Светлана Лубенец - Любовь по договоренности

Я стерла полотенцем коричневую полосу на щеке и уставилась на свое отражение в зеркале. Написав, наверно, большую часть романа, я так и не дала портрета одной из главных героинь! Непорядок. Какая же я? Брюнетка, как уже докладывала. Волосы у меня не густые, но пышные, а потому я никогда не заморачиваюсь с укладкой. Вымыла волосы, расчесала – вот и весь уход. Высохнув, они лежат пушистой шапкой. Зато если уж надену капюшон с оторочкой из своего черного песца – все! Никакими силами волосы обратно не поднимешь. Они воздух любят!

Морщин у меня, можно сказать, нет совсем. Появляется одна слева от губ, когда улыбаюсь, но тут же исчезает, стоит перестать улыбаться. Глаза неопределенного цвета. Серые, но со всякими вкраплениями, а потому я с одинаковым успехом могу носить одежду любого цвета. К моим глазам все подходит. Но я, как уже говорила, не ношу цветную. Я люблю черный цвет.

Так. Теперь губы… Какие же они у меня… Обыкновенные… Как у среднестатистической женщины. Совершенно нечего описывать. Выйдешь на улицу – кругом такие же губы, у всякой встречной-поперечной. Нос тоже среднестатистический, хотя в профиль почти греческий, прямой, от папы. От мамы мне достался нос в фас, несколько расплывчатой формы и слегка вздернутый, что никак не нарушает профильной античности. Да, такой вот дуализм…

Красивой меня назвать нельзя, это я знаю точно. Некрасивой – тоже. Я на любителя. Вот написала, а теперь думаю: на любителя чего? На что западают мужчины? Допустим, Георгий запал на то, что я еще способна родить ему ребенка, и к тому же имею мозги, в отличие от молоденьких пустоголовых красоток. Если уж любить не за что, так хоть поговорить будет о чем, глядя, как дитя спит, а драгоценная шпага украшает коллекцию. А Бо? Он ведь еще не знал о наследстве, когда со мной познакомился. Что его привлекло? Я же видела, что понравилась брату Георгия сразу…

Сколько я ни вглядывалась в свое лицо, так этого и не поняла. Может быть, все дело в том, что я в тот момент очень хотела понравиться Богдану… Наверное, испускала какие-то флюиды, эманации, и он запутался в них, словно в раскинутых сетях… Бедный молодой человек! Я намереваюсь опутывать его своими флюидами и дальше! Я должна все выяснить до конца. Если уж не устрою свою судьбу, так хоть допишу роман, в котором родные братья схлестнутся на почве наследства. Очень интересно, что победит: драгоценная шпага или любовь?

Я сама позвонила Бо.

– Ну наконец-то! – вскричал он. – Я уже и не рассчитывал тебя увидеть. Куда ты пропала-то?! Наверно, рассердилась, что я так напился, да? Совершенно, не помню, как оказался в мастерской. Я тебя, случаем, ничем не обидел?

Я рассмеялась и ответила:

– Ничем, если не считать того, что мне пришлось тащить тебя в вашу мансарду на себе. Думала, ноги протяну. А ты часто так надираешься? Вроде водки не пил…

– Просто я накануне вообще не спал ночь. Ко мне завалился Васька Сидоров… ну тот, примитивист… У него несчастная любовь, и он изливал душу до самого утра, пока не рухнул прямо на пол кухни. Тоже пришлось на себе тащить его на диван… Потом надо было ехать по делам… В общем, не получилось даже на часик прилечь, вот меня и свалило… Прости великодушно!

– Ладно, проехали, – отрезала я, поскольку меня интересовало совершенно другое, а ты хоть помнишь, что предлагал мне в кафе «Гаргантюа», или все забыл?

Бо помолчал, а потом ответил:

– Желание жениться на тебе у меня не пропало. Лишь бы ты согласилась… А ты как… согласишься?

