– Однако, Луиза, тебе не кажется, что Жорж все-таки должен был вызвать его на дуэль? – стояла на своем Катрин.

– Бог мой, дорогая Катрин, зачем вам это нужно? – недоуменно пожала плечами мадам Берсель. – Вы что, хотите иметь хромого любовника? Однако наказать его за это, пожалуй, стоит. Не разговаривайте с ним пару дней, пусть немного помучается и всерьез испугается, что вы решили его бросить.

Катрин не удивилась, что Луиза восприняла это происшествие с тем же легкомыслием, что и Савиньи, но на душе у нее после разговора с подругой стало намного легче. Она последовала совету мадам Берсель и несколько дней не принимала Жоржа у себя. Но его отчаяние было таким неподдельным, что в конце концов Катрин смягчилась.

«Стоит ли воспринимать все так драматично, если я не испытываю к нему настоящей любви? – беспечно сказала она себе. – Нужно или принимать его таким, какой он есть, или расстаться с ним. А остаться без любовника мне сейчас совсем не хочется. Стало быть, нужно махнуть на все рукой и продолжать вести эту легкомысленную и приятную жизнь, пока у меня есть такая возможность».

Однако порой Катрин с сожалением сознавала, что их отношения с Жоржем дали глубокую трещину. Но тут же говорила себе, что думать об этом ей сейчас совершенно ни к чему.

Глава 7

Девятого января наступившего 1800 года в Люксембургском дворце был большой прием. По сложившейся традиции, в начале вечера следовал великосветский раут с выступлением известных оперных артистов, а затем – бал. Так как Катрин жила в самом дворце, ей не нужно было куда-то ехать. Только спуститься с третьего этажа на первый и пройти через длинную анфиладу парадных комнат в огромный зал, превращенный по случаю торжества в настоящий сад с живыми цветами и причудливыми заморскими растениями. Как и многие дамы, жившие на положении гостий в резиденции Бонапартов, Катрин сначала присутствовала при туалете мадам Жозефины и лишь потом направилась в свою комнату, чтобы переодеться к празднику. Здесь она дождалась Савиньи, неизменно сопровождавшего ее на всех развлекательных вечерах.

Когда они спустились в парадный зал дворца, там уже было море гостей. Несравненная Жозефина царила над пестрой толпой, словно настоящая королева. Ее великолепное красное платье мелькало то тут, то там, и, где бы она ни появлялась, слышались восторженные перешептывания и заразительный смех. Бонапарт в парадном синем мундире с золотым шитьем тоже находился здесь в окружении своих ближайших соратников.

Стоило мадемуазель Ля-Феррон войти в зал, как десятки мужчин сразу повернулись в ее сторону. Сознавая свою неотразимость, она многозначительно улыбнулась Жоржу Савиньи и едва заметно сжала его руку. В этот вечер Катрин оделась довольно смело, окончательно распрощавшись с пуританскими привычками. Бесподобное платье из сине-зеленого мягкого шелка было декольтировано настолько, насколько это допускала современная раскрепощенная мода, – то есть практически не прикрывало грудь. Крохотные фонарики из белого тюля заменяли рукава. Спереди верхняя юбка расходилась на две половины, и при каждом шаге становилась видна нижняя, тюлевая, юбка, расшитая валансьенскими кружевами. А под ней… под ней едва заметно проступало нежно-розовое трико плотно облегающее ноги Катрин, не прикрытые целомудренной сорочкой. Это был последний крик моды, которую жестоко осудили в Англии, признав совершенно распутной. Но во Франции конца восемнадцатого века даму, не следовавшую этой моде, могли признать отставшей от жизни. Разумеется, и прическа Катрин вполне соответствовала придворным требованиям – изящную башенку в греческом стиле, окруженную каскадом мелких локонов, венчала маленькая сине-зеленая наколка с красиво изогнутым белоснежным пером.

– Я горжусь тобою, радость моя, – тихо сказал ей на ухо Жорж. – За то время, что я тебя знаю, ты расцвела прямо на глазах.

– Это общение с генералом Бонапартом пошло мне на пользу, – поддразнила она Савииьи, окинув его взглядом опытной кокетки.

Прищурившись, Жорж незаметно погрозил ей пальцем.

– Смотри, будь осторожна: после возвращения из Египта генерал стал падок до чужих женщин.

Обменявшись последними сплетнями с новыми приятельницами, Катрин уступила настойчивым уговорам Жоржа и позволила увести себя в соседнюю с залом гостиную, отделанную в синих и белых тонах. Здесь, как и в ряде соседних комнат, примыкающих к парадному залу, собрались игроки. Причем за карточными столами находились не только мужчины, как на лондонских светских приемах, но и женщины. Шум большого раута почти не проникал сюда. Здесь кипели свои страсти, преследовались совсем другие интересы.

Оценив содержимое своего бумажника, Савиньи решительно направился к одному из столов, затянутых зеленым сукном.

– Постараюсь не проиграться, как в прошлый раз, у Вернея, – заверил он Катрин, уловив тень неодобрения, промелькнувшую в ее взгляде.

– Для этого требуется совсем немногое – не ставить на кон больше, чем имеешь в кошельке, – тоном наставницы заметила она.

Взяв с маленького столика бокал с шампанским, Катрин рассеянно наблюдала за игрой.

Вскоре к ней присоