В зловещей тишине в ушах Дианты раздавалось: «Все мертвы!» Погибли не все, но выжившие походили на живые трупы.

— Пожалуйста… — она остановила двух мужчин. — Не могли бы вы мне сказать…

Один из них поднял голову. Висок был перевязан грязной повязкой, кровь полосами заливала лицо.

— Бонапарт отступает. Прусская армия подоспела вовремя, — прошептал он злорадно. — Французы отступают.

— Слава Богу! — радостно ответила Дианта. — Мы победили!

— Да, мы победили, — прошептал он. — Мы победили… победили… победили… — Он чуть не упал, рыдая и задыхаясь от рвоты. Товарищ едва успел отвести его в сторону.

И тогда ей все стало ясно. Даже победа была ужасной.

Наконец-то она добралась до места. Все было в запустении. В лунном свете штыки отливали серебром. Солдаты лежали на земле с широко открытыми глазами, глядя прямо в небо. Над полем раздавалось печальное ржание лошадей.

Перед Диантой открывалась ужасающая картина — горы трупов и умирающих виднелись по всей долине. Люди передвигались от умершего к умершему. Так же, как и она, они искали родных и близких. Другие же просто мародерствовали и были готовы убить любого, кто к ним подойдет. Она пригнулась и осторожно пошла вперед, заглядывая в лица убитых и раненых, молясь о том, чтобы не найти среди них того, кого искала.

В канаве, в стороне от других, она увидела лежащего лицом вниз мужчину. На нем не было военного мундира. Сердце Дианты болезненно сжалось. Она выкрикнула имя мужа и бросилась к нему. Наклонившись, Дианта пыталась разглядеть его лицо. Но это был какой-то незнакомец. И какая-то женщина, так же как и она, молилась за его благополучное возвращение, но Господь не внял ее молитвам.

Дианта поднялась с колен, горестно всхлипывая. Ее окружала сама смерть, и ей вдруг показалось, что Рекс просто не мог остаться в живых. А ей так хотелось сказать ему, как она его любит и что ожидает ребенка… Он имел право это знать, но было уже слишком поздно. Ее гордость и слепая самоуверенность оттолкнули его. Теперь она себе этого не простит никогда.

Диантой овладело бесконечное одиночество и отчаяние. Заикаясь, она сквозь слезы снова и снова повторяла его имя. Она была обречена повторять слова любви человеку, который уже никогда ее не услышит.

Мало кто выжил в этой ужасающей мясорубке, а те, кому повезло, не могли не повредиться рассудком. Когда она услышала, как кто-то произнес ее имя, ей показалось, что она тоже сходит с ума. Оно доносилось откуда-то издалека, и Дианта замерла, озадаченная — как Рекс может ее звать, если он уже мертв?

— Дианта! — вновь послышался голос. Ей показалось, он звучит отовсюду, но наконец она поняла, куда нужно идти. Голос был полон любви и страха.

— Дианта!

Она со всех ног побежала на крик и внезапно увидела его.

— Рекс!

Спотыкаясь, плача от радости и облегчения, Дианта бежала навстречу мужу. Она упала в его объятья и почувствовала, что теперь ей уже ничто не угрожает.

— Дорогая, что ты здесь делаешь? — спрашивал Рекс, покрывая ее лицо поцелуями.

— Я приехала за тобой. О Рекс, Рекс… Я люблю тебя… Никогда не отпускай меня… Не отпускай меня никогда.

Он еще крепче ее обнял, осыпая ее лицо поцелуями и не задавая больше никаких вопросов.

— Я люблю тебя, — сказала она, как только смогла говорить. — Я была такой глупой! Я всегда любила тебя, но боялась это признать. О Рекс, скажи мне, что еще не поздно все изменить!

— Никогда не поздно сказать, что любишь, — ответил он.

Они молча обнялись. Объяснения были ни к чему. Они наконец нашли друг друга, и это было главное.

— Я приехала за тобой, — прошептала Дианта. — С Джорджем все в порядке. Его привезли на подводе. Он сейчас дома. Врач говорит, его жизнь в безопасности.

— Слава Богу!

— Я так за тебя боялась! Тебя могли убить. Берти тоже дома. У него небольшое ранение. Энтони Хендрик тоже был у нас. Я послала за леди Бартлетт. Рекс, она мне все рассказала о моем отце и его смерти. Ты должен был мне все рассказать сам. Но теперь уже не важно.

— Я не знал, как ты к этому отнесешься. С самого первого дня меня преследовала мысль о том, что я тебя обманул. Когда она приехала в Брюссель, я просто не знал, что делать. Это было сущим кошмаром. Я вынужден был выполнять все ее просьбы, но делал это исключительно из страха. Мои былые чувства к ней — юношеское увлечение, не более.

— Она рассказала мне, что шантажировала тебя. Я была такой глупой, думая, что ты все еще ее любишь!

— Я люблю только тебя, — горячо ответил он. — И буду любить всегда.

— Ты меня любишь, — прошептала она.

— Ты станешь меня за это презирать? — спросил Рекс с улыбкой.

— О Рекс, я была слепа! Я ничего не понимала в любви. Я думала, что не хочу твоей любви, но я хочу, Рекс, хочу…

Он горячо поцеловал ее, и она отозвалась на его поцелуй всем сердцем. Здесь, среди смерти и разрушений, они нашли свою любовь, которая обещала стать началом новой жизни.

— Я обманывал тебя, — признался Рекс. — Я женился на тебе по любви. Я влюбился в тебя с первого взгляда, но разве я мог признаться, если ты запрещала даже думать об этом? Меня терзала мысль о том, что ты могла меня отвергнуть. Я думал, что, когда мы будем женаты, я научу тебя не бояться любви. Но ты продолжала все делать по-своему. Сначала ты рисковала жизнью, а потом с легкостью разбивала сердце всякому, кто приближался к тебе, упиваясь при этом своим триумфом. Я сходил с ума от ревности сотни раз, убеждая себя в том, что ты равнодушна ко всем своим поклонникам…

— Так и было. Мне это не было нужно, но я боялась признаться в этом даже себе. Мне нужен только ты один, но ты был таким бесстрастным…

— Бесстрастным? Когда ты танцевала с кем-нибудь вальс, я готов был разорвать твоего кавалера на части, подхватить тебя на руки и унести прочь. Я просто держался от тебя на расстоянии так же, как и ты от меня, чтобы не страдать от твоих капризов. Я так боялся покориться тебе и умолять о любви!

— Едем домой, — попросила Дианта. — Вернемся в Брюссель, а потом, как можно скорее, в Англию. Я хочу, чтобы наш ребенок родился на родине.

— Наш ребенок? — радостно повторил он. — Дианта…

— Я должна была сказать тебе об этом раньше, но боялась, что потеряла тебя навсегда.

— Мы всегда будем вместе, — торжественно поклялся Рекс. — У нас все только начинается. Ты права, дорогая, едем домой.