Ярослава А. - Любовь нечаянно нагрянет

Василич сначала испуганно посмотрел на шефа, а потом укоризненно покачал головой.

— Нельзя вот так подкрадываться, Александр Петрович. Вы меня чуть до сердечного приступа не довели. Костюм испачкал — Ленка с меня теперь всю шкуру сдерет…

Рябов попробовал стереть пятно салфеткой, но оно только сильнее въелось в ткань.

— …когда узнает, что я ее салат в мусорку выкинул.

Громов перевел взгляд на Ритку. Та выглянула из-за монитора и теперь таращила испуганные глазенки.

— А я тут…, – она запнулась и отвела взгляд.

— Вачилич, обычно в пять часов тебя уже на работе не наблюдается. Ты решил, наконец, взяться за ум и начать работать?!

Рябов немного опешил от такого наезда, недоуменно хлопая глазами, но при этом не переставая активно жевать и чуть ли не прихрюкивать от удовольствия.

И это еще больше взбесило Громова!

Он не знал, с какого перепугу так завелся, но мысль о том, что рыжуля кормит тут всяких…СБэшников, когда сам он голодный, почему-то вызывала волну необъяснимой обиды, словно только у него есть эксклюзивные права на ее стряпню.

Интересно, с чего Рябову такая честь?

В три широких шага обогнув стол, Лекс уставился на монитор, за которым сидела Ритка, и с удивлением понял, что она печатает курсовую работу по экономике.

— Мне казалось — у тебя сессия закончилась, — заметил он, глядя в растерянное и виноватое лицо девушки.

— Я…подрабатываю. Распечатать нужно. Станислав Васильевич, разрешил у него на компьютере поработать.

Лекс покосился на жующего Вачилича.

Вот ведь жук!

В столовой жрать жирное и соленое ему не дают, потому что Ленка его с поварихой дружит и та ей про муженька все докладывает. Так он нашел, где прикормиться.

Олененка объедает.

— Тебе долго еще? — спрашивает Громов у Риты, попутно отмечая темные круги под глазами.

Она выглядит очень уставшей, словно на ней пахали. Тусклые глаза, растрепанные волосы, понурые плечи.

— Я быстро. Дайте мне десять минут, — вздрагивает рыжуля и начинает быстро стучать пальцами по клавиатуре.

Лекс с трудом гасит досаду от ее не сильно скрываемого испуга.

Неужели он такой ужасный?

Вопрос чисто риторический. Громов и так знает, что не вызывает у Ритки ничего кроме постоянного страха и это…не слишком приятно.

— Давай делись, Василичь, — Мужчина садится напротив СБэшника, — Что у тебя там так вкусно пахнет?

Делится Василич не хотел, но когда Рита подскочила со своего места и всучила Громову, не весть откуда взявшуюся, пластиковую вилку, все же пододвинул контейнер к шефу, ревниво смотря как тот тянется за первым куском.

В контейнере оказались тефтели в довольно остром, но очень вкусном томатном соусе.

Есть вообще что-то, чего рыжуля не умеет или делает плохо?

И ведь в каждое дело вкладывает душу, отчего втройне приятнее.

Пока мужчины быстро уничтожали тефтельки, Рита закончила, бросила итог своей работы на печать и довольно потянулась в кресле.

— Я все. Спасибо, Станислав Васильевич, что пустили за свое место.

— Не за что, Риточка. Мой компьютер всегда к твоим услугам, — хохотнул Рыжов, чем заслужил от начальства очередной раздраженный взгляд.

Василич, делая вид, что не замечает шефа, продолжил хорохориться:

— И тефтельки у тебя наивкуснейшие. Даже Ленка моя, до диабета, так не готовила.

Девушка засмущалась от похвалы.

— Я в первый раз.

— У тебя талант! Ты, Ритусь, заходи почаще. Вдруг еще чего распечатать надо. Я пирожков жареных сто лет не ел.

— Василич! — не выдержав этих сиропных любезностей, прорычал Громов, — Тебе не пора домой? Там Ленка скоро морги обзванивать начнет.

Улыбка сползла с раскрасневшегося лица СБэшника и он стал шустро собираться.

А Лекс как в воду глядел. Едва Василич собрался переступить порог кабинета, зазвонил его телефон — супруга уже с собаками разыскивает.

— До завтра, Александр Петрович. Я побежал. Ритусь, — взволнованно затараторил мужчина, — У тебя же есть ключ? Закроешь?

С этими словами Рыжов поразительно шустро для мужчины его комплекции подхватил пальто и поспешил на улицу.

— Василич — настоящая находка для шпиона, — невесело заметил Лекс, закрывая опустевший контейнер.

— Почему это? — удивленно посмотрела на него Ритка.

— За жареные пирожки мать родную продаст.

Рыжуля звонко рассмеялась, уставшие глаза на мгновение засветились привычной теплотой, а бледные щечки тронул нежный, едва уловимый румянец.

Какая она в такие моменты красивая…

Громов тряхнул головой, отгоняя наваждение.

— Уже поздно. Ты везде убрала?

