— Застежка спереди… — прошептал он. — Это ты хорошо сделала. — И, ловко расстегнув ее, развел кружева в стороны.

Грудь ее вырвалась на свободу, и он не мог оторвать глаз от ложбинки, которую медленно заливала краска. Обхватив грудь ладонью, он жадно впился в нее, терзая ее и мучая языком, вбирая сколько мог… Наслаждение стало почти невыносимым, и Джорджия попыталась высвободиться…

Он лишь крепче стиснул свою добычу, рот его осыпал ее безумными ласками, а одна рука, опустившись, уже расстегивала пуговицу на поясе джинсов. По-прежнему не выпуская ее тонких запястий, он одной рукой вмиг раскрыл молнию и ворвался внутрь. Жадные, горячие пальцы медленно стянули с бедер плотную ткань, насладились упругими ягодицами, и, не переставая целовать ее грудь, он положил руку на лоно…

Она силилась раздвинуть ноги пошире, но джинсы не давали… Ему, однако, неудобная поза ничуть не мешала. Пальцы, между ее ног, ласкали, гладили, щекотали, тревожили — и от каждого прикосновения по телу ее разливался жар…

— Джек… — наконец удалось ей прошептать.

— Нет… я… я занят… — бормотал он, прижимаясь лицом к ее груди.

— Просто я… может быть, нам…

— Что, что?.. — Хриплый его голос прозвучал резким диссонансом с ленивыми, нежными движениями.

— ..добраться до постели? — еле слышно выдохнула она.

Он мгновенно застыл, всем телом, казалось, впитывая эти ее тихие слова, и, сделав последнее неторопливое движение рукой, не спеша провел языком по плавному изгибу груди. И, не отпуская ее от себя, стал — в каком-то фантастическом танце — перемещаться в сторону спальни. Только тут она осознала, что они до сих пор стояли у самого входа в номер. Любой проходивший по коридору мог слышать их страстные стенания, безошибочно выдававшие происходящее… Но мысль эта неожиданно для нее самой лишь еще больше распалила ее. Вот уж что ей вовсе не свойственно, так это работать на публику. Джек, видимо, каким-то волшебным образом разбудил в ней потаенные инстинкты.

Так, не размыкая рук, они оказались в спальне. Несмотря на полдень, здесь царил полумрак — плотные, тяжелые шторы были опущены. Они продолжали свой страстный танец, пока край широченной кровати не остановил их.

— Знаешь, — пролепетала она, — лучше бы ты… отпустил мои… руки, а то…

Джек неохотно освободил ее запястья, и она плавно повела руками, чувствуя, как тепло, разлившееся по всему телу, растекается по ним. За Джеком следом тянулась заправленная в брюки рубашка (пиджак остался на полу в прихожей), но он, видимо, не замечал этого. Она положила руки ему на пояс, а он как раз решил освободить ее от джемпера — и оба рассмеялись: нет, одновременно им это не удастся.

— Ты первая, — рыцарски уступил он, пытаясь все же стянуть с нее джемпер.

— Нет, ты первый, — возразила она, дергая за ремень.

— Нет, ты! — улыбаясь, настаивал он, не оставляя борьбы с джемпером.

— Нет, ты! — возражала она, вцепившись обеими руками в его пояс.

Так и стояли они, вцепившись друг в друга, пока Джорджия вдруг не издала нервный смешок — следствие натянутых нервов, желания, неуверенности. Тогда Джек ласково снял с себя ее руки, а с нее — джемпер. Поведя плечами, она освободилась от лифчика и тотчас же, уже с настоящим смехом, расстегнула его ремень и занялась молнией брюк. Он стянул до колен ее джинсы, и тела их переплелись. Сбросив туфли и освободившись наконец от одежды, они остались стоять друг против друга в одних носках.

Обнаженные их тела оставались в тени, лишь ноги четко вырисовывались в ярко освещенном прямоугольнике света, падающего из прихожей. Как ни смешно было ей самой сознавать это, но она рада была и этой полутьме, и даже… тому, что на них осталось хоть что-то из одежды. Ведь несмотря на возбуждение, какого никогда еще не испытывала, она все же стеснялась немного, что они с Джеком вот так стоят друг против друга, раздетые…

— Видеть не могу этого. — Он указал глазами на свои черные носки. — Начинаешь почему-то чувствовать себя полным идиотом — как в мерзком порнофильме.

Она промолчала — к чему заострять внимание на том, насколько часто приходилось Джеку бывать в подобных ситуациях или иметь дело со скверными порнофильмами? Сама она никогда не задумывалась, в чем там у нее ноги во время занятий сексом, босые они или нет, а о порнофильмах вообще знала лишь понаслышке.

— Пусть их! — Она взглянула на свои гольфы: один закатался до щиколотки, второй обтягивал икру.

Но он, видимо придавая этому какое-то значение, не согласился:

— Не-ет, слишком пошло.

