Граф Ратледж вздохнул, отвернулся от окна и подошел к письменному столу. Ему стало скучно, и он не знал, чем себя занять.

«Нет смысла в такой ливень возвращаться в Лондон, — размышлял он. — Раз уж я приехал в замок, то надо уладить кое-какие дела».

На уродливом лице Персиваля появилась злобная усмешка. В подвале кое-кто способен развеять его скуку. Как он мог забыть об этом?

Граф быстро подошел к двери, рывком открыл ее и крикнул:

— Хиггинс! Иди сюда!

В проеме двери возник его личный секретарь.

— Да, милорд?

— Я хочу ужинать!

— Сейчас… милорд? — недоуменно пробормотал Хиггинс.

— Да, сейчас! Именно сейчас! Что тебе непонятно?

— Просто… обычно вы ужинаете позднее.

— Перестань мне перечить и неси поднос с едой сюда, в библиотеку! — Граф достал из кармана кружевной платок и вытер им рот. — И побыстрее! — крикнул он. — Пока меня не было, все слуги бездельничали и напрочь забыли о своих обязанностях!

Хиггинс испуганно втянул голову в плечи.

— Что вы, милорд, в замке все в полном порядке, — еле слышно возразил он.

Неожиданно граф почувствовал стеснение в левой стороне груди. Он задержал дыхание и прислушался. Боль была несильной, но пугала тем, что появлялась все чаще и чаще. Наконец дышать стало легче, граф с облегчением вздохнул и уже миролюбиво попросил личного секретаря:

— Ладно, иди распорядись об ужине.

— Да, милорд.

— Послушай, Хиггинс… Там… все в порядке?

Хиггинс понял хозяина с полуслова.

— Да, милорд, я позаботился обо всем необходимом.

— Хорошо, — довольным тоном произнес Персиваль, — ты заслуживаешь дополнительного вознаграждения.

Хиггинс поднял голову и взглянул на хозяина.

— Какого именно?

— Ты ведь любитель молоденьких девушек и девочек… — задумчиво произнес граф. — Знаешь внучку повитухи Мевис?

— Да, милорд. — На лице Хиггинса появилось похотливое выражение. — Блондиночка с волосами пшеничного цвета. — Она тебе нравится?

— Еще бы!

— Ладно, пока иди, мы о ней поговорим с тобой позднее, — сказал граф.

— Спасибо, милорд, — с чувством произнес личный секретарь и вышел из библиотеки.

Граф Ратледж ухмыльнулся и потер руки. Скоро его плохое настроение исчезнет. Не зря же он вернулся в замок. Здесь у него есть весьма необычные развлечения, мгновенно прогоняющие скуку и восстанавливающие бодрость духа и тела.


Кинкейд, в одежде и грязных сапогах, лежал на белом покрывале, на груди у него стояла тарелка с недоеденной тушеной телятиной, а в руках он держал бутылку вина. Он прислушивался к шуму дождя, барабанившего по оконному стеклу, и думал, что Мэг никогда в жизни не разрешила бы ему возлежать на постели в таком виде. Она возмутилась бы, увидев, что он пьет вино прямо из бутылки.

«Теперь я буду делать все, что захочу, — злорадствовал Кинкейд. — Захочу — буду валяться на белом покрывале в грязных сапогах, захочу — буду пить из бутылки… Тебя нет, и мне незачем соблюдать правила приличия. Ты ушла, бросила меня? Наплевать! Вон сколько вокруг хорошеньких женщин, только помани пальцем!»

Кинкейд поднял с груди тарелку и поставил ее и полупустую бутылку вина на ночной столик у кровати.

«Мэг… почему ты так поступила? Как ты могла играть моими чувствами, насмехаться надо мной? Теперь я остался один. Нет рядом ни тебя, Мэг, ни моего лучшего друга Монти…»

Кинкейд закрыл глаза, и перед ним в который раз возникло лицо Мэг. Какая страшная правда открылась ему… Мэг, любимая, ненаглядная Мэг оказалась убийцей его отца! Что ее толкнуло на это?

Кинкейд подсознательно искал причину, которая могла бы хоть в малой степени оправдать преступление Мэг. Отец всегда был грубым, жестоким человеком, считал окружавших его людей ниже себя, презирал всех и ненавидел. Как же жилось с ним Маргарет? Кинкейд был уверен, что Филип относился к ней, как и ко всем остальным. Может, он набросился на нее, может, пытался избить…

«Мэг… тебе надо бы сразу признаться мне во всем, — в отчаянии думал Кинкейд. — Я бы понял тебя, простил… Ты боялась рассказать мне страшную правду, боялась ранить меня…»

Кинкейд резко вскочил с кровати. Он должен разыскать Мэг, сказать ей, что любит ее, несмотря ни на что. Он простит ей смерть отца, уже простил. Но где ее искать? Кто подскажет? Сэйти, только она знает, куда исчезла Мэг.

Кинкейд подошел к окну, вслушался в шум дождя. Завтра, рано утром, он снова навестит хозяйку прачечной, извинится, и она обязательно скажет ему, где искать Мэг. Он отыщет ее, уговорит вернуться, и они начнут новую счастливую жизнь, свободную от призраков прошлого.

28

Кинкейд стоял на пороге прачечной, держа в руках бумажный сверток, из которого выглядывали апельсины.

— Сэйти, я пришел извиниться за свое вчерашнее поведение и принес тебе подарок.

Хозяйка прачечной посторонилась, давая ему войти.

— Какой подарок, сэр? — она сделала вид, что не заметила выглядывающих из пакета ярко-оранжевых апельсинов. — Шоколад?