Контейнер шустро перекочевал в объемный пакет, и девушка покачала головой.

— Нет. Ваша приемная осталась.

Часы уже показывали половину девятого вечера. На улице снова повалил снег и разыгрался ветер.

— Давай собирайся. Я сейчас свой кабинет закрою и отвезу тебя до дома.

— А как же…

— Завтра вечером доделаешь, — пресек все ее возражения Громов и ворчливо добавил, — Будет она по ночам ходить. Тебе не страшно?

— Я привыкла, — пожала плечами Рита и поспешила убрать ведро в подсобку.

На служебную парковку она шли бок о бок. Лекс быстрым, уверенным шагом, а Ритка вприпрыжку, едва поспевая за своим высоким, длинноногим начальником.

— Александр Петрович, а вы уже свою машину починили? — запыхавшись, спрашивает девушка.

— Ее еще долго делать будут. А что?

— А на чем же вы передвигаетесь?

— Вчера на такси, — подал плечами мужчина, — Сегодня взял служебную Ладу.

— Ладу? — удивилась Ритка.

— Ты думаешь, что мне лучше пересесть на автобус? — с иронией посмотрел на нее Лекс.

Он на ней откровенно подтрунивал, и впервые за последние годы это было именно дружеское поддразнивание, а не привычная циничная насмешка.

Рита лукаво стрельнула главками, но ничего не ответила.

Недорогой отечественный седан одиноко ждал их на стоянке.

Лекс не помнил, когда в последний раз катался на подобном автомобиле и, втиснув свою немалую тушу в салон первым делом уставился на механическую коробку, пытаясь припомнить, как ей пользоваться.

Оказалось, что помнит он только в теории и, когда машина после трех неудачных попыток тронуться, заглохла, Ритка, с преувеличенным испугом глянула на него и выдала:

— Может автобус был не такой уж и плохой идеей?

Интересный, все же, человек этот Александр Петрович. С виду такой серьезный, вечно хмурый. Как глянет своим фирменным прищуром — сердце в пятки падает. А внутри доброе сердце.

С чего я так решила?

Можно считать это внутренним чутьем. Я хоть и не обладаю дедовым жизненным опытом, но поступки Шурика говорили сами за себя. Взять хотя его сегодняшнее явление в кабинет Станислава Васильевича.

Не погнал, не наорал, что своими делами на рабочем месте занимаюсь. Домой пораньше отпустил. И в добавок ко всему предложил подвести.

На улице сегодня ветер ледяной и мороз.

Я же не враг себе, чтобы отказываться от таких предложений?

Признаться, денек выдался у меня непростой. Утром отпахала смену у Гарика, решительно отказавшись от дополнительного заказа, а значит от щедрых чаевых. Еле передвигая, дрожащие от усталости ноги приползла домой, там приготовила «магарыч» для Станислава Васильевича, по совету баб Раи, и прихватив рабочие материалы по курсовику, отправилась драить унитазы с полами.

Нагрузка, конечно, адская. Сколько я еще так продержусь не знаю, но есть такое неприятное слово «надо». Деньги на семестр учебы я уже наскребла, но кушать тоже хочется. Поэтому набрала заказов на контрольные и рефераты. Прогульщики после заваленной сессии мои постоянные клиенты.

То ли я правда уже на последнем издыхании, то ли коридоры бизнес-центра на самом деле так бесконечны.

Пока убирала мысли постоянно витали около мужчины, что трудиться за закрытыми дверями своего кабинета. Как всегда, задерживает допоздна и работает до упаду. В этом мы с ним похожи.

А в остальном…

Квартира Громова слов нет, как шикарна. Когда я вчера, трясущимися от волнения руками, отворила входную дверь, то нерешительно застыла на пороге, думая, что попала в какой-то модный сериал — настолько везде было красиво.

Аккуратно стянула свои страшные ботинки и осторожно, на носочках, словно старыми носками могу осквернить бежевый ворс пушистого ковра, прошла внутрь.

Жилище Александра Петровича было просторным и светлым. Я ходила из комнаты в комнату, услаждая свой глаз работой дорогих дизайнеров и ловила себя на мысли, что это жилище ему не подходит.

Да, красиво. Да, дорого. Но…

Нигде нет личных вещей, фотографий, небрежно брошенной одежды.

Все словно сошло с картинки.

Чистота везде почти стерильная.

И зачем, спрашивается, ему домработница?

Набрела на комнату, которая, вероятно, и есть хозяйская спальня.

Идеально разглаженное покрывало, лаконичная мебель и единственный предмет, говоривший о том, что в это доме живет живой человек, а не робот, переброшенное через спинку стула полотенце.

Еще влажное. Пахнет дорогим мужским парфюмом.

Взяла его в руки и какое-то странное чувство прокатилось волной от груди до живота.

Смущение….

Щеки опалил румянец, когда я внезапно подумала, что буквально час назад он ходил по этой комнате голым, собирался на работу.

Впервые за это время подумала о Шурике не как просто о человеке, а как о мужчине и в голову закралась поистине шокирующая девичий ум мысль: