— Во-первых, Тихомирова, это глупость. Я пытаюсь вам, идиоткам, растолковать, что перед вами сидит, можно сказать, человек на новой ступени эволюции! Может, человечество вообще по-другому заживет, если меня изучить как следует! Во-вторых, про день рождения я вообще забыла…
— Врешь!
— В-третьих, Тихомирова, ТЕБЯ я на него не приглашу!
Маринка рассмеялась, перегнулась через стол и чмокнула Женьку в пылающую щеку.
— И не надо, потому что это мы тебя приглашаем на твой день рождения. В «Авокадо Клуб», в пятницу в шесть вечера. И не забудь принять супрастин — в ресторанах об эту пору полно мужиков!
ЖЕНЬКА
Про забытый день рождения я, честно говоря, действительно соврала. Помнила я про него, и очень даже хорошо помнила. Не знаю, как у кого, а у меня дата «Тридцать Один Год» почему-то ассоциировалась с похоронным звоном колоколов и сочувственными взглядами. Странно даже, потому как тридцать лет я проскочила легко и с песнями, хотя в тот момент уже была одна.
И вообще, тридцать один мне исполнилось как-то чересчур стремительно. Вероятно, все из-за работы. Именно в этом году я стала заместителем главного редактора журнала «Самый-Самый» и на своей шкуре узнала, что означает выражение «гореть на работе». Я вставала на рассвете и ехала на работу, проводила весь световой день в прокуренном офисе под стрекотание факсов и ксероксов, кушала обеды в пластиковых коробочках и уезжала домой после полуночи, не очень соображая на каком я свете. Как выглядит дневной свет, я имела весьма слабое представление, смена времен года тоже очень мало меня трогала, потому как в нашем офисе стояли дорогущие кондиционеры и окна были вечно закрыты. Зарплата моя, вернее, накопления в банке росли в геометрической прогрессии, ибо у меня не было времени и возможности их тратить. Сограждан я видела только в окно кабинета главного, когда приходила к нему на летучку.
Сегодня я встретилась со своими подругами впервые за восемь месяцев. Обычно мы общаемся по телефону, поэтому шок я испытала нешуточный. Мои симпатичные, загорелые, веселые и ухоженные подружки смотрели на меня с явным сожалением, и я прекрасно их понимала. Бледная, чахлая офисная крыса в дорогом, но идиотском костюмчике. Соломенная пакля на голове — хотя в офисе при свете неоновых светильников мне казалось, что «скандинавский блонд» — это то, что нужно. Кстати, забежав на дорожку в сортир, я заметила, что глаза у меня красные, как у кролика-альбиноса, что, сами понимаете, красоты тоже не прибавляет.
Короче говоря, возвращаясь в офис, я изо всех сил занималась самовнушением по двум основным направлениям: во-первых, надо перестать думать об аллергии на мужчин, а во-вторых, Вадик должен меня отпустить в следующую пятницу пораньше. Просто обязан. Наверняка. Скорее всего. Ну, наверное. Если не будет ничего срочного…
Вадик — это Вадим Альбертович Лабудько, наш главный. Удивительное создание на тонких ножках, затянутых в кожаные брючки. Вадиком его звали только посвященные, я в их круг не входила, но за глаза называла его только так. У нас в редакции вообще сложилось прямо удивительно: одни Эдики и Вадики, была еще пара Толиков, а основную массу трудящихся составляли Стеллы, Нонны, Анжелы и Вероники. Была еще Аглая Семеновна, которая решительно не вписывалась в гламурный формат издания, но зато а) приходилась Вадику двоюродной теткой и б) профессионально разбиралась в издательском деле.
По штатному расписанию я стояла выше Аглаи Семеновны, кроме того, формально она подчинялась еще двум Вероникам и одной Стелле, но все мы, четверо, не обольщались: одного слова всемогущей тетушки Вадика достаточно, чтобы мы вылетели со своих теплых местечек без выходного пособия.
Собственно говоря, сама я себя считала чем-то вроде секретарши Вадика, потому что именно я составляла для него расписание деловых встреч, набрасывала тезисы для летучек, читала его почту и договаривалась с типографией, писала письма зарубежным партнерам, следила за соблюдением авторских прав… Кофе тоже я варила! Иногда мне казалось, что Вадик уже чисто автоматически начинает все свои фразы с устоявшегося «Евгениянемоглибывы…»
В лифте я взглянула на часы и немножко затрепетала. Я опаздывала на четыре минуты — в принципе, ничего страшного, но только если за эти четыре минуты Вадику ничего не было от меня нужно. Впрочем, если бы ему что-то понадобилось, он бы позвонил на мобильный… Оп-па!
Мобильный, судорожно выхваченный из другого кармана, сумрачно и матово поблескивал темным экраном. Аккумулятор сдох. Обычно в таких ситуациях следует фраза «предчувствие неминуемой беды кольнуло ее сердце» — так вот, меня не только кольнуло, а затрясло. Когда же двери лифта распахнулись, явив моему встревоженному взору приемную редакции журнала «Самый-Самый»…
Вадим Альбертыч стоял возле стола секретарши, кусал губы и ломал унизанные перстнями пальцы. Сейчас он больше, чем обычно, напоминал голодного богомола, отправляющегося на охоту. Даже удивительно, как при такой внешности он ухитрялся доводить до дрожи в коленках абсолютно всех своих сотрудников. Ну ладно, мужиков — эти хоть могли бояться за свою честь — но наши роскошные девицы?! И тем не менее одна из них, секретарша Нонна, при виде меня воскликнула дрожащим голосом:
— Вадим Альбертыч, вот Евгения Васильевна!
Вадик посмотрел на деморализованную красавицу с искренним отвращением и процедил:
— Я ВИЖУ! Евгения, а где вы, собственно, шляетесь?
Собрав все свое мужество в кулак, я попыталась быть максимально корректной и уверенной в себе.
— Я, Вадим Альбертович, ходила обедать в кафе. Я же предупредила…
— Вы не отвечали на звонки!
— У меня батарейка сдох… сел телефон.
— Вы опоздали!
— На четыре минуты.
— Не пререкаться!
— Извините, Вадим Альбертыч. Что-то срочное?
— Естественно. Скорее в мой кабинет. Вас уже заждались.
Вадим Альбертыч, вихляя бедрами, решительно двинулся вперед, а я поплелась следом, судорожно шаря по сумочке в поисках хоть какого-нибудь завалящего «Дирола». Наверняка незапланированная деловая встреча, будь она неладна, а от меня чесноком несет за километр…
Вадик распахнул дверь своего кабинета и пропел:
— А вот мы и плисли! Вот мы и веднулись к моей девоське! Скучала моя девоська? Плякаля?
Нехорошее предчувствие нагло хмыкнуло — и превратилось в уверенность. Я осторожно вошла в кабинет главного редактора журнала «Самый-Самый», чьими героями из месяца в месяц становились самые мужественные и суперменистые мужики нашего отечества…
В кресле для гостей, на розовой атласной подушечке сидела швабра неопределенной расцветки. Размером она была… со швабру, а по мере приближения к ней выяснилось, что и пахло от нее, как от швабры. Предположительно на голове — то есть сверху — у швабры был повязан розовый бантик с блестящим камушком на узелке. Что-то мне подсказывало, что вес этого камушка измеряется не в граммах, а в каратах…
Вадик изящно склонился над шваброй и прогулил, как влюбленный голубь:
— Это наша девоська! Наш ангелочек! Наша Матильдочка!
Ангелочек принюхался. Потом из-под длинных косм блеснули черные подозрительные глаза размером с пуговицы и по кабинету пронесся отнюдь не ангельский рык. Я поспешно отступила и сообщила боссу:
— Не знала, что у вас есть собака.
— А у меня ее и не было. Я ее приобрел три дня назад. Она стоит пять штук грина, между прочим.
Язык мой — враг мой… Прежде, чем включились мыслительные центры, я уже брякнула:
— О, мексиканский тушкан!
Вадик немедленно обиделся, а швабра зарычала еще более грозно.
— Это настоящая мальтийская болонка, чтоб вы знали, Евгения! И ее предки принадлежали к королевскому роду.
— Да я же…
— Она настоящая аристократка. Да, моя пусичка-мумусичка?
Мумусичка огрызнулась, успев цапнуть Вадика за палец. Вадик отскочил и сердито уставился на меня.
— Она нервничает, только и всего. Вы с ней обязательно подружитесь, особенно после того, как вы морально поддержите ее во время визита к врачу.
— Я — ее?
— У нее свой врач, разумеется. И еще ей надо в салон красоты. Да, моя девоська? Нам надо коготоськи наши подлезать! Уски наши почистить! Укладоську сделать!
— Но я не уверена…
— Евгения? У меня в пять часов презентация на Таганке. Потом фотосессия для журнала «Дрюч» и ужин в «Савое». Я физически не успеваю, понимаете вы это? А если мы пропустим прием в салоне, нас занесут в черный список! Короче, вот вам адрес — отправляйтесь!
— Но я не могу! У меня аллергия на собак!
— Это не собака, а ангел. И я только вам могу ее доверить.
— Вадим Альбертыч!
— Ну что!?
В этот момент меня осенило. Я свирепо уставилась на босса и выпалила:
— Тогда можно я в следующую пятницу уйду пораньше?
Вадик пожевал губами, сделавшись похожим на богомола, который уже кого-то поймал и сожрал. Потом, судя по всему, осенило и его. До пятницы ведь еще целая неделя…
— Мы это обсудим.
— Вадим Альбертыч…
— Хорошо, хорошо, хорошо! Вы уже опаздываете!
Визит в салон красоты для собак я запомнила плохо. Еще в машине, кажется, я пыталась придушить эту лохматую заразу, а она удрала от меня на заднее сиденье и заливисто тявкала всю дорогу. К тому времени, когда на горизонте замаячил салон «Мое Сокровище», у меня из глаз текли слезы, из носа — сопли, все тело чесалось, а в горле першило. Сами понимаете, мужики тут были ни при чем. Под занавес Матильда вцепилась мне в палец, но тут я уже пришла в окончательное неистовство, набросила ей на голову атласное одеяльце и влетела в вестибюль салона, держа эту швабру королевских кровей кверху задницей.
"Любовь по заданию редакции" отзывы
Отзывы читателей о книге "Любовь по заданию редакции". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Любовь по заданию редакции" друзьям в соцсетях.