Меньше чем через двадцать минут все шлюпки причалили к берегу, а еще четверть часа спустя Тристан уже стоял в большой зале, изумленно озираясь.

– Кажется, женщины нашли себе занятие, пока нас не было, – заметил Жюль, вошедший вслед за Тристаном. – Должен сказать, здесь все изменилось к лучшему. Превратили старую крепость в уютный дом. И смотри, даже занавески повесили.

Тристан взглянул на окна и улыбнулся. По крайней мере Беттина не сшила из этой ткани подвенечное платье, как хотела раньше.

Услыхав топот ног, Тристан покачал головой. Матросы разбегаются по домам! Не терпится поскорее увидеть жен и детей!

Крики и смех привлекли внимание Маломы. Женщина спустилась вниз, и Тристан, в ошеломлении открыв рот, уставился на нее. Живот Маломы сильно выдавался вперед, талия округлилась. Неужели Беттина тоже стала такой неуклюжей? Где она? Почему ее не видно?

– Поговорим позже, Тристан… завтра, – бросил через плечо Жюль, устремляясь к жене.

Тристан, ухмыляясь, поглядел вслед удалявшейся парочке и, облегченно вспомнив, что отец Адриан решил жить в деревне и не будет служить живым укором, ринулся к лестнице.

– Капитан, ее в вашей комнате нет.

Тристан на мгновение замер и, обернувшись, увидел Жоссель, стоявшую на пороге кухни.

– Где Беттина? – хрипло спросил он, боясь услышать дурные вести.

– Не стоит так огорчаться. Беттина пошла погулять, как обычно, – спокойно ответила Жоссель.

– Куда?

– Понятия не имею. Она всегда ходит на прогулку одна.

– Рад видеть вас, капитан, – приветствовал Жоко Мартель, когда Тристан вышел на лужайку. – Было ли ваше путешествие успешным?

– Нет, но, Жоко, где Беттина, я с тебя шкуру спущу! – заорал Тристан.

– Она в лесу, кэп, – пробормотал Жоко. – Мамзель всегда гуляет вон по той тропинке.

– Сворачивает направо или идет прямо?

– Прямо.

– Какого дьявола ты позволил ей одной ходить в лес?

– Вы доверяли ей перед отъездом, кэп, а когда я предложил брать с собой кого-нибудь, мамзель рассердилась. Сказала, что не нуждается в компании, да и я не видел в этом ничего плохого, – нервно объяснил Жоко.

– Проклятье! Эта женщина не имела права приказывать тебе! Ты подчиняешься только мне, и никому другому! – бушевал Тристан.

– Моя дочь не ребенок, капитан, и сама может о себе позаботиться. Кроме того, Беттина всегда любила побыть в одиночестве. Во Франции она часто и подолгу гуляла, – заметила Жоссель.

– Здесь не Франция, мадам. У подножия гор встречаются дикие кабаны! Если Беттина отойдет слишком далеко от дома, на нее могут напасть и убить!

– Убить! – побледнев, прошептала Жоссель.

– Мамзель никогда не ходила в горы, иначе я бы пошел за ней, – поспешно заверил Жоко.

– Давно она ушла?

– Час назад.

Ничего не ответив, Тристан помчался по тропинке. Добравшись до поворота, он заметил примятую траву и, ступив на землю, пошел по следам Беттины. Может, девушка нашла маленький пруд, к которому так часто привык приходить сам Тристан? В таком случае вполне понятно желание Беттины остаться одной.

Заметив, что след и в самом деле ведет к ручью, Тристан замедлил шаг и решил удивить Беттину внезапным появлением. Но, добравшись до деревьев, окружавших пруд, сам остановился, пораженный: Беттина, совершенно обнаженная, лежала на мягкой траве, закинув руки за голову.

Словно жаркое пламя зажглось в крови Тристана, не сводившего с девушки жадных глаз. Все ее тело покрывал золотистый загар, влажные волосы белым ковром стелились по зеленому покрывалу. Глаза Тристана скользнули по едва заметно выдающемуся животу, в мозгу всплыли назойливые сомнения. Кто отец будущего ребенка Беттины? Но постаравшись выбросить из головы все мысли о младенце, Тристан, охваченный страстью, шагнул вперед.

– Тристан! – охнула Беттина, когда, открыв глаза, увидела стоявшего над ней великана.

Девушка долго, целую вечность, глядела на него, не в силах говорить, чувствуя, как неудержимое желание поднимается в ней, заливает все существо, томит сладкой болью. Солнце зажглось в его волосах, превратило волнистые пряди в жидкое золото, и Беттине захотелось запустить в них руки, прикоснуться к темно-бронзовым щекам, ощутить вкус губ.

Девушка с замирающим сердцем наблюдала, как Тристан сбрасывает рубашку, снимает сапоги и брюки. Но когда он наконец остался обнаженным и она увидела торжествующий блеск в глазах, тотчас вышла из забытья, и, схватив платье, чтобы скрыть наготу, испуганно вскочила.

Тристан громко расхохотался.

– Наконец-то вспомнила, что ненавидишь меня! Честно признайся, ты это все себе напридумывала! Почему бы тебе не посмотреть правде в глаза и не признать, что испытываешь совсем другие чувства?

О господи, почему она так долго глядела на него?! Должно быть, Тристан прочел ее мысли.

– Не понимаю, о чем ты, – пробормотала Беттина, заливаясь краской.

– Понимаешь, малышка, – хрипло ответил он, подходя ближе.

– Нет! – вскрикнула она, отпрянув. – Не подходи!

– Я хочу тебя, Беттина, ты знаешь это. И сама хочешь меня. К чему притворяться? – тихо спросил он.

– Ты с ума сошел! – испугалась Беттина. – Неужели я смогла бы прогнать тебя, если бы любила? О нет, Тристан, не обманывай себя… я ничего не испытываю, кроме ненависти.

– Лжешь, Беттина, и мне и себе, – спокойно покачал головой Тристан и, рванувшись вперед, схватил ее за руку.

– Тристан, прошу, – умоляюще сказала девушка, когда он потащил ее в тень и, подхватив на руки, бережно опустил на траву. – Если ты вынудишь меня сопротивляться, это повредит ребенку.

Но Тристан, не слушая протестов, навалился на нее, сжав широкой ладонью хрупкие запястья, и прошептал:

– Ты не будешь сопротивляться, малышка. Я мечтал об этом мгновении каждый час, каждую минуту, пока был вдали от тебя, и теперь ничто на свете не сможет меня остановить!

Отпустив ее руки, он чуть приподнялся на локтях, боясь придавить, и, нежно сжав лицо ладонями, поцеловал в губы.

– Придется потерпеть и смириться… ради ребенка. Не хочешь же ты, чтобы ему причинили вред? Прекрасный предлог, чтобы перестать притворяться и не скрывать истинных чувств!

– Не нужен мне никакой предлог! Почему бы тебе не обратить внимания на другую женщину? Может… ее не придется принуждать? – запальчиво воскликнула Беттина.

– Но я хочу тебя, только тебя и буду обладать тобой. Ведь ты совсем не желаешь противиться и делаешь это только из гордости!

– Вовсе нет! – негодующе вскричала Беттина.

– К чему так упорствовать? – в отчаянии спросил Тристан. – У тебя есть предлог, чтобы сдаться без ущерба для гордости. Ради бога, смирись! Клянусь, я не буду смеяться над тобой из-за этого.

– Нет!

Но Тристан, потеряв голову, начал целовать Беттину, заглушая поток сердитых слов, и, прижав к себе, одним мощным толчком вошел в нее, глубоко-глубоко, и тут же почувствовал, как острые ногти коснулись спины, и сжался в ожидании боли. Но Беттина, отняв руки, погрузила пальцы в густые пряди и ответила на поцелуй.

Пламя страсти разгоралось все сильнее; невыносимое до боли наслаждение охватило Тристана, а Беттина все не отрывалась от его губ, унося к таким высотам экстаза, каких он мог достичь только с этой женщиной.

Когда Тристан наконец откатился в сторону и лег на траву, тяжело дыша, Беттина села и обхватила руками колени; шелковистые пряди закрыли обнаженные плечи и грудь белым покрывалом. Мрачно уставившись на крошечный водопад, девушка задумчиво вздохнула.

– Я тосковал по тебе, Беттина, – тихо сказал Тристан и, приподняв мягкие локоны, нежно поцеловал ее в шею. – Я думал о тебе день и ночь, особенно по ночам, пока лежал в каюте и вспоминал то время, когда ты делила со мной постель.

– Уверена, что, сойдя на берег, ты быстро нашел подходящую компанию и какая-нибудь готовая на все дама быстро излечила тебя от страданий, – язвительно ответила Беттина.

– Ты, кажется, ревнуешь, малышка, – засмеялся Тристан.

– Какая чушь! – взорвалась Беттина. – Я уже тысячу раз говорила – найди себе другую и оставь меня в покое!

– Легко утверждать все, что угодно, когда знаешь, что тебе не верят! Взгляни правде в глаза, Беттина. Ты ведь тоже скучала по мне.

– Конечно, нет! Как я могла скучать, когда молилась каждый день, чтобы ты не вернулся! Кстати, с чем связано столь раннее возвращение? Нашел дона Мигеля?

– Нет, я решил пока подождать. Еще успею продолжить поиски.

– Ты здесь долго пробудешь?

– Эти последние месяцы вдали от тебя казались вечностью. Я решил остаться, пока не кончится год, который ты обещала мне.

– Но… нет-нет, ты не можешь! – воскликнула Беттина. – Я поклялась прожить здесь год только потому, что ты пообещал выходить в море как можно чаще!

– И выполнил обещание. Меня не было два с половиной месяца, по-моему, вполне достаточный срок.

– Значит, я должна благодарить судьбу за то, что забеременела – недалек тот день, когда я стану толстой и неуклюжей, потеряю в твоих глазах всякую привлекательность. Тогда тебе волей-неволей придется найти другую! – ехидно ответила Беттина, натягивая платье.

Тристан, хмурясь, потянулся за одеждой. Что, если ребенок родится темноволосым, а еще хуже, белокурым и синеглазым, в мать? Тогда он никогда не узнает правды.

– У вас такой обеспокоенный вид, капитан, – уколола Беттина, нагнувшись, чтобы набрать букет ярко-фиолетовых цветов. – Затрудняетесь решить, кто может послужить мне заменой?!

Тристан окинул девушку долгим взглядом. Странно, она выглядела точно так же, как перед его отъездом: стройная, худенькая фигура, маленькая грудь.

– Я видел Малому, – заметил он, пропустив мимо ушей ехидный вопрос. – Она сильно располнела, но ты… почти не изменилась. Уверена, что забеременела четыре с половиной месяца назад? Может, гораздо позже?

Беттина весело рассмеялась; шаловливые искорки плясали в синих глазах.