– Я бы тебе не советовала! Ничего, кроме «оставь меня в покое», ты от нее не услышишь. Только имей в виду, она действительно глубоко переживает.

– Так сильно, что даже взяла больничный?

– Ну да.

– Тогда вот что, Алена. Мы должны помочь ей.

– Боже мой, Стив. Время – лучший лекарь в таких делах.

– Но ей же плохо! Давай вызовем психолога, какого-нибудь специалиста... Не знаю, ты, наверное, в этом разбираешься лучше.

Я хотела сказать что-то резкое. Типа: это ты распустил ее, и поэтому у твой дочери совершенно нет иммунитета к боли. Но вовремя справилась с собой и подобрала более пристойную форму для выражения своих мыслей.

– Стася – умница и прекрасно справится сама. Между прочим, и учиться страдать тоже когда-нибудь нужно.

Стив пробовал возмущаться, но никаких конструктивных аргументов предложить он так и не смог.

Тем не менее несколько последующих дней я провела в нервозности и страхе. С одной стороны, я боялась, что Стив не сдержит данного мне обещания, заведет с дочерью откровенный разговор и выставит меня сплетницей и глупой болтушкой. В этой ситуации угроза исходила от Стива.

Плюс к тому для моего дискомфорта имелся еще один веский повод. Мне казалось: еще немного – и я сорвусь. И уж тогда – мало ей не покажется!

За ее бессовестную манеру чатиться по ночам, а днем отсыпаться. За переполненные окурками пепельницы, за привычку крошить, сорить, мусорить, разбрасывать, не отвечать на вопросы и вообще никак не учитывать окружающих. Одним словом, Стася со своими страданиями стала для меня костью в горле. Чего я не предпринимала только, чтобы поскорее выплюнуть ее!

«А вспомни, какой ты была в ее годы», – посоветовал мне внутренний голос.

Я пробовала, добросовестно рылась в памяти, но никаких особых примеров собственной черствости, грубости, неряшливости найти не могла.

Вот, допустим, история с Олегом... Кому она принесла боль и горе, кроме как мне одной! Тем более страдала я в одиночку. Единственной и ближайшей моей подругой была в те времена Светка, а ей по не требующим объяснения причинам жаловаться было невозможно.

А у Стаси, между прочим, есть Алька. Я уже стала узнавать ее грубовато-добродушный голос. Аля звонит нам каждый вечер, спрашивает, как Стася, не надо ли ей чего.

В первый раз я ей предложила: «Подождите, я ее сейчас приглашу к телефону». Аля даже испугалась: «Ой, нет, что вы! Настя же просила ее не беспокоить. Я на тот случай, если вдруг...»

Короче, я не могла найти никаких оправдательных аргументов в Стасину пользу и поэтому существовала стиснув зубы.

И все же наступил день – я простила ее. Искренне, от души. Не только простила – я полюбила ее больше прежнего. Она вернулась к жизни и, в чем весь парадокс, одним фактом своего возвращения сумела вернуть меня.

Случилось это в пятницу утром. Было часов семь – несусветная рань. Стив принимал душ, я варила на кухне кофе... и вдруг... или это мне кажется... в кабинете скрипнула дверь, и вскоре на кухне, кутаясь в шелковый китайский халат, появилась Стася.

Против обыкновения она была аккуратно причесана, на щеках даже появилось некое подобие румянца, а глаза... ее глаза смеялись!

– Алла, с добрым утром.

– Привет, – отозвалась я, не зная, к чему мне на этот раз готовиться.

– Хочешь, я сварю кофе? А что у нас на завтрак сегодня? Салат с авокадо? Я помогу тебе.

– Ты в порядке? – уточнила я. – Выспалась?

– Относительно. – Стася улыбнулась. – Заснула в час – сейчас семь.

– Коннекшн не пошел?

– Очень даже пошел, – рассмеялась Стася, – только я решила...

Но тут на кухню зашел Стив, и она тотчас переменила тему. Я почувствовала, что решила она нечто важное, и с трудом дождалась, когда Стив выпьет кофе, съест свой завтрак и уйдет на работу.

– Что ты решила? – спросила я, едва за Стивом захлопнулась дверь.

– Я решила, – объявила с улыбкой Стася, – что все это время вела себя как последняя дура.

– Ты о чем?

– О noname! Я только вчера поняла, какой это замечательный человек!

– А что я тебе говорила! – воскликнула я, все больше оживляясь. – Главное даже не он сам, а его отношение к тебе!

– Вот именно! Ал, сколько сил, времени, энергии он тратил на меня. Ты только представь: на совсем незнакомого человека! Вчера я вдруг поняла, что он уникален. Это в наше-то время!.. Да такие люди давно перевелись!

– Теперь ты понимаешь, что нельзя пренебрегать таким человеком?!

– И это еще не все, – не слушая меня, продолжала Стася. – Все, что он говорит... Он так умеет говорить, найти такие слова... Он талантлив, он просто гениален!

– А помнишь, ты собиралась с ним встретиться? – напомнила я, действуя по пословице: куй железо, пока горячо.

Ну слава богу! Наконец-то! Наконец-то наша несмеяна соблаговолила обратить внимание на своего суженого! Значит, мой план, несмотря ни на что, удался!

