Светлана Лубенец - Любовь по договоренности

– Нет, не боюсь… – тихо отозвалась я. – Я хочу запомнить этот день надолго, а потому ты уж постарайся, пожалуйста, чтобы так и случилось…

– Конечно, все будет, только как ты хочешь, – шепотом пообещал он и увлек меня на свое синее белье.

Его губы, фамильные губы Далматовых, которые казались мне слишком невыразительными, были горячими и сладкими. И не такими уж тонкими… Во всяком случае, мне вполне хватало их толщины. Я подставляла им свои, и поцелуи получались сочными и пряными. А еще губы Георгия шептали мое имя, протягивая в пространстве звук «а». Это долгое «ааааааааааа» будто образовывало над нами арку. Из следующего дивно умноженного «а» возникала новая арка, потом еще и еще одна… Мы с Георгием, переплетясь телами, находились будто под охранным куполом моего имени. Я Нааааааастенька… Мне очень хочется верить, что все сейчас происходящее сакрально важно, поскольку перевернет наши жизни. Да и может ли быть иначе, если у этого мужчины такие ласковые руки, такие манящие губы… Он такой теплый, такой родной, такой мой… хотя с утра ничто этого еще не предвещало.

Возможно, что и Георгий утром не подозревал, что днем будет шептать мне: «Я люблю тебя… я люблю тебя…» И не поверить этим словам сейчас нет никакой возможности, потому что и в моей груди расправляет тугие крылья новое жгучее чувство. Неужели тоже любовь? Но этого же просто не может быть… А почему нет, если я совсем потеряла себя и растворилась в мужчине? Было ли такое ранее? Не помню… Из памяти стерлось все, что случалось со мной до сегодняшнего дня. То, что было раньше, стало ненужным и тесным, как детское платьице, которое теперь может пойти разве что на половую тряпку. И еще уродливым, как лягушачья кожа, которую надо непременно сжечь в очаге. Есть здесь очаг?! Нет! Зато полыхает настоящий чувственный костер! Внутри него мы, я и Георгий, вдвоем… вместе… Все ненужное обгорит и отвалится черной коркой, потом она охладится, станет серой золой, что развеет по сторонам гуляка-ветер… Пожалуй, сейчас я вырезала бы из своих романов все постельные сцены. Какую же чушь я писала… Я не знала, как это бывает на самом деле…

Когда мы уже спокойно лежали рядом на смятом синем белье, Георгий спросил:

– Надеюсь, теперь не станешь отрицать того, что ты – моя женщина?

– Ну… как женщина по своей изначальной сути – возможно… – согласилась я. – Но обычная человеческая жизнь требует от женщины постоянной смены ипостасей. Как любовница, наверно, я – твоя… да… А вот во всем остальном… не уверена… Мы совсем не знаем друг друга…

– Но еще узнаем… И потом… раз подошли физически, в остальном, думаю, легче приспособиться…

– Не уверена…

– Печальный опыт семейной жизни?

– Да, такой же, как у тебя…

Мне далеко не все было понятно в отношениях Георгия и Марины, но сейчас совершенно не хотелось ворочать мозгами. Пусть пока жизнь течет так, как течет. Мне слишком хорошо, и я не стану напрягать себя размышлениями и делать какие-то не очень отрадные выводы.

– Я правду говорил тебе, Настя… – после некоторого молчания произнес Георгий.

– Когда? – лениво спросила я, не надеясь, что услышу что-то достойное внимания. Никакое «когда», кроме благостного «сейчас», меня на самом деле не интересовало.

– Я несколько раз сказал, что… люблю тебя…

Я тут же перестала обводить взглядом завитушку на бордовой панели, которой были облицованы стены. Замерла. Заледенела. Вот зачем он все испортил? Какая еще любовь? Секс с горя! Качественный, согласна, но всего лишь секс. В самый горячечный момент мне, конечно, тоже примерещилось какое-то чувство, расправляющее в груди крылья, ну так на то он, извините, и оргазм, чтобы в отрыве от земных тягот, чудилось всякое разное… Нельзя же принимать это за любовь! Мы ведь взрослые люди!

Георгий между тем продолжил, хотя я его за язык не тянула:

– Я влюбился в тебя сразу, как увидел в мастерской Бо, честное слово… Только ты ни за что б не поверила, если бы я тогда именно это и сказал. Вот потому и родилось «ты – моя женщина», не сентиментально, довольно грубо, но абсолютно правдиво… Теперь-то ты веришь в то, что я на самом деле люблю тебя?

Приподнявшись на локте, я заглянула в лицо мужчине, который говорил мне о любви. Я столько раз описывала любовные объяснения, что, казалось бы, съела на них собаку. Георгий не говорил чего-то особенного, чего я ни читывала бы в книжках авторов своего родного издательства или тех, которые настоящие писатели. Классики то есть. Видимо, сами слова – не главное. Важно, как их сказать…

