Какое-то время они ехали молча. Теплое летнее солнце освещала поздние цветы на обочине, а над повозкой взад-вперед сновали птицы. Гнев и боль Марти постепенно утихли, но мысли путались и она никак не могла привести их в порядок.

Внезапно она почувствовала, что Кларк сжал ее руку, и, подняв глаза, натолкнулась на его вопросительный взгляд.

— Значит, ты все видела? — спросил он.

Она молча кивнула, и ее глаза наполнились слезами.

Он вновь сжал ее руку.

— О, Кларк, — сказала она, когда к ней вернулось самообладание. — Это было ужасно, неправильно и… Ведь я тоже могла поступить так же… — неожиданно вырвалось у нее.

— Но ты этого не сделала, — спокойно ответил он. — Не сделала, и я почему-то… Мне почему-то казалось, что этого не случится.

Он взглянул на Марти. Удивленно посмотрев на него, она немного успокоилась.

— Да, — сказала она наконец, почти так же уверенно, как и он, — да, я бы этого ни за что не сделала.

Да, Кларк был прав. Милосердный Господь подготовил их встречу, несмотря на то, что тогда она еще не знала Бога, и сама мысль о жизни с Кларком вызывала у нее отвращение. И все же Кларк в ней не ошибся. Их любовь окрепла незаметно, и теперь они могли выдержать все.

Глава одиннадцатая. Семья и учитель


Приехав на ферму, Марти и Кларк нашли дом в полном порядке, и Марти невольно вздохнула с облегчением. Арни бурно радовался ее возвращению, но вскоре уже забыл о недавней разлуке и вернулся к своим забавам.

Помимо ежедневной работы по дому и в огороде Марти нужно было успеть сшить к началу занятий все необходимое для сестер Ларсон. Нандри встретила покупки сдержанно, но у Клэй загорелись глаза, когда Марти достала и разложила ткани и другие обновки. Марти сразу начала учить Клэй рукоделию, и та оказалась весьма способной ученицей. Это радовало обеих, и Клэй помогала ей в работе все больше и больше. Марти стала обучать шитью и Нандри. Девочка быстро освоила основные приемы, и у нее получалось неплохо, но, судя по всему, это занятие не слишком увлекало ее. Она предпочитала возиться с Арни и играть с Клэром. Это значительно облегчало жизнь Марти. Они с Клэй не справились бы с шитьем, если бы у них под ногами постоянно путались два резвых и любопытных малыша.

Кларк одобрительно усмехался, поглядывая на уже законченные обновки.

— Мои девочки будут самыми нарядными в классе, — говорил он. Нандри заливалась краской, а Клэй сияла от удовольствия — ей было приятно, что она тоже входит в число «моих девочек».

В какой-то момент Марти начала замечать разные мелочи, которые свидетельствовали о том, что Нандри слишком сильно привязалась к своему благодетелю. Марти видела, как светлеет лицо девочки при появлении Кларка, как она наблюдает за ним во время работы во дворе, с каким усердием и заботой готовит его тарелку и прибор, накрывая на стол.

«Скорей бы уж она пошла в школу, — подумала Марти, вздохнув, и тут же одернула себя: — Да я просто дура. — Она невольно залилась краской. — Ревную мужа к ребенку».

Эти чувства были неожиданными для нее самой. Ей никогда не приходилось испытывать муки ревности, ведь она делила Кларка только с детьми.

«Прости меня, Господи, — молилась она, — и помоги мне не быть эгоисткой с тем, кого я люблю. Нандри не виновата, что слишком быстро взрослеет. От своего отца она видела мало хорошего, и вдруг в ее жизни появился настоящий мужчина — внимательный, заботливый, трудолюбивый и веселый. Ясное дело, она им восхищается. Господи, помоги мне быть разумной и справедливой. Помоги мне любить Нандри и вместе с ней миновать эту трудную пору созревания. И Кларку помоги тоже. Пусть он будет мудрым и осмотрительным, проявляя свою заботу и любовь».

Марти не стала рассказывать об этих наблюдениях Кларку. Если она обратит его внимание на происходящее, отношения Кларка с девочкой станут более натянутыми, а она так нуждается в дружбе и любви. Втайне Марти надеялась, что Кларк никогда не узнает об этой детской влюбленности.

Большую часть времени Кларк проводил в поле, а Нандри ухаживала за курами и присматривала за малышами. Занимаясь своими делами, девочка нет-нет да и поглядывала туда, откуда возвращался Кларк, а когда он входил в дом, она вспыхивала от радости и смущения. Кларк держался как ни в чем не бывало и одинаково подшучивал над всеми «своими девочками».

Мисси, которой вот-вот должно было исполнится шесть, по-прежнему забиралась к отцу на колени, расчесывала ему волосы или сворачивалась калачиком у него под боком.

Папин «помощник» Клэр следовал за Кларком по пятам, куда бы тот ни пошел. Обратно отец частенько нес его на плечах, поскольку малыш быстро выбивался из сил.