И они весело сняли оставшееся; Джорджия справилась первой и, выпрямившись, смотрела на него: пытаясь сохранить равновесие, он запрыгал на одной ноге назад, оказался в прямоугольнике света и выпрямился во весь рост. Она увидела его теперь всего — и не могла оторвать от него взгляда: да, за прошедшие годы он сильно раздался вширь. В детстве ей довелось несколько раз видеть его без рубашки — тощий, поджарый; мышцы только начинали обозначаться, на груди пушились светлые волоски. А теперь… теперь он великолепен! Лишь это слово и пришло ей в голову. Мощные мышцы отчетливо вырисовываются на смуглой коже. Пока он выпрямляется, эти мышцы исполняют целую симфонию движений: напрягаются и расслабляются, ритмично вздрагивая в прекрасном танце. Джек сделал шаг к ней, еще один, еще…

— Итак, где мы остановились? — На нее повеяло жаром его тела. — Ах да, здесь. — Он обвил ее талию сильной рукой, привлек к себе, и она почувствовала, как его твердая плоть вжалась в ее, теплую, нежную, и глаза закрылись сами собой, а пальцы непроизвольно гладили его грудь, наслаждаясь упругостью натренированных мышц.

Мужественный и сильный, Джек хотел ее. И Джорджия, на мгновение поддавшись безотчетному страху, едва не решилась отвергнуть его. Но он, обхватив за ягодицы, привлек ее к себе, и все страхи испарились в пламени желания. Она провела руками по его груди, плечам; задержавшись на лопатках, скользнула вниз по спине и тоже положила ладони на его упругие ягодицы, еще крепче прижимаясь к нему.

Это ее прикосновение исторгло у него из груди звук бесконечной радости, и он обрушился страстными поцелуями на ее шею и плечи. Она откинула назад голову, распущенные волосы упали ей на спину, и Джек испил наслаждение из ее полной, ожидающей груди, а она, изогнув спину, твердила про себя: «Еще!.. Еще!..»

Пораженная силой собственного влечения, она погрузила пальцы в его волосы, привлекла к себе и закрыла ему рот поцелуем — уверенным, чувственным, жарким. В порыве страсти их языки сплелись, и им пришлось наконец оторваться друг от друга, чтобы вдохнуть воздуха. Она упала на кровать и вдруг ощутила на себе Джека — всего. Раздвинув ей бедра, он потерся носом о ее грудь, снова обрушился на нее поцелуями, потом жаркими, влажными губами опустился вниз, на мгновение задержавшись у пупка.

Поняв его намерения, она попыталась было остановить его, но прикосновения языка к сверхчувствительной плоти парализовали ее. Когда же к ней вернулись хоть какие-то силы, она смогла лишь отчаянно вцепиться в простыню, откинув голову назад, ибо он, раздвинув ей ноги локтями, не давал возможности пошевелиться. Время остановилось; она наслаждалась волшебным очарованием близости, ничего похожего ей не доводилось испытывать. Туго сжатая огненная пружина внутри ее стала раскручиваться, сначала медленно, потом все ускоряясь, и наконец она содрогнулась от взрыва чувств. Она вскрикнула, выплеснув в его имени бесконечный восторг и любовь, и медленно начала приходить в себя.

Джек оторвался от нее — нечеткий силуэт в полумраке комнаты, — сквозь застилающую глаза пелену она увидела, что он потянулся к ночному столику, поняла его намерения и остановила, обвив его запястья пальцами и прошептав тихо:

— Не беспокойся, я позаботилась об этом.

— Да? — после некоторого молчания переспросил он.

— Я… э… — она смущенно прикусила губу, — я поставила спираль. — В темноте она не могла прочесть выражение его лица и поспешно добавила:

— Несколько лет назад у меня были серьезные — так я тогда считала — отношения с одним человеком. Но… у нас ничего не вышло.

Он колебался лишь мгновение, прежде чем проговорить спокойно:

— Почему?

— Тот мужчина… — начала было она и тотчас же умолкла, осознав, что не имеет понятия, что же у них вышло не так. — Понимаешь, он не был… — Тяжело вздохнула, добавила про себя: «Тобой», но вслух сказала:

— Мы с ним не подходили друг другу.

Он властно положил ей руку на грудь, и она поняла: больше никаких объяснений не надо.

— Значит, это было несколько лет назад? — Джек провел большим пальцем ей по соску, чувствуя, как он твердеет.

Джорджия посмотрела ему прямо в глаза.

— Да.

— У меня тоже давно ничего не было.

— Ну все-таки не несколько лет.

— Да, но давно.

— А что вышло у тебя с той женщиной, с которой был последний роман?

Он задумался и тихо провел рукой по ее пылающей щеке с нежностью мужчины, уверенного, что он желанен, и потому оттягивающего наслаждение. Джорджия ощутила это прикосновение всем своим существом, и сердце ее заколотилось чаще.

— И романов у меня не было — ни с кем и никогда.

— Почему?

Вместо ответа он осторожно повернул ее на бок и лег рядом, за спиной, одним быстрым движением откинув с ее шеи волосы и чуть-чуть ущипнув ее зубами. Одна его рука не выпускала ее грудь, играя с соском, другая провела по животу. Она попыталась было оглянуться через плечо, повторить свой вопрос, и в этот миг он проник в нее сзади — быстро, глубоко, полно.

— О! — тихо вскрикнула она. — О, Джек! Он опустил руки ниже, привлекая ее ближе к себе, наполняя самую глубь ее…

— Я так и думал, — сдавленно, страстно прошептал он ей на ухо. — Мы созданы друг для друга.

Она повернула голову еще дальше и на мгновение поймала поцелуем его губы. Но он, уронив голову ей на плечо, покинул ее — и тотчас же снова в нее проник, еще быстрее и сильнее. Обнимая одной рукой ее грудь, другой лаская живот он начал быстрые, ритмичные движения.