— Может, твоя мать знает не все, — попробовала утешить ее Вера.

— Вот уж нет. — Джуин, обхватив колени руками, откинулась на спинку стула. Перед глазами полыхнуло оранжевым (цвет отчуждения) и зеленым (цвет несбывшейся надежды). — Вот уж нет, миссис Солтер. Если бы вы читали «Глоуб», то знали бы: моя мать знает все.


— Это всего лишь Элли, — сказала Элейн Шарп, иронично выделяя слова «всего лишь».

Она стояла на пороге, нагруженная пакетами и улыбающаяся, уверенная в радушном приеме. Она редко ходила в гости с пустыми руками; ей нравилось приносить продукты, особенно туда, где их не было (а их, разумеется, не было, так как на Чаффорд-стрит хозяйничала Наоми Маркхем). В этот раз она предусмотрительно приобрела ореховое ассорти, чипсы, бутылку вина, еще одну бутылку вина и бутылку виски, к которой следовало приступить, когда закончится вино. И кое-что еще. «Это тебе подарок на новоселье», — объявила Элли, вручая озадаченной Наоми сверток, искусно упакованный продавщицей. Сама Элли никогда не имела времени на подобную ерунду. Ей не хватало терпения ни на возню с упаковочной бумагой, которая никак не хотела сгибаться где надо, ни на борьбу со скотчем, который ни к чему не приклеивался так прочно, как к самому себе. «Если бы богиня хотела, чтобы мы заворачивали подарки, — любила говаривать Элли, — она дала бы нам по три руки». Хотя в принципе подарочную упаковку она считала вовсе не лишней, находя, что красиво завернутый и завязанный лентой подарок выглядит гораздо более презентабельным.

— Ты не собираешься пригласить меня войти?

— Ой, да, разумеется.

— Так приглашай. — Так как Наоми продолжала стоять явно в глубоком замешательстве, Элли сунула ей в руки свои покупки. — Ну же, очнись. Прояви немного старого доброго гостеприимства.

Немного придя в себя, непривычная к роли хозяйки Наоми повела подругу по коридору в спальню. Могло бы показаться странным, даже эксцентричным, то, что Наоми принимала гостей в таком месте, но дело было в том, что именно из спальни можно было попасть в маленький внутренний дворик. Двойные двери были распахнуты, комнату заливал мягкий солнечный свет.

— Здесь сойдет, — решила Элли и, сбросив туфли-шпильки, тут же растянулась на кровати и протяжно зевнула.

Радио тихо наигрывало какую-то абсолютно не запоминающуюся музыку. Удивительно, но присутствие Элли не разрушило сонную атмосферу, царившую здесь. Более того, у самой Элли возникло такое чувство, будто она нечаянно зашла в комнату, где спал человек, который поворочался, потревоженный, улыбнулся, но продолжал сладко спать.

— Это что-то тяжелое. — Наоми стояла в ногах кровати с подарком Элли в руках. Она была одета в скромное неотрезное платье и парусиновые туфли; волосы она разделила пробором и прихватила на затылке синей лентой; на лице ее почти не было косметики. Такая простота шла ей. А может, это счастье так повлияло на Наоми: казалось, что она помолодела лет на десять. — Что это? — спросила она.

— Ты ни за что не догадаешься.

Тут Элли не ошиблась: даже после того, как обертка была сорвана, Наоми ни на йоту не приблизилась к пониманию того, что у нее в руках.

— Только не говори мне, что у тебя это уже есть, — занервничала Элли.

— Что это? — снова спросила Наоми, озадаченно хмурясь, поворачивая керамический предмет то одним боком, то другим.

— Кирпич для курицы. — Элли произнесла это тоном глубочайшего удовлетворения. Более желанного предмета, говорил весь ее вид, не найти во всем Лондоне.

— ?..

— Кирпич для курицы.

— А для чего он?

— По правде говоря… — Элли перекатилась на бок, оперлась на локоть и пристально посмотрела на принесенный ею подарок. Она знала, что такое курица. Она знала, что такое кирпич. Но предназначение кирпича для курицы для нее оставалось не ясным. — По правде говоря, я ничем подобным никогда не пользовалась. Но мне так понравилось, как эта вещь выглядит. Она запала мне в душу. Мне показалось, что в каждом доме должен быть такой кирпич для курицы. Если хочешь, можешь просто поставить его на полку. Будет о чем говорить с гостями. Или…

— А еще в нем можно хранить яйца, — предложила свой вариант и Наоми.

— Да, да. Или — это просто идея навскидку — в нем можно жарить курицу.

— И как именно это делать? — Наоми осторожно положила кирпич на комод рядом со стопкой плохо выглаженных рубашек Алекса: она гладила их сегодня утром, плача над собственной неумелостью.

— Сначала разогреваешь духовку…

— В каком положении должен быть регулятор? Если у нас газовая плита?

— Откуда я знаю? Я что, Эскоффье[40]? Хотя вот тебе один совет на все случаи жизни. Тебе будет гораздо проще, если ты все будешь готовить при одной и той же температуре. Лично я предпочитаю шестерку: по-видимому, этот режим хорош для всех блюд. За исключением меренг.

— Меренг?

— Не спрашивай. Я однажды сошла с ума и попыталась в том же режиме испечь торт со взбитыми сливками. Большая ошибка. Мой единственный провал в кулинарии. За всю жизнь.

— Вряд ли я стану готовить…

— Да уж, тебе лучше с этим не связываться. Ита-ак… Устанавливаем регулятор духовки на цифру «шесть». Когда она как следует разогреется — можешь проверить, сунув туда локоть, — положи курицу в кирпич, накрой крышкой, поставь кирпич в духовку, оставь курицу томиться в собственном соку на час или два.

— А потом?

— Потом достань кирпич из духовки. Осмотри его содержимое. Немедленно наклонись над раковиной, потому что у тебя начнется ужасная рвота. Выброси курицу вместе с кирпичом в помойное ведро и пошли своего энергичного юного любовника в китайскую кулинарию. Ах да, кстати! Как поживает наш милый мальчик?

— Алекс?

— Ну а кто же еще, по-твоему? Алекс, разумеется. Сколько еще милых мальчиков мы знаем? Не похоже, чтобы наше общество изобиловало ими. По крайней мере, мне так не кажется. Хотя, может, в твоем распоряжении их целый выводок?

— Да нет, только Алекс. Он в порядке.

На лице Наоми появилось такое изумленное, ошеломленное выражение, что Элли не могла спокойно смотреть на нее. Глаза Наоми были посажены необыкновенно широко. По мнению Элли, это придавало ей вид дурочки и говорило о врожденной тупости. Сжав переносицу двумя пальцами, Элли с облегчением нащупала собственные два глаза, один — непосредственно слева, а другой — непосредственно справа от фамильного носа Шарпов. И еще она утешилась тем, что пусть она не обладает исключительной красотой Наоми, зато у нее был супермозг. В глубине души Элли по-прежнему чувствовала себя серьезно обделенной тем, что ее подруга умудрилась закадрить Алекса Гарви. (Может, Элли тоже стоит завести себе молоденького мальчика?) Отсюда и все эти самооправдания и утешения.

— Как вы тут, обживаетесь потихоньку? — Элли оглядела полную воздуха, скудно обставленную комнату (кровать и комод — вот и все, что в ней было). — Значит, вот где все происходит, да? Вот оно какое, ваше любовное гнездышко.

— Да, обживаемся. — Колкость Наоми решила проигнорировать.

— Так скажи же правду, прошу: он перенес тебя через порог?

— Тебя это не касается.

Наоми взглядом обвела потолок и углы.

— Скажи, Элли, тебе понравилась наша квартира?

— О, она очень изящная.

— Ты имеешь в виду — маленькая? Но для меня это не важно. — Обороняясь, Наоми выдвинула подбородок вперед. Волосы выскользнули из-под ленты и упали ей на лицо. — Для нас двоих она достаточно просторна.

Наоми резко села на кровать, сняла с покрывала пушинку и бросила ее на пол. Она не могла бы — да и не хотела — объяснить Элли, чем именно являлась для нее эта квартира. Это был первый дом в ее жизни, который она могла бы назвать своим. Пусть она не заплатила за него ни пенни, пусть она не умела вести хозяйство, но зато здесь, с Алексом, она не чувствовала себя женщиной на содержании (это чувство стесняло и делало ее чужой и в Сент-Джонсвудсе, и в других местах, заставляло ее бродить по комнатам в поисках чего-то неопределимого). Целенаправленно, настойчиво, Алекс освобождал ее.

Глядя на задумчивую, спокойную Наоми, Элли с удивлением поняла, что слова подруги — вовсе не заблуждение. На ее глазах происходило невообразимое: Наоми Маркхем пускала корни.

— Значит, вы с Алексом абсолютно серьезно решили жить вместе?

— Абсолютно, — ответила Наоми с уверенностью.

— В таком случае, я думаю, тебе следует показать мне всю квартиру. Раз уж вы собираетесь провести здесь не две недели, своди-ка меня на небольшую экскурсию. А потом мы откупорим бутылочку-другую и вспомним старые добрые времена.

— Ладно, пойдем. — Наоми решительно поднялась с кровати, но тут же призналась: — Правда, показывать еще нечего.

Полы почти во всей квартире были голыми. Когда Элли, постучав каблуками по гостиной, одобрительно отозвалась об обстановке, ее слова подхватило гулкое эхо.

— Мы собираемся повесить занавески, — кротко сообщила Наоми, — и положить ковер. Здесь станет уютнее, нам надо только подкопить немного денег. — Она прислонилась к камину и погладила его почти с нежностью. — Сейчас квартиры отделывают в основном в белом цвете, — объяснила она с серьезнейшим выражением лица. — По-видимому, это из-за того, что нейтральные цвета лучше продаются. А люди потом могут вносить в отделку что-то свое. Мы, конечно, тоже этим займемся, как только у нас будут деньги.

— Разумеется, — слабым голосом отозвалась Элли. Да этой женщине цены не было! Где она провела всю свою жизнь? Пришелец с планеты Цог был бы более осведомлен о жизни Британии девяностых годов, чем она.

— Нельзя сказать, что мы совсем без гроша. И я вот-вот получу хорошее предложение через своего агента. Просто мне не хочется соглашаться на что попало, только поэтому я еще не работаю. Конечно, я могла бы начать сниматься для каталогов хоть завтра, но это было бы ужасно с точки зрения дальнейшей карьеры. И, к счастью, выплаты за квартиру не слишком большие. Нам дали специальную рассрочку как покупающим квартиру впервые.