Конечно, Адам снова недоверчиво фыркнет, услышав о послании, которое она получила от Джо. И снова велит ей не рисковать. Но она не собирается подчиняться его приказам.

Возбуждение охватило ее при мысли, что она снова увидит его. Но сейчас она не станет думать о том, каким невероятно красивым он становится, когда улыбается. Она не должна вспоминать, как начинает таять от взгляда его синих глаз. Она не должна мечтать о новых поцелуях… и о большем.

Однако она мечтала. Ее нескромные желания пробились сквозь увещевания совести. В самом сокровенном уголке души она мечтала познать тайны чувственной страсти. И да простит ее Господь, она хотела, чтобы ее учителем был Адам.

Часы пробили полпервого, и каждый удар словно упрекал ее за неправедные мысли. Она должна подавить в себе эти запретные желания. Она не должна поддаваться зову плоти.

Но запретный образ сломал все преграды, и ее кожа запылала. Колени ее обмякли, и она сидела в темноте, держа в руке незажженную свечу. Казалось, их души соединились, и она увидела Адама, лежащего в своей огромной кровати с серебристо-лазурным пологом. Его нагое тело кажется темным на фоне белоснежной простыни, его темные волосы по-мальчишески взлохмачены, глаза закрыты…

Адам лежал в постели, подложив руку под голову.

В темноте спальни он думал о Мэри, представляя ее свернувшейся клубком во сне. Ее золотисто-рыжие волосы разметались по подушке, шелковая ночная рубашка подчеркивает соблазнительные изгибы изящного тела. Одна нога выглядывает из-под кромки рубашки, словно дразня его. Он сначала прикоснется к ней именно здесь, нежно, без той грубости, которую допустил в первую их встречу. Он будет ласкать ее стройную лодыжку, потом его рука заскользит выше по теплому, гладкому, словно шелк, бедру и еще выше…

Проклятие! Как он ни устал, но сегодня ему больше не уснуть.

Адам выбрался из постели. Не зажигая свечу, он кое-как оделся, завязав галстук с такой небрежностью, при виде которой Фенвик упал бы в обморок. Но в планы Адама не входила встреча с камердинером или с кем-то другим.

Он вышел в темный коридор и спустился вниз. Часы в библиотеке пробили полпервого. Все слуги отправились спать, а мать и Софи удалились на покой еще раньше. Сирил тоже спал, утомленный волнениями за день. Адаму предстояло лишь избежать встречи со сторожем на переднем крыльце.

Крадучись, словно беглец из тюрьмы, Адам вышел через боковую дверь и направился по каменной дорожке через сад. Дойдя до железной решетки, он открыл ключом калитку. Подождав в тени платана, пока проедет карета он быстро зашагал по улице.

Свободен! Он был свободен от ограничений, которые диктовал его титул. Здесь он был обычным путником, спешащим по своим делам. Адам был потрясен, испытав новые ощущения. Почему он никогда раньше не делал этого? И почему считал свое высокое положение помехой?

Ему просто нужно было побыть одному. Нужно было время, чтобы подумать.

Он всей грудью вдохнул ночной воздух, наслаждаясь его свежестью, несмотря на неистребимый запах конского навоза и разлагающихся отбросов. В городе он строго придерживался принятого у семьи правила путешествовать только в карете или верхом. Мать постоянно напоминала, что герцогу Сент-Шелдону не пристало расхаживать по улице, словно простолюдину.

Однако в семейном поместье в Дербишире Адам часто совершал длительные пешие прогулки по вечерам. В это время, в одиночестве, ему лучше всего думалось, его не отвлекала болтовня гостей или бесконечные рауты и званые вечера. Именно в эти часы он мог сосредоточиться на проблемах управления огромным имением, проанализировать виды на урожай или прикинуть целесообразность покупки новой партии молочных коров.

Но сегодняшняя ночная прогулка должна была прояснить голову и охладить чувственный пыл. В последнее время он слишком много думал о Мэри. Особенно с тех пор, как она поставила под сомнение его честь.

Вы мне солгали. Вы заставили меня поверить, что вы – спаситель моей сестры, а на самом деле оказались ее врагом. Вы лишены принципов и, совершенно определенно, всякой морали, а о приличиях вы и не слышали никогда!

Его не должна была волновать такая низкая оценка. Однако она подорвала основы его веры в себя. Мэри заставила его предположить, что он, возможно, и не джентльмен вовсе. Он, кто так гордился своей порядочностью и честью.

– Эй, ты! – послышался грубый мужской голос. – Иди-ка, помоги моим людям.

Адам посмотрел через улицу и увидел карету. Она причудливо накренилась, одно колесо валялось на мостовой. И пока кучер и форейтор пытались ее выровнять, грузный мужчина в котелке нетерпеливо расхаживал рядом.

При виде Адама он повелительным жестом позвал его.

– Не теряй времени, парень. Я заплачу тебе шиллинг за несколько минут работы.

Адам напрягся. Никто и никогда не обращался к нему в таком властном тоне.

Но тут он понял, как, должно быть, выглядит: в скромной одежде, пеший, словно слуга или торговец, которому не по карману карета. Да, видимо, за анонимность тоже приходится платить.

