Кучер спрыгнул с козел, и карета покачнулась.
– Послушай, Габриэль, – твердо сказала она; ее доселе светлые глаза потемнели от ярости. – Я выбрала Сомертон-Парк отнюдь не из-за красоты. Нам нужна поддержка Джеффри. Закон еще не признал тебя неадекватным, но все может в любой момент измениться, если кто-то объявит тебя безумцем. Мы оба прекрасно знаем: твоя семья способна силой вернуть тебя в Викеринг-плейс. Особенно после письма Аллена и известия о нашем побеге… Признаюсь, я не смогу их остановить. А Джеффри сможет. Они даже не посмеют явиться в его дом.
Всего лишь несколько минут на свободе казались Габриэлю вечностью. А одна мысль о том, чтобы снова вернуться в Викеринг-плейс, вновь быть запертым в мрачной давящей комнате еще больше усилила стесняющее грудь ощущение замкнутости, с которым он так долго боролся.
– Почему ты решила, что Стратфорд согласится помочь мне?
– Потому что я уже говорила с ним. Они ожидают нас со дня на день. И он, и Лилиан хорошо знакомы с бывшими солдатами. Ты не найдешь более гостеприимных и понимающих хозяев.
В его душе загорелся стыд, смешанный с необъяснимым страхом. Это чувство скребло его изнутри, и он ощутил, как кровь прилила к лицу.
– Мне не нужно понимание, Пен, – выдавил он. – Я хочу…
Дверца кареты открылась со скрипом, и кучер сунул голову внутрь.
– Милорд, миледи, прошу меня извинить. Вы что-то забыли?
Габриэль посмотрел на кучера, взгляд которого бегал от него к Пенелопе. Для лорда Бромвича это был последний шанс. Если он сейчас поедет с Пен, то помимо нее в весь этот хаос вовлечет еще и ее кузину с супругом. Было ли у него на это право? Он мог приказать повернуть лошадей. Или же оттолкнуть кучера и пойти в Викеринг-плейс пешком. Габриэль задержал взгляд на открытой дверце. Ведь это так просто – сделать шаг и выбраться из повозки.
Однако Пенелопа, должно быть, действительно всей душой верит в его выздоровление, раз идет на такие крайности. Неужели он сможет повернуться спиной к ней и ее семье, так же готовой помочь?
Непрошенные милости уязвляли его гордость, и нервы были уже на пределе – так отчаянно хотел он выбраться из этих пут. Муки оказались столь сильны, что подавляли проклятую надежду, которую поселила в его душе вера Пенелопы.
Габриэль слабо мотнул головой.
– Нет, простите за беспокойство. Мы едем дальше.
Кучер фыркнул и закрыл дверь, что-то бормоча себе под нос. Когда он взгромоздился на свое место, карета покачнулась и через мгновение продолжила путь.
– Ты сделал правильный выбор, – одобрила Пен. – Вот увидишь.
Габриэль закрыл глаза, молясь о том, чтобы она оказалась права.
Пенелопа смотрела на него и благодарила Небеса, что он не отказался ехать с ней. Она видела панику в его глазах. Знала, что он подумывал вернуться, даже если ради этого ему пришлось бы выпрыгивать из кареты. А ей бы очень не хотелось приказывать слугам связывать его, чтобы против воли доставить в Сомертон-Парк, но она бы сделала это.
– Знаешь, – продолжила разговор Пенелопа, надеясь подбодрить и успокоить Габриэля, – изоляция все лишь ухудшает. Тебе нужно почаще бывать среди людей, в обществе которых ты начнешь вспоминать прежнего себя. В Сомертон-Парке живут не только Джеффри и Лилиан, там также тебя будут окружать другие бывшие солдаты.
Но Габриэль не слушал ее. Лицо его сделалось пугающе бледным, а грудь поднималась и опускалась с волнующей быстротой. Взгляд Пенелопы упал на его руки, которые вцепились в сиденье с такой силой, что пальцы начали дрожать.
– Не… могу, – он с трудом втянул воздух, принявшись стягивать с себя галстук, – дышать…
Его пальцы судорожно шарили по узлу. Пенелопа приподнялась, чтобы помочь спутнику – она сама едва дышала. Она неуклюже наклонилась над ним, рукой упираясь в подушки за его головой. Пальцы другой ее руки начали аккуратно развязывать узел. Когда все было сделано, белая ткань медленно скатилась по ее черной перчатке.
– Так лучше?
Габриэль кивнул, глотнув воздуха. Он дрожал всем телом.
– Не прошло и… получаса, как я покинул Викеринг-плейс… и я снова… у меня снова начинается приступ…
Он выдавил виноватую улыбку, но его дыхание все учащалось.
Пенелопа видела прежде нечто подобное. Она наблюдала, как у многих мужчин, страдающих от подобного недуга, начинались внезапные приступы. Катализатором обычно являлись резкие шумы, неприятные воспоминания или реальные ситуации, схожие с когда-то пережитыми. Но Пенелопа и представить не могла, что именно сейчас вызвало приступ Габриэля. Возможно, он сильно напуган после всего произошедшего за этот день. Вероятно, расставание с мнимой безопасностью Викеринг-плейс оказалось для него более сильным ударом, чем она предполагала.
Или же… Габриэлю было не по себе с первой секунды пребывания в этой карете. Пенелопа окинула взором давящую, мрачную обстановку. Может, он боится замкнутого пространства? Она обхватила его лицо руками и посмотрела в глаза.
