— Поверьте, я говорю вам не пустые слова! — закричал он. — И вы сами в этом убедитесь, если сейчас спустите шлюпку и перейдете ненадолго ко мне на борт! Ей-богу, игра того стоит! Давайте, Фредерико, плывите сюда, не то как бы мое судно не столкнулось с вашим. Я сейчас спущу якорь.

— Приготовить шлюпку? — с некоторым сомнением спросил капитана штурман.

— Нет! — покачал головой Висенто. — Поглядите-ка, как стоят его матросы! Вдоль бортов и руки по швам, точно они на собственном судне в гостях… Такое впечатление, что управляет кораблем кто-то другой. Нет, тут дело неладно.

Помощник, как видно, разделял опасения капитана.

— Готовиться к бою? — спросил он.

— Да! — уже без раздумий ответил Висенто и вновь сложил руки трубкой. — Эй, Мальдонадо, послушайте, мне не нравится то, что происходит на вашем корабле, и то, что вы идете к нам на всех парусах! Не нравится предложение плыть к вам неизвестно чего ради! Меняйте-ка курс, или, клянусь всеми акулами этих морей, я прикажу вас обстрелять! Надеюсь, вы помните, что у меня сто пятьдесят человек команды и они неробкие ребята, а корвет оснащен сорока пушками?

При этих словах капитан «Изабеллы» повернулся, словно для того, чтобы отдать распоряжения команде. И его корабль действительно стал разворачиваться, прекратив свое упрямое движение к «Святому Людовику».

— Ну, и что же все это значило? — не скрывая вздоха облегчения, спросил корабельный штурман.

Ни капитан, ни его помощник ничего не успели ответить. В мгновение ока только что закрытые порты[6] «Изабеллы» распахнулись. С левого борта их было пятнадцать, и в каждом тотчас полыхнул огонь. Бригантина окуталась облаками дыма, а по палубе и мачтам «Святого Людовика» ударили пушечные ядра. Расстояние между кораблями было уже совсем небольшое, а пушкари с «Изабеллы» стреляли на диво точно. Впрочем, это наверняка были не ее пушкари…

— Заряжай! — с огромным опозданием закричал Висенто. — К пушкам, медузы тупоголовые!

Однако время было упущено. Несколько человек команды, в том числе штурман корабля, неподвижно лежали на палубе, сломанная грот-мачта медленно падала, накрывая полуразвернутыми парусами отчаянно заметавшихся матросов, а пушкари, возможно, не слышали команды капитана: неожиданный грохот и крики с палубы заглушали все остальное. Тут и там вспыхнул огонь — горели обломки мачты, канаты, паруса.

Между тем «Изабелла» вновь на всех парусах шла к корвету, и теперь стало видно, что из-за неё выдвигается и тоже готовится подойти вплотную еще один корабль — большая марсельная шхуна. Она была без флага, но едва подошла вплотную, как над ее грот-мачтой взвилось полотнище, цвет которого нельзя было не рассмотреть…

Пиратский бриг и бригантина «Изабелла» (теперь было очевидно, что она тоже захвачена пиратами) подходили к корвету с двух сторон и были уже почти вплотную. Теперь открывать по ним огонь было бы явным безумием.

Команда бригантины успела исчезнуть — плененных моряков, вероятно, уже загнали в трюм, и вдоль борта стояли, приготовив абордажные крючья, пестро одетые смуглые головорезы, точно такие, как их описывали все, кому доводилось встречаться с карибскими пиратами и после этого остаться в живых.

Шхуна первой подошла к «Людовику» на расстояние в пару ярдов, с нее полетели такие же стальные «кошки», впились в борта, и вот уже с той и с другой стороны на затянутую дымом, обагренную кровью палубу ринулись несколько десятков вооруженных палашами и пистолетами молодцов.

Висенто, к его чести, почти сразу принял правильное решение.

— Не сопротивляться! — закричал он что есть силы. — Мы все равно не сможем уйти! Эй, синьоры пираты! Кто у вас главный? Мы сдаемся!

Из клубов дыма показался и встал перед капитаном высокий мужчина, на вид лет тридцати. Он был в синем, богато расшитом серебром камзоле, синюю, с серебряной пряжкой, шляпу украшали белые кудрявые перья. И, что больше всего поразило Висенто, слева к камзолу был приколот белый цветок. Кажется, шиповник.

— Благодарю, капитан! — Голос у пирата был низкий, но очень звучный, будто ему не приходилось во всю глотку отдавать команды на сумасшедшем морском ветру. — Вы вовремя предотвратили кровопролитие.

Ради бога, не обижайтесь на капитана Мальдонадо: ему пришлось выполнять мои приказы, чтобы не погубить свою команду — они все были у меня в руках.

— Что вам нужно? — задал Висенто достаточно глупый вопрос, отрешенным взглядом наблюдая, как пираты разоружают его команду.

— В ваших трюмах — золото и драгоценные камни с Панамского перешейка. — Аккуратно выбритое лицо пирата озарилось улыбкой. — Ваш корабль отправился с самым ценным грузом — это я тоже узнал у капитана «Изабеллы», и в этом он тоже ничуть не виноват. Сейчас мои парни перерубят ваши якорные канаты, и мы с вами уйдем в море. А когда окажемся вдали от залива и от берегов, перенесем груз на мою шхуну, после чего я сниму абордажные крюки. «Святой Людовик» поврежден, но плавучести не утратил, так что вам наверняка удастся вернуться к берегам Карибского моря.

— А вы не боитесь, что вас просто не выпустят из залива? Посмотрите: пушечная пальба переполошила людей на других кораблях, они снимаются с якорей. С сорока хорошо вооруженными судами вы не справитесь, сеньор англичанин! Вы ведь англичанин, да? Я редко ошибаюсь в произношении.

— Я — англичанин! — Пират улыбнулся еще шире. — И я вполне оцениваю опасность. Но, знаете, мне обычно везет. Думаю, мы успеем вывести корабли в открытое море, а там и до заката недалеко. Груз будет мой, сеньор португалец.

Один из кораблей каравана успел дать пару залпов вслед пиратской шхуне и захваченному ею корвету. Но ядра не достигли цели, а вести преследование в одиночку судно не стало — остальные еще только-только подняли якоря, и у них не было никаких шансов настичь беглецов.

О происшедшем владельцы каравана узнали сперва от капитана Мальдонадо — «Изабеллу», груженную льном, пират отпустил восвояси, хотя злополучный капитан, возможно, предпочел бы плен позорному возвращению к своим. Во всем, что с ним произошло, Мальдонадо должен был винить себя одного. Он сам в тот роковой вечер беспечно подпустил на близкое расстояние незнакомую шхуну, решив, что это — один из сорока двух кораблей португальского каравана, просто по какой-то причине менявший место на рейде. Флаг над шхуной развевался, само собою, голландский, ну а на то, что она подозрительно высоко сидит в воде, Мальдонадо сразу не обратил внимание. А должен был! Разве нагруженное до отказа судно может иметь такую осадку? Когда же шхуна встала с «Изабеллой» почти борт в борт и ее капитан потребовал, чтобы сеньор Анжело сдался, угрожая бортовым залпом в упор разнести его корабль в щепы, тогда выбора уже не оставалось.

Да, Мальдонадо думал не только о себе, но и о своей команде, но это было слабым утешением. Он подсказал пирату, на каком из кораблей каравана находится самый ценный груз, он помог пиратам приблизиться к «Святому Людовику» — ведь не окликни он Висенто, не начни врать про чье-то выгодное предложение, опытный капитан куда раньше принял бы меры, чтобы не подпустить к себе пиратов.

Так или иначе, португальцы потеряли самую дорогую часть груза, а военные фрегаты, пришедшие наконец в залив и тотчас устремившиеся в погоню за похитителями, нашли в открытом море лишь покинутый пиратами корвет. Он действительно не потерял плавучести, но плохо слушался руля, так что одно из военных судов попросту отбуксировало его назад, к карибским берегам. Капитан Висенто и вся его большая команда лишились возможности отправиться в Португалию.

А главное, по всему побережью и за его пределы разнеслась весть о том, что ОДИН пиратский корабль, едва ли не перед носом военных фрегатов, напал на караван, состоявший из СОРОКА ДВУХ судов, и вышел из этой схватки победителем!

ЧАСТЬ I

ЧЕРНЫЙ АЛМАЗ

Глава 1

ЛЕДИ-ПИРАТКА

В один из июньских дней тысяча семьсот двадцать первого года во дворце лорда Роберта Уолпола, недавно назначенного королем главой английского правительства, состоялся один из самых роскошных за последние годы балов.

Те, кто знал причину этого торжества, почти открыто над ней посмеивались. Уолпол и его сторонники из числа депутатов парламента праздновали спасение от полного банкротства своего любимого детища — компании Южных морей[7]. Эту компанию создали за десять лет до того ради выгодной продажи колониальных акций и сумели устроить вокруг нее такую шумиху, что пресловутые акции продавались раз в десять дороже своей истинной цены. Когда же обман начал понемногу раскрываться, те, кто все это затеял и, разумеется, знал о предстоящем крахе, поспешно распродали свои бумаги, нажив на них целые состояния. Что до непосвященных, то многие из них разорились и проклинали компанию Южных морей на чем свет стоит, а вместе с нею и лорда Уолпола, и партию вигов, к которой он принадлежал[8].

Тем не менее именно этот энергичный лорд сумел спасти компанию от полного разорения, и это сделало его героем в глазах парламента и всех, кто не успел угробить свои сбережения, покупая злосчастные акции.

Но, устраивая праздник, лорд первый министр объявил его официальной причиной свое назначение и успешное избрание как в верхнюю, так и в нижнюю палаты[9] большинства своих сторонников.

Дворец был выстроен в одном из предместий Лондона не так давно и не имел ничего общего с массивными старинными замками, которые обступали столицу, будто древние рыцари в своих могучих, но неповоротливых латах. Стены, покрытые светлой штукатуркой и до верхнего третьего этажа увитые плющом, высокие окна, нарядная лепнина по карнизам и в простенках, нижняя и верхняя балюстрады с нарядными статуями — все это было свидетельством не только богатства, но и изящного вкуса владельца, внешне вполне породнившегося с добропорядочным английским купечеством, однако не отказавшего себе в удовольствии подчеркнуть, что он все равно — прежде всего лорд.