– Ты говорил мне еще о свалившемся на тебя наследстве, – решила сблефовать я, – но как-то не очень четко. Я, признаюсь, мало что поняла. Мне совсем не понравилась связь твоего предложения руки и сердца с получением наследства.

– Я тебе и об этом сказал? – удивился Бо и поторопился добавить. – Но если даже сказал, с тобой это никак не связано… вернее, связано, только не так, как ты думаешь…

– По-моему, ты сам еще не разобрался, что с наследством связано, а что нет. Может быть, мы встретимся, и ты мне все объяснишь как следует?

– Встретиться с тобой я всегда рад! – восторженно прокричал в трубку Бо. – Когда и где?

– Давай в мастерской, если, конечно, Вадька не пишет там как раз сейчас новую одалиску. Впрочем, можешь предложить свой вариант, я готова его рассмотреть.

– Меня вполне устраивает твой, тем более что мне и ехать никуда не придется. Я как раз в мастерской. Пишу очередной городской пейзаж. Вчера сделал несколько этюдов на реке. Как скоро тебя ждать?

– Ну… думаю, через часик. Приведу себя в порядок и приеду.

– О! Не надо приводить! – вскричал Бо. – Мне гораздо больше нравятся женщины в полном беспорядке! Не тяни время! Приезжай поскорей!

– Ну хорошо! – Я рассмеялась. – Жди через полчаса! А ты пока сформулируй тезисы для доклада о свалившемся на тебя наследстве.

Пейзаж мне понравился. Богдан будто внял моим словам и перестал фотографически копировать действительность. Нашу небольшую речушку по имени Липка он изобразил на закате, а потому даже совершенно голые, без единого листочка, стволы ноябрьских лип, высаженных по ее берегам, выглядели карамельно-сладкими. Представлялось, что, отломив веточку, можно сунуть ее в рот, как леденец. Река спокойно несла за пределы полотна свои тяжелые медовые воды. При этом картина вовсе не казалась приторной, слащавой. Она вышла по-настоящему осенней, вечерней, но осенний вечер был красив, изыскан и сладок.

– Вот это совсем другое дело! – не могла не похвалить я, разглядывая новое творение Бо. – Ты преображаешься прямо на глазах!

– Это все твое влияние! – радостно откликнулся он. – Ты меня вдохновила. Мне многие говорили, что я будто не пишу картины маслом, а фотографирую, но почему-то только тебе я поверил, что это вовсе не достоинство… Наверное, потому, что ты мне помогла увидеть Вадькину одалиску… и я как-то по-иному взглянул на мир… У меня в мозгу будто что-то сдвинулось…

– Все понятно, – прервала его монолог я, поскольку то, что меня сильно томило, не имело никакого отношения к живописи. – Давай вернемся к нашим баранам, то есть к наследству.

– Что тебя так встревожило? Разве это плохо, когда на человека сваливается наследство?

– А оно на тебя точно свалилось?

– Ну… не совсем, но должно…

– Как-то странно ты выражаешься! Наследство, оно или есть, или его нет!

Бо посмотрел на меня с подозрением и произнес:

– Сдается мне, что ты согласишься на мое предложение только в том случае, если я наследство получу, так? Ты это пришла выяснить?

Я вздрогнула. И почему не догадалась посмотреть на происходящее под таким углом? Да я ведь на самом деле похожа на хищницу, которая пришла узнать, удастся ли ей урвать кусок пожирнее… Хорошо, что изворотливый писательский ум тут же помог мне справиться с растерянностью.

– А мне показалось, что ты собрался на мне жениться только потому, что тебе надо получить наследство! – отбрила я. – Похоже, что ты должен для этого немедленно жениться, а тут как раз я подвернулась. Убеди меня, что это не так!

Бо резко выдохнул и так громко крикнул: «Это не так!!!», что закачались висящие на светильнике бумажные ангелы вместе со своими дудками.

– А как?! – не менее громко отозвалась я и снова посмотрела на ангелов. Они отвернулись от меня. Им не хотелось видеть перед собой актрису погорелого театра, писательницу, по-акульи охотившуюся за сюжетом. А я на их месте еще подумала бы, кого осуждать: меня или братьев Далматовых.

– Я, конечно, плохо помню, в каком порядке наш с тобой разговор развивался в кафе… Но мне кажется, я сначала сделал тебе предложение, а потом уже узнал о наследстве… Помнишь, я выходил, с женщиной… Она мне об этом сообщила…

– На самом деле все происходило с точностью до наоборот! Ты действительно куда-то выходил с женщиной, вернулся с диким блеском в глазах, сделал мне предложение и тут же потерял контроль над собой!

– Да? Возможно… Не помню… Но… я, наверно, еще долго не посмел бы позвать тебя замуж, если б не это наследство… Надо же что-то предложить женщине… А мне было нечего… Я художник от слова «худо», мои картины не покупают, я часто живу на средства брата… А тут вдруг могут привалить хорошие деньги…

– И в чем же состоит наследство? – спросила я, красиво разыгрывая полное неведение.

– Это драгоценная шпага.

– Шпага? То есть холодное оружие? – переспросила я, чтобы потянуть время. После разговора со Златой эта наследная шпага второй раз пронзила мое сердце. Георгий коллекционер, а все коллекционеры слегка (а может, и сильно) ненормальные. Конечно, он готов пойти на все, чтобы заполучить новый экземпляр для своей коллекции.

– Да. Оружие. Я никогда не увлекался им, а потому, конечно же, продал бы ее, а деньги можно выручить очень большие.

– За шпагу? Очень большие?

– Так сказала Злата. Ну… та женщина… Сам я не видел шпаги. Впрочем, если б и увидел, вряд ли смог бы оценить ее по достоинству. Я не разбираюсь в оружии. Но Злата сказала, что она старинная, испанская, украшена золотом и драгоценными камнями.

– Да кто ж такая эта Злата? – решила спросить я. Очень интересно, что он ответит.

– Злата – подруга Марины, Гошкиной жены.

Похоже, Бо не знал, что Злата к тому же еще и подруга самого Георгия. А может быть, просто не захотел этого сказать. Зачем открывать мне все карты?

– Но почему о наследстве тебе вдруг говорит подруга Марины, а не брат? Не… какой-нибудь там… нотариус? В чем дело-то?

– Это долгая история…

– Ничего, я готова слушать сколь угодно долго.

– Ну… пожалуйста… В общем, после того как я узнал о наследстве от Златы, конечно же, позвонил Марине. Ну… когда окончательно протрезвел… Я же вообще не очень четко помню тот вечер в кафе. Думаю, мало ли что привиделось спьяну. Но Марина все подтвердила… Понимаешь, я лежал в больнице… прооперировали меня по поводу… впрочем, повод не важен… Как раз в это время умер отец. Я не мог быть на похоронах, поминках… В реанимации лежал… Мне и в голову не приходило, что отец мог оставить какое-то наследство. Старик, конечно, был несколько эксцентричной натурой, но жил всегда очень скромно. Обстановка в его квартире оставалась советской: дешевая мебель, старый ковер на стене, смешной торшер. Самое большее, на что можно было рассчитывать после его смерти, это на хрустальную посуду: на всякие вазочки, салатницы, фужеры… Отец, правда, копил деньги на дом в пригороде… Он всегда о нем мечтал… Но… пришлось все истратить… Он здорово болел последний год… Дорогие лекарства, консультации медицинских светил, то да се… А Гошка о завещании знал, но скрыл от меня. Я думаю, даже не из-за того, что шпага дорого стоит. Брат коллекционирует холодное оружие, а тут вдруг можно заполучить шпагу, да еще какую-то жутко старинную. Знаешь, если бы я не был так гнусно нищ, я отдал бы ему этот клинок просто так. На что мне шпага? Но денег у меня нет, и в ближайшее время их поступления не предвидится. А потому можно и побороться за наследство.