Мэри расставила их в аккуратную линию. Потом поднесла один флакончик к носу и вдохнула божественный аромат розы.

У нее сжалось сердце. Девочками они с Джо часто выскальзывали из повозки и вплетали в косы дикие розы, представляя себя принцессами. Джо, сияя, описывала дворец, в котором она когда-нибудь будет жить. Вместо крошечного закутка она будет спать в огромной позолоченной кровати. И если сейчас все ее жалкие пожитки вмещаются в один небольшой сундучок, то когда она вырастет, у нее будет новое платье на каждый день года. Вместо того чтобы осуждать аристократию, как их отец, Джо говорила, что выйдет замуж только за знатного человека.

Но как же она ошибалась! Ее лорд предложил ей всего-навсего позорную связь.

Шкатулка с драгоценностями была открыта, и ее содержимое словно подмигивало Мэри в свете свечей. Может, грабителя спугнули, и он не успел забрать их? Мэри взяла ожерелье из изумрудов в золотой оправе. Камни оказались тяжелыми, словно сам грех. Жалела ли Джо о своем выборе? Могли ли драгоценности и платья компенсировать потерю ею чести и достоинства? Ее души? Но где же Джо?

Полная решимости найти ответ, Мэри вдруг обнаружила, что застегивает ожерелье на своей шее. Она даже рискнула на мгновение взглянуть в зеркало, но тут же опустила глаза. И все же любопытство взяло верх, и она медленно подняла голову.

Ее отражение было суровым, зеленые глаза казались слишком серьезными, чтобы их можно было сравнить с изумрудами. Роскошные камни сияли на ее скромном сером платье с высоким воротником. Она казалась школьницей, играющей с драгоценностями матери.

Странное чувство нереальности охватило Мэри. Она выглядела как…

Ее скромное платье вдруг словно растворилось, обнажив нежную грудь, едва прикрытую непристойным декольте. Строгая корона из кос расплелась, превратившись в водопад золотисто-рыжих локонов. Неулыбчивые черты преобразились в оживленное, тонкой красоты лицо.