– Нет, ты не боишься, – убеждала она его. Если он правда верит, что приступ неизбежен, то не сможет успокоиться. Сердце Габриэля отбивало сумасшедший ритм, а пульсирующая жилка на шее была заметна даже в полумраке. – У тебя нет причин бояться этих приступов, помнишь? Это просто нервы, временное волнение, и все пройдет. Продолжай смотреть мне глаза.
Взгляд Габриэля словно застыл на глазах Пенелопы. Его лицо исказила паника. Она взяла его руку и положила себе на грудь, к сердцу.
– Постарайся дышать, как я, Габриэль. – Она вдыхала через нос, медленно и глубоко, а выдыхала через рот. – Почувствуй мое дыхание и попытайся повторять за мной. Через нос…
Он отрывисто кивнул и изо всех сил постарался повторить за Пенелопой. Но ему словно не хватило воздуха, и он открыл рот, чтобы глотнуть больше. Она понимала, что его паника лишь усиливается.
Пенелопа должна была найти способ успокоить его, вывести из этого состояния, пока он не потерял над собой контроль. Дать ему сильную пощечину? Нет-нет! Она не сможет этого сделать. И тогда в голову пришла другая мысль.
Она поцеловала его.
Глава 10
Пенелопа поцеловала его от отчаяния – это была крайняя мера, и когда их губы сомкнулись, она и вовсе усомнилась, что это сработает.
Габриэль по-прежнему тяжело дышал, и все его тело дрожало от страха. Его рот был занят этим неловким, неуместным поцелуем, и ему волей-неволей пришлось дышать через нос. На мгновение Пенелопе показалось, что ему стало легче. Но внезапно он вырвался и с размаху ударил кулаком по дверце кареты. Проклятье! Не помогло!
– Посмотри на меня, Габриэль! – велела Пенелопа, и на нее устремили взгляд два диких карих глаза. Теперь Габриэль перестал вырываться, однако дышал по-прежнему слишком часто.
Пенелопа больше не могла находиться в полусогнутом состоянии и медленно присела напротив Габриэля. Она начала нежно поглаживать его по лицу и волосам, словно стараясь успокоить разъяренного зверя. И вскоре Пен почувствовала, как постепенно расслабляются его мышцы, плечи опускаются, как будто он сбросил какой-то груз. Габриэль возвращался к ней.
– Хорошо, все хорошо, – шептала Пенелопа, чувствуя, что его состояние передается ей: с каждой секундой его улучшения ей становилось все тяжелее, все труднее дышать. Она ощущала, как ей передается вся его дикость, будто они решили разделить на двоих это страшное бремя. Эта связь между ними едва не напугала Пенелопу.
И вот теперь взгляд Габриэля прояснился, и он смотрит на нее не отрываясь. Они дышат в такт, крепко держатся друг за друга, словно за спасительную соломинку. Пенелопа не знала, погибнут ли они в конце концов, но не сомневалась в настоящем безумии всего происходящего.
И она вновь его поцеловала. Сейчас уже было совершенно не важно, насколько может оказаться неуместным и смущающим этот поцелуй. Габриэль издал краткий стон и резко притянул ее к себе. В этом поцелуе не было ни капли нежности – лишь огонь желания – желания его и ее, и Пен не была уверена, чье пламя горит сильнее. Но вскоре ей стало все равно, она вообще перестала думать о чем-либо, когда язык Габриэля коснулся ее губ. Она открылась ему, принимая его в свои объятия. Пенелопа крепко обхватила его обеими руками, не переставая целовать, и стон удовольствия вырвался из ее груди. Ее захлестнула страсть, пробуждая неистовое желание, отзывающееся теплом внизу живота.
Габриэль перетянул ее на свое сиденье, и Пенелопа вытянула ногу, закидывая ее к нему на колено. Он подтянул ее еще ближе, и вся она оказалась у него на коленях, прижимаясь грудью к его груди.
Внезапное волнение охватило Пенелопу, и она со вздохом прервала поцелуй. Боже, сколько же времени прошло с тех пор, как она в последний раз была с мужчиной? Теперь, даже через несколько слоев одежды, она ощущала его возбужденное естество. Но ей этого было недостаточно – она хотела почувствовать больше.
Пенелопа оперлась одной рукой на подушку, а со второй зубами стянула перчатку. Раздался глухой звук скрипящей кожи, и через мгновение Пен избавила от перчатки и вторую руку. Обе перчатки упали на пол, но ей было все равно – она хотела дотронуться до Габриэля обнаженной кожей, почувствовать его.
– Пен, – простонал он с вожделением, которое эхом отозвалось в ее груди.
Ее пальцы проскользнули вниз по его телу, а он запустил руку в ее пышные кудри, убранные в прическу. Шпильки со звоном попадали на пол, освобождая локоны, и Габриэль вновь припал к ее губам.
Пенелопа жадно вдохнула, ожидая, что этот поцелуй вызовет у нее столь же сильные чувства, как и предыдущий. Его язык проник в ее рот, переплетясь с ее языком в интимном, нежном и одновременно грубом танце.
Пенелопа ощутила разочарование, но сладкое разочарование – оттого что ее никогда не целовали так прежде, но теперь она наконец познала такую дразнящую близость, заставляющую все тело дрожать от удовольствия. Пен ведь не была невинна: даже после двух лет одиночества ее тело помнило, что за этим последует. Она сжала ногами бедра Габриэля и начала волнообразно двигаться, прижимаясь и отстраняясь от него, словно подталкивая его сделать то, чего она сейчас так желала.
"Любовь неукротимая" отзывы
Отзывы читателей о книге "Любовь неукротимая". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Любовь неукротимая" друзьям в соцсетях.