И еще: как хорошо, что Стася – это все-таки не та грубая, бесчувственная Стася, которую мы все в последние дни лицезрели. У нее, как у всех нормальных людей, есть сердце, а в сердце – нежность и благодарность. Прекрасный старт для возрождения их с Лешкой романа. А кроме того, у нее достаточно интеллекта, чтобы оценить уровень Алексея-noname. Все сходится. И также неизбежно сходятся их пути!

– Ты думаешь, это ничего, если я первая заговорю с ним о встрече?

– Конечно, ничего. Намекни ему, туда-сюда. Он поймет... и обрадуется!

– А с чего ты взяла, что обрадуется?

– Я думаю, он уже давно влюбился в тебя.

– Как влюбился? Заочно? – Стася засмеялась.

– Ну, не совсем. Ну-ка вспомни, он видел тебя на фотках? На тех фотках, которые ты выставила на форуме?

– Не помню... – Стася пожала плечами. – Вроде да. Алька щелкала меня несколько раз, кажется, пару ее фоток я тоже выставила.

– Это во-первых, – щебетала я. – А во-вторых, кто сказал, что заочно влюбиться невозможно?!

– То-то и оно, Ал. Вот я, например, заочно влюбилась в него. Noname – необыкновенный, прекрасный, очаровательный. – Стася вдруг закружилась – легко и грациозно, как будто здесь, на нашей кухне, она решила станцевать вальс. – Noname, noname, noname!..

Глава 17

Светка объявилась на Пасху. Позвонила по телефону, немного жеманным, экзальтированным голосом поздравила нас с праздником и пожелала духовных прозрений, а не чего-нибудь.

Еще она поздравила меня... с коммерческим успехом. Бешеный, оглушительный успех! Акции нашей водяной компании расходятся на ура.

– Как же так? – усомнилась я. – То глухо было, как в танке... А то вдруг ни с того ни с сего...

Светка, тотчас забыв о религиозной экзальтации, с удовольствием пустилась в объяснения:

– Вообще-то положительные тенденции появлялись уже давно. Месяца полтора назад, как только прошла международная реклама. Классная вещь! Тут как-то этот бюллетень попался мне в руки... – Светка заговорила привычным, будничным тоном – экзальтация быстро уходила на второй план, ус тупая место трезвости и расчету: – Короче говоря, твоя идея с павильоном не такое уж и гиблое дело!

– Ты хочешь сказать, пора искать архитектора?

– В общем – да! У нас уже достаточно средств, а экономия при условии собственных производственных площадей, я прикинула тут кое-что...

– Светка, я же насчет архитектора шучу! Ты что, не понимаешь?

– Не понимаю! Какие тут могут быть шутки?! Если мы построим павильон, наладим непосредственно на участке производство воды...

– А разработку проекта поручим Арвиду?

– Ты с ума сошла! – засмеялась Светка. – Он, слава богу, в своей Риге, проектирует в поте лица какое-то здание республиканского значения.

– Не хило! А тебе звонит?

– По несколько раз в день! Пытает, нашлась ли замена. Милый, говорю, дураков нет. Какой еще идиот ввяжется в эту безнадегу? Я такая одна. В одном экземпляре!

– Ну а он что?

– Настаивает! Какое, говорит, в конце концов, тебе дело до этой воды. Бросай ее!.. Чудак. Подожду еще немного и скажу ему все открытым текстом, – закончила Светка, опять меняя деловой тон на экзальтированный. – Скажу: учись жить без меня.

– Свет, а Кирилл-то как? – Я почувствовала, что для сакраментального вопроса настал подходящий момент.

– Ты как будто в воду глядишь, Ал! – Светка вздохнула глубоко и печально. – Я имею в виду Кирилла. Это же он сказал мне перед отъездом: мы должны научиться жить друг без друга.

– Сурово.

– Вот так! Да он прав, Алка. В принципе он прав!.. Все эти наши метания, смятения... не для того Господь дает людям жизнь.

– Знаешь что, Свет? По-моему, ты малость переигрываешь.

– Да это не лицемерие, ты не думай. Но раз уж так сложилось, у него дети, семья...

– А кстати, как поживает его семья?

– Нормально поживает. Хорошо! Дети растут, жена – преуспевает. Я тебе говорила? Она – регент, церковным хором руководит. Очень способная женщина, и характер у нее идеальный. Она же все простила ему! Я бы на ее месте... не знаю... А ты?

– И я не знаю.

– Вот видишь! А она сумела. В общем, все правильно: мы должны научиться жить друг без друга. Все справедливо, Ал!

– Я одного только не понимаю! Ты вот говоришь: воля Божья. А зачем вы тогда опять встретились с Кириллом?! Для чего вам Бог устроил эту встречу на выставке?!

– Зачем?.. Я думаю, здесь уже не воля Божья, а Божье попущение.

– Что? Попущение?

– Понимаешь, это, наверное, трудно будет объяснить... Ну смотри. Пока мы живем правильно, по заповедям – на нас действует воля Божья. А если нет, Господь оставляет нас, попускает действовать темным силам.

– Выходит, ваша последняя встреча – результат действия темных сил?

– Да, наверное... Искушение какое-то.

– А ведь ты обрадовалась, – напомнила я ей.

– Ну и что ж! Конечно, обрадовалась! Ты же знаешь, Алка, что такое для меня Кирилл!.. Нечего больше об этом говорить. Я тебя целую, поздравляю с праздником. Твоим – привет.