Он подошел к карете и присел, вглядываясь в темноту под ней.

– Сломалась ось? – спросил он у кучера.

– Нет. Проклятый штырь разболтался. Ежели ты и Роуч сумели бы поднять ее, я смог бы надеть колесо.

Адам кивнул. Он и тощий форейтор ухватились за край кареты и приподняли его, но в этот момент пара гнедых нервно дернулась, потянув карету вперед.

– Эй вы там, придержите лошадей! – велел Адам джентльмену.

– Прошу прощения?

– Не стойте, как осел. Займитесь делом, и немедленно.

Пораженный властным тоном Адама, хорошо одетый джентльмен какое-то мгновение таращился на него, а потом поспешил схватить поводья. Вскоре колесо удалось водрузить на место, и кучер укрепил штырь. Адам вытащил платок и вытер грязь с пальцев.

Джентльмен торопливо подошел к нему.

– Прошу прощения, милорд, я сразу не понял, что вы принадлежите к знатному кругу. – Он заискивающе вглядывался в его лицо. – Если позволите познакомиться…

– Не позволю, – отрезал Адам.

Повернувшись, он устремился в темноту. Он был не столько возмущен поведением джентльмена, сколько собой. Неделю назад он и сам, не задумываясь, обратился бы к любому прохожему с подобным высокомерным снисхождением. Как унизительно сознавать, что Мэри была права насчет него.

Слова отца, произнесенные на смертном одре, с тех пор были основополагающими в жизни Адама. Он очень гордился тем, что всегда оставался джентльменом. Но сейчас понял, что обманывался. В глубине его жил человек, вознесший себя на пьедестал, возвышающийся над всеми остальными людьми, человек, настолько высокомерный, что считал себя вправе лгать простолюдину.

Как больно было лишаться иллюзий, больно осознавать, что он заслуживал каждое осуждающее слово, сказанное Мэри. Он, носящий древнее имя Сент-Шелдон, обладал теми же недостатками, что и любой человек, бедный или богатый. Может быть, он не лучше последнего бродяги, прочесывающего набережную Темзы в поисках съедобных объедков.

Какая-то часть его противилась этой неприятной мысли. Простой человек с улицы не обладает достаточным умом, чтобы управлять страной, в то время как знатных людей с детства готовят заседать в парламенте и создавать законы. Если бы знать лишили власти, неминуемо восторжествовала бы анархия, как во Франции во время кровавой революции.

Хотя он и был тогда совсем мал, Адам отчетливо помнил, как гости отца обменивались ужасающими рассказами о зверствах крестьян, которые вздергивали на виселицу целые семьи аристократов. Адам никогда бы не допустил такого насилия на берегах Англии. Он никогда бы не стал просто «гражданином Брентвеллом» и не позволил бы горячим головам вроде преподобного Томаса Шеппарда захватывать его земли и уничтожать то, что он и его предки создавали всю свою жизнь.

Ему хотелось сейчас сказать это Мэри, увидеть, как оживится в споре ее лицо. Она притягивала его как магнит, и он обнаружил, что ноги сами несут его к тихому, уютному району вблизи Стрэнда.

Но она в этот поздний час, конечно, спит. Как раз в этот момент она лежит в постели, нежная, женственная. Она, наверное, обнимает подушку, ей что-то снится в лунном свете, а на губах играет загадочная улыбка…

Жар вспыхнул в нем с новой силой. Как это глупо – позволять фантазиям управлять собой. Лучше уж нанести визит в заведение мадам Антуанетт. Он может заплатить за услуги куртизанки, которая не станет втягивать его в спор по любому поводу и читать нотации. Да, он освободится от физического напряжения – и точка. Он докажет себе, что не потерял голову из-за Мэри Шеппард.

Решительным шагом Адам направился к новой цели. Элегантные особняки на Мэйфэр постепенно сменились более скромным районом, где дома были попроще, а на улицах было не так оживленно. Здесь плывущий с Темзы туман обвивался вокруг его ног, словно морская пена. Сквозь дымку время от времени пробивался свет газового фонаря. Здесь почти не было стражей порядка. И в любом закоулке могла таиться опасность.

Адам с радостью встретился бы с грабителем. Небольшая стычка помогла бы ему выпустить пар, хотя он с гораздо большим удовольствием занялся бы человеком, стрелявшим в Сирила.

Адам сжимал и разжимал пальцы. Он сообщил судье на Боу-стрит о том, что Джозефин не преступница, а жертва. Теперь предстояло искать таинственного человека, прокравшегося в ее спальню и будто бы похитившего ее. Этот человек нанял извозчика, и завтра сыщики начнут гигантскую работу по проверке каждой наемной конюшни в Лондоне. Господи, если бы только Сирил мог вспомнить название, написанное на дверце кареты!

Широкими шагами Адам рассекал холодный серый туман. Он боялся подробнее расспрашивать брата, опасаясь ухудшения его состояния. Эта мысль тревожила Адама. Слишком многих людей он подвел в последнее время. Свою мать – тем, что затягивал с предложением леди Камилле. Брата – тем, что недостаточно твердо руководил им. Мэри он обманул, не заботясь о ее чувствах и правах.