— Нет, — улыбнулся Кинкейд, — апельсины.

— Заходите, сэр, садитесь за стол, — предложила Сэйти. — Что это вы надумали побаловать меня?

— Я очень виноват перед тобой, Сэйти. Вчера вечером я вел себя как последний идиот. Кричал, требовал… Прости меня. Даже не знаю, что на меня нашло.

— Да будет вам, сэр! — махнула рукой Сэйти. — Я понимаю ваше состояние. Разрешите попробовать один апельсин?

Кинкейд протянул ей сверток и сел к столу.

— Сэйти, я не спал всю ночь. Я думал о Мэг и о наших с ней отношениях. Я… не могу без нее жить, Сэйти. Да, она лишила жизни моего отца, но он был негодяем: грубым, расчетливым и жестоким. Если Мэг так поступила, значит, у нее не было иного выхода. Я уверен, она убила отца, защищаясь.

Сэйти согласно кивала. Наконец она сказала:

— Сэр, мы много раз обсуждали с Мэг ту сложную ситуацию, в которую она попала, и я постоянно убеждала ее во всем вам признаться. Но она… Сэр, если бы вы только знали, как она вас любит! — горячо воскликнула Сэйти. — Она боялась вам рассказать правду о содеянном, потому что не могла ранить вас так сильно.

Кинкейд нетерпеливо произнес:

— Я должен вернуть ее, я не могу без нее жить!

Сэйти печально покачала головой.

— Сэр, но она ушла от вас навсегда.

— Глупости! — яростно крикнул Кинкейд. — Я верну ее, верну во что бы то ни стало! Сэйти, ты должна сказать мне, где скрывается Мэг!

— Не могу, я обещала Мэг хранить тайну. Я поклялась, что не выдам ее, даже если вы будете пытать и жечь меня каленым железом!

Услышав ее решительный отказ, Кинкейд улыбнулся.

— О чем ты говоришь? Никто не собирается тебя пытать! — воскликнул он. — Я прошу тебя, умоляю сказать, где сейчас притаилась Мэг!

— Сэр, я не могу. Я знаю, вы с Мэг очень любите друг друга, я была бы счастлива, если бы вы снова жили вместе, но предать лучшую подругу я не могу!

Кинкейд задумался.

— Ладно, Сэйти, если ты не можешь нарушить свою клятву, то не надо. Я буду задавать тебе косвенные вопросы, и твои ответы подскажут, где в данный момент Мэг. Ты и клятву не нарушишь, и мне поможешь. Согласна?

— А какие вопросы вы собираетесь мне задавать?

— Мэг еще не уехала в американские колонии?

— Пока нет. Но… собирается.

— В данный момент Мэг прячется и от меня, и от моего дяди графа Ратледжа, правда?

Сэйти кивнула и смущенно призналась:

— Уж больно вы хитрый, сэр. Так вы все вытяните из меня!

Кинкейд неожиданно для себя рассмеялся.

— Я же не спрашиваю тебя конкретно, где Мэг, правда? Мы с тобой просто беседуем!

Несколько минут он молчал, а потом задумчиво произнес:

— Здесь, в Лондоне, нет никого, кто мог бы приютить ее на некоторое время. У тебя Мэг не может оставаться, понимая, что я легко отыщу ее. Так где же она?.. Не в замке же… Ее муж мертв, родителей и родственников у нее нет.

Внезапно перед его глазами промелькнул церковный двор, на котором покоились несколько поколений обитателей замка Ратледж, и маленький могильный холмик за оградой кладбища.

— Сэйти, Мэг отправилась в Ратледж навестить могилу своего ребенка? — еле слышно спросил Кинкейд.

Хозяйка прачечной опустила голову.

— Я ничего вам больше не скажу, сэр, зачем вы задаете мне столько вопросов?

— Сэйти, неужели Мэг решилась на такое безумие! Сегодня или завтра туда вернется граф, и если они столкнутся, то… Страшно подумать, что он с ней сделает!

Кинкейд рванулся к двери.

— Я немедленно поеду за ней! Я найду Мэг и уговорю вернуться ко мне! Слышишь, Сэйти? Я обязательно найду ее!

Сэйти подбежала к нему.

— Сэр, только поторопитесь! Она уже купила билет на корабль, отплывающий в американские колонии!

Кинкейд выбежал из прачечной, вскочил в седло и пустил лошадь в галоп. Да, его любимая Мэг не перестает удивлять его своей смелостью и решительностью. Кто бы мог подумать, что в женщине, много лет прожившей практически взаперти с мужем-тираном, столько мужества и стойкости духа?

«Мэг, я найду тебя, непременно найду, — твердил Кинкейд. — Я люблю тебя, и мы обязательно будем вместе!»

Мэг и Энни не спеша шли по дороге, ведущей к старому фамильному кладбищу, и собирали цветы, растущие по обеим ее сторонам. Утром, на предложение девочки сопровождать ее до могилы сына, Мэг поначалу ответила отказом. Ей хотелось побыть на кладбище одной, посидеть в тишине около могилы и мысленно попрощаться с сыном перед дальней дорогой. Но, поразмыслив, она решила, что Энни поддержит ее и не даст ей окончательно впасть в уныние.

Они прошли металлические ворота и направились к старой, полуразрушенной церквушке, за которой располагалось фамильное кладбище. С этого места хорошо просматривался раскинувшийся на холме замок Ратледж — суровый, неприступный и зловещий. Он мгновенно напомнил Мэг о ее прошлой жизни, проведенной в его холодных каменных стенах.