Арни тоже норовил увязаться за отцом, и нередко Марти качала головой, наблюдая, как терпеливый Кларк пытался заниматься своими делами вместе с двумя «помощниками», которые делали его и без того нелегкую работу еще более трудной. Но Кларк всегда с удовольствием возился с детьми.

Обычно терпеливый и любящий, иногда он все же бывал очень строг, и Марти стоило немалого труда сдержаться, когда Кларк, по ее мнению, требовал от детей слишком многого. Ей хотелось их побаловать, но муж считал, что к дисциплине детей следует приучать с малых лет, иначе в дальнейшем эти уроки будут куда более болезненными.

Клэй, казалось, уже забыла, что когда-то она жила в другом доме; и хотя ни одна из девочек не называла Дэвисов мамой и папой, Марти чувствовала, что Клэй относится к ним с Кларком, как к собственным родителям. На Кларка девочка смотрела с обожанием; сияла, заливаясь смехом, когда он слегка поддразнивал ее, и подшучивала над ним сама.

Они привыкали друг к другу все больше и теперь чувствовали себя одной семьей. Особым временем была утренняя молитва. Старшим девочкам не приходилось слышать ничего подобного, и они боялись проронить хоть слово, в то время как у Мисси и Клэра уже были любимые истории в Библии, которые они могли с радостью слушать вновь и вновь.

В конце концов одежда к школе была готова, и девочки могли приступить к занятиям. «Остальное, — думала Марти, — я доделаю при случае».

Волнение Мисси росло день ото дня. Каждое утро она спрашивала, сколько дней осталось до начала занятий. Девочку так возбудили предстоящие в ее жизни перемены, что Марти начала беспокоиться за дочь. Кларк только посмеивался и успокаивал жену, считая, что радостные переживания вреда не принесут. Мисси чрезвычайно заботил вопрос, в чем она пойдет в школу в первый день, — она чуть ли не ежедневно меняла свое решение. Сначала она собиралась надеть клетчатое платье, потом заявляла, что пойдет в сером, потом выбирала голубое, снова возвращалась к клетчатому, и все начиналось сначала. Наконец Мисси остановила свой выбор на голубом, уж очень нравились ей новые голубые ленты. Огорчало ее лишь одно: в школе не будет Томми.

— Я собираюсь замуж за Томми, — сообщила она Клэй.

— Но тебе только пять лет, — изумилась Клэй.

— Почти шесть, и я еще вырасту, — возразила Мисси.

— Но Томми почти двадцать лет!

— Ну и что! — Мисси пожала плечами, давая понять, что это вопрос решенный.

Марти думала, что общение с другими детьми пойдет Мисси на пользу, и радовалась, что до начала занятий осталось совсем немного.

Последняя суббота перед началом занятий в школе стала для Дэвисов днем больших ожиданий. Жителей округи пригласили на собрание в помещении школы, чтобы будущие ученики и родители могли познакомиться с мистером Вилбуром Витлом. Не было по соседству ни одного дома, в котором в этот день не царило бы радостное волнение.

Собрание назначили на два часа, и женщины решили, что по окончании встречи можно подать кофе и выпечку.

— Совместная трапеза поможет сломать лед, — проницательно заметила миссис Стерн.

Обед в доме Дэвисов прошел в спешке. Девочки проворно убрали посуду, хотя Мисси без умолку болтала, рассказывая Клэй, что ей предстоит увидеть и узнать в понедельник. Марти лично проверила, как выглядят все члены ее семьи. Нандри и Клэй были непривычно нарядны. Нандри по-прежнему не испытывала особого воодушевления по поводу предстоящих занятий, однако от Марти не укрылось, что она поглядывает на Кларка, явно интересуясь, оценил ли он по достоинству ее вид. Клэй, напротив, светилась от восторга и вихрем носилась по дому, то подбегая к Марти, то бросаясь к зеркалу. С пылающими щеками и блестящими волосами, перевитыми новой лентой, она была просто прелестна. Клэй не скрывала своей гордости за то, что новое платье сшито с ее участием.

Мисси летала по комнатам, напевая и пританцовывая. Вокруг вертелись возбужденные малыши — Клэр и Арни. Пытаясь вплести ленту в ее кудряшки, Марти недовольно качала головой. Наконец Кларк и Марти выпроводили весь свой выводок за дверь, наведя некое подобие порядка.

День для долгожданного собрания выдался чудесный. Ожидая важного события, дети и родители были в приподнятом настроении. В углу школьного двора стояли фургоны и упряжки, а народ толпился во дворе, поскольку школа не могла вместить всех сразу.

Соседи оживленно приветствовали друг друга, радуясь случаю поболтать. Два родившихся весной малыша, объект всеобщего внимания и восхищения, совершали свой первый выход в свет. Элизабет Энн улыбалась и счастливо лепетала. Ей нравилось наблюдать за происходящим, и она требовала, чтобы ее приподняли повыше, даже попыталась самостоятельно сесть. «Настоящий сгусток энергии», — с гордостью говорила о внучке матушка Грэхэм. Марти взяла малышку на руки и немедленно убедилась, что бабушка права.