— Она просто чудесна, правда? Леди Розамунд выйдет замуж за графа Трегарта. Вы его знаете?

— Кажется, да. Он ведь из семейства Девер? — Константин, наклонившись, тихо проговорил: — Не упоминайте это имя при леди Арден. Блэки и Деверы уже несколько веков смертельные враги.

Теплое дыхание Константина щекотало ей ухо, по спине пробежала дрожь. Чтобы скрыть свою реакцию, Джейн заставила себя улыбнуться:

— В самом деле? Я думала, такие истории канули в елизаветинские времена. Монтекки, Капулетти и тому подобное.

— Вовсе нет. Старое соперничество живо и процветает, даже если в наши дни выражается в более мирной манере. — Он помрачнел. — Большей частью.

Константин дрался на дуэли? Возможно, из-за той леди, которую любил и оставил? Нет, она сегодня об этой леди думать не будет.

Джейн наобум накладывала себе различные блюда. Невзирая на безобидный характер разговора, она не упускала ни одного движения Константина, ни одной его гримасы. От разного рода опасений желудок завязался узлом. Она не могла проглотить ни кусочка.

— И никто из барышень Уэетрудер не тоскует по любви? — спросил Константин. — Три красивые умные женщины наверняка должны считать это средневековое сватовство по меньшей мере досадным.

Досадным? Да он и половины дела не знает. Джейн повела плечом:

— Никто из Уэструдеров не ожидает в браке любви. На самом деле я… я думаю, что это должно быть удобно для обеих сторон.

Константин присматривался к ней мгновение, словно хотел что-то сказать. Потом, видимо, передумал и просто указал вилкой:

— Попробуйте фрикасе из телятины. Оно великолепное.

Джейн взглянула на свою тарелку, так и не тронутую. Обычно еда ее интересовала мало. Зачастую окружающим приходилось напоминать, чтобы она поела.

— Вы говорите, как моя старая няня, которая уговаривала меня поесть, — сказала Джейн, взявшись за столовые приборы. Какое неуместное сравнение! Трудно найти двух столь непохожих людей, как пухлая невзрачная старушка и молодой красавец.

— Вкусная еда — одно из удовольствий жизни, — сказал Константин. — И в отличие от других утех никому не причиняет вреда. — Он пожал плечами: — Почему не побаловать себя?

Легкая хрипотца в его голосе играла с ее нервами, как смычок со скрипичными струнами. Джейн задавалась вопросом, касается ли его последняя фраза только гастрономических удовольствий. Потом заметила озорной блеск его глаз и совершенно уверилась, что нет.

С намеком на вызов она вонзила вилку в кусочек говядины и поднесла ко рту. И едва подавила возглас удовольствия. Это было несравнимо с той пресной едой, к которой она привыкла.

— Ну? — потребовал Константин ответа.

Она проглотила, с усилием изобразив безразличие.

— Вполне удовлетворительно.

— Удовлетворительно? — Его брови сошлись на переносице.

Джейн стремилась изобразить невинный вид. Должно быть, он все-таки прочитал правду на ее лице, потому что на его губах заиграла медленная улыбка. Его взгляд сосредоточился на ее губах, испачканных соусом. Джейн смущенно облизнула губы.

Его взгляд стал жарче, но тон остался беспечным.

— Я бы упрекнул вас за то, что вы не давали развернуться таланту настоящего мастера, леди Роксдейл, но теперь мне ясно, что вас нужно пожалеть. — Он покачал головой: — Удовлетворительно! Не передавайте ваше мнение поварихе. Она тут же уволится, и я буду вынужден последовать за ней.

Смакуя очередной кусочек, Джейн доблестно подавила вздох восхищения. Константин прав: она не понимала, что упускает. Доктор много лет назад запретил Фредерику жирную пищу. Казалось нечестным наслаждаться изысканными французскими деликатесами, пока Фредерик жует вареную баранину и горошек.

— Полагаю, повариха удовлетворится вашей чрезмерной похвалой, сэр. — Джейн отпила глоток вина и приятно удивилась. — Это из наших погребов?

— Я бы никогда не оскорбил творения Марты недостойным вином. — Константин потянулся за своим бокалом. — Хорошим кларетом нужно наслаждаться, а не прятать, как скупец — золото.

Джейн была зачарована его пальцами, играющими с ножкой бокала. Длинные, красивые, сильные. Белое кружево манжеты изящно ниспадало на загорелую руку.

Он поднял бокал и отпил вино. Их взгляды встретились.

Пронзительный голос леди Эндикотт нарушил странное напряжение:

— Константин! Джейн! Вы слышали, что я сказала?

На лице Константина промелькнуло раздражение.

Джейн сама была раздосадована, хотя должна была бы благодарить графиню за спасение.

Не дожидаясь ответа, графиня выпалила:

— Леди Арден только что сообщила мне весьма тревожные новости из Лондона. — Она повернулась к соседке: — В самом деле, Эмма, не понимаю, почему ты не додумалась упомянуть об этом раньше. Эта отвратительная гарпия когтями вцепилась в моего сына, — пробубнила леди Эндикотт. — Я этого не допущу. Джейн, я должна вернуться в Лондон. Извини, если ставлю тебя в трудное положение, но дело очень важное.

— Вы покидаете нас, тетя? — заморгал Константин. Он едва верил своему счастью.

— С первыми лучами солнца! — Леди Эндикотт бросила на стол салфетку, и лакей поспешил отодвинуть стул. — Я должна проследить, чтобы упаковали вещи.

Леди Арден беззаботно махнула рукой:

— Ты должна поступать как считаешь нужным, Гризельда. Разумеется, мы справимся здесь без тебя.

С подозрительно невинным видом леди Арден поднесла бокал к губам, когда графиня поспешно вышла из комнаты.

Константин, подняв брови, присматривался к своей отважной родственнице. Она что-то затевает. Она всегда это делает. И как закоренелая и неисправимая о» сваха, конечно, положила глаз на него и Джейн.

Ответом на его вопросительный взгляд явилась лишь блаженная улыбка леди Арден.

— Вот все и устроилось.

— Но, мэм, — возразила Джейн, — если леди Эндикотт завтра утром уедет в Лондон, кто останется морально поддержать меня? Согласитесь, мне неприлично оставаться здесь наедине с Константином.

— Я бы сказал, что это отличный план, — вставил он и получил холодный взгляд серых глаз.

Провалиться ему на этом месте, если он не думал, что она несколько смягчилась к нему этим вечером. Однако ее взгляд говорил, что до этого еще далеко.

— Разумеется, ты не останешься здесь наедине с этим повесой, дорогая, — всплеснула руками леди Арден. — Я пока задержусь в Лейзенби. Уверена, что герцог этого ожидал.

— Вы? — Скептическая улыбка заиграла на губах Константина. — Вы будете торчать несколько недель напролет весной в провинции? Хотел бы я на это посмотреть.

— Чтоб ты знал, я выросла в Кембриджшире. Так что поросята и лошади меня не напугают.

— Овцы. — Джейн поднесла к губам бокал, чтобы спрятать улыбку. — Мы в Лейзенби разводим овец.

— Конечно, дорогая. Котсуолдская длинношерстная порода. — Леди Арден взялась за нож и вилку. — Будет очаровательно освоиться в этих местах.

— Что ж, тогда действительно все устроилось, — сказала Джейн. — Благодарю вас, мэм. Не знаю, что бы я делала без вас.

Обе посмотрели на Константина.

Ну конечно! Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться: дамы объединились против него. Ясно как день, что если леди Арден будет гнуть свою линию — а она всегда это делает, — его холостяцкие дни сочтены.

Но он сражался за свободу от брачных уз с куда более многочисленными и решительными противниками, чем его сегодняшние сотрапезницы. И пока не терпел поражений.


* * *

Сегодня!

Сцепив руки, Джейн в волнении расхаживала по своей спальне.

Да, это должно произойти сегодня. В эту минуту. Если она не сделает этого сейчас, то совсем потеряет кураж.

Она собирается поцеловать Константина Блэка. Вернее, она позволит ему поцеловать ее!

При этой мысли сердце застучало молотом.

Почему перспектива поцеловать Константина Блэка ее так страшит? Один скромный поцелуй не слишком большая плата за шанс не разлучаться с Люком. Хотя ее не покидала уверенность, что ничего скромного в поцелуе Константина Блэка не будет.

Потерпев неудачу при первой попытке, Джейн была в полном недоумении и не знала, как убедить Константина взять ее в жены. Как дамы обычно склоняют джентльменов сделать предложение руки и сердца? Она не думала, что его сразят ее таланты в рукоделии и в управлении домашним хозяйством. Даже отсутствие средств и неотвратимо надвигающееся банкротство не убедили его жениться на ней.

За обедом Джейн заметила, как Константин смотрел на ее рот: его глаза горели желанием. Даже она, столь плохо разбиравшаяся в мужчинах, не могла не понять, что это сигнал. Он хотел, отчаянно хотел поцеловать ее.

Совершенно незнакомое и удивительно острое ощущение собственной власти пронзило ее. Она не сумела разумными доводами убедить Константина вступить в брак с ней. Могла ли она добиться этого искушением? Заставить его так пылать страстью, чтобы он женился на ней только для того, чтобы заполучить ее в свою постель?

Взявшись за дверную ручку, Джейн заколебалась. Она шумно втянула воздух и, прежде чем сомнения разъели ее решимость, распахнула дверь и отправилась на поиски Константина.

Она нашла его в кабинете. Вот неожиданность!

Константин твердым, уверенным почерком что-то писал, похоже, письмо. Она увидела на столе стопку посланий, надписанных той же рукой.

Значит, откланявшись после обеда, он занимался делами. Она ожидала найти его в библиотеке, потягивающего бренди и попыхивающего сигарой.

Джейн медлила на пороге, не желая нарушать его сосредоточенность. Пока она решала, подождать или, поддавшись порыву, сбежать, Константин с росчерком поставил подпись и поднял глаза.

— Джейн. — Он медленно поднялся. — Входите.