«Его лицо дышало любовью…» – так писала я в своих романах. Сейчас это выражение показалось мне до отвращения пошлым, плоско примитивным. Лицо Георгия было спокойно и серьезно. Он говорил правду. Это не подлежало никакому сомнению. С таким лицом не врут, не соблазняют, не «дышат любовью», а именно любят. Осознание этого потрясло меня так, что даже пересохли губы. Очень захотелось пить. В меня можно вот так влюбиться? Ни за что? Просто единожды увидев? И не разлюбить врунью, которая «хоронит» живых мужей и скрывает живую дочь? Георгий даже не догадывается, что я не лгу, а сочиняю! Я придумщица! Писательница! Он еще не знает, что я начала писать роман, а он – всего лишь один из персонажей! Характерный герой? Злодей? Герой-любовник? Кто он, Георгий? Я еще не определилась с выводом. А что будет, когда Далматов все узнает? Но ведь узнавать ему вовсе и не обязательно… Я вообще могу сейчас уйти и никогда больше с ним не встречаться, а роман дофантазировать. Мне не привыкать… Или я уже нарушила условное равновесие между правдой и вымыслом? Перешла невидимую грань между фантазией и реальностью? Я внедрилась в свой роман? Просочилась сквозь микроскопические поры? Я уже не я, а женщина Георгия Далматова, которую он любит НИ ЗА ЧТО. Вот моему мужу было за что меня любить: за дочь, за надежный тыл, чистые рубашки, вкусную еду, секс-услуги. Но он давно не любил. Я была для него… С чем бы сравнить… С чем… Ага! Вот! Я – вроде масла на бутерброд с любимым сыром «Король Артур». Если вдруг не будет масла, все равно останется хлеб и сыр – жить можно. Он, мой муж, спокойно проживет без меня, как без масла. А я без него? Кем он был для меня? Просто моим мужчиной, от которого никуда не деться, поскольку нас связывает дочь и штамп в паспорте. Безымянным. Я вдруг сообразила, что давно обращаюсь к нему нейтрально, без имени. Люблю ли его? Пожалуй, тоже давно разлюбила. Я обеспечивала ему тот самый тыл… не более… Я думала, что хочу встряхнуть мужа своими романами с братьями Далматовыми… Ну… встряхнула… И что? Он вроде бы даже пришел в ресторан за меня как-то бороться… Но я уже там поняла, что все напрасно. Мы чужие друг другу люди. Тогда чего ж я хочу?

Я взглянула в глаза Георгия, который продолжал все так же спокойно смотреть на меня, и попросила:

– Повтори эти слова еще раз. Я давно их не слышала…

– Не вопрос… Я люблю тебя…

– Ты меня не знаешь, – опять принялась за свое я.

– Узнаю. Но ты будешь нужна мне любая.

– Ты меня себе придумал.

– Нет. Я ничего не придумываю. Я на самом деле тебя не знаю, но подстроюсь под тебя любую.

– Почему?

– Нипочему… Это решено не мной…

– А кем?

– Не знаю. Богом… Провидением… Судьбой, от которой не уйдешь…

– А я могу уйти?

– Не можешь.

– Ты в этом уверен?

– А ты разве нет?

Я опять вспомнила маршрутку, с которой эта история началась. В тот день я ведь не замышляла поездку в гипермаркет «Всё!». Я вдруг спонтанно собралась и поехала. Думала, что за глотком свободы. Оказалось – на встречу с Георгием, который мне с первого взгляда абсолютно не понравился. Нравится ли он мне сейчас? Пожалуй, да. Очень! Он – мой мужчина!

Я только что отстучала на клаве «Глава 5», но она будет последней. Сегодня я бросаю писать навсегда! На что он нужен, роман века, если у меня появился любимый мужчина? Это куда лучше всемирной славы и больших гонораров! Думаю, что и знаменитая Ольга Рябышева перестала бы мелькать в телевизоре, если б у нее был любимый мужчина!

Удивляетесь, что я так скоро начала называть Георгия любимым? Как-то так вышло, что он им стал… Сама не знаю как… Родным… Да, такое вот определение я применяю к малознакомому человеку. Но, пожалуй, и я к нему, любому, сумею подстроиться. Буду потихоньку узнавать черты его характера, возможно, по какому-нибудь поводу примусь негодовать, злиться или возмущаться, но это не отменит главного – он стал РОДНЫМ!!! У его кожи потрясающий запах, который мне не с чем сравнить. Я могу спать, уткнувшись носом ему в шею. С мужем мы всегда спали под разными одеялами, чтобы не беспокоить друг друга. Рядом с Георгием никакого беспокойства нет. Вернее, не так! Любое беспокойство приятно и даже желанно. Он может посреди ночи вдруг взять да и притянуть меня к себе. Я обязательно просыпаюсь, но мгновенно снова засыпаю в его объятиях еще слаще. Да, он был прав с самого начала. Я – его женщина. Думаю, права и я: он – мой мужчина.

Хотите знать, где мы проводим ночи? Впрочем, «ночи» – звучит чересчур солидно, будто мы вместе уже не меньше месяца. Меньше! Число наших ночей равняется трем! Все их мы провели в стоматологии «Гарда»! В той самой бордовой комнате! Да, вот так… Другого жилища пока нет. Домой я, конечно, возвращалась за кое-какими вещами. Следов пребывания там мужа не обнаружила. Наверно, живет у своих родителей. В общем, мне не хочется думать ни о нем, ни о его родителях, ни о нашей квартире, где диван так и стоит раскинутым на полкомнаты. На диване – гнездо из одеяла и подушек, которое я покинула. Свой ноутбук я, конечно, забрала первым. Сроднилась с ним как-то. Пригодится. Интернет, электронная почта, то да се… А писанине – конец!!! Я готова расторгнуть договор с издательством в одностороннем порядке и покрыть все судебные издержки. Мне как раз выплатили роялти за переиздание сразу трех книг, так что кое-какие деньги есть. В случае нехватки займу. Никаких романов писать больше не хочу. Со мной в жизни случился самый настоящий роман. Не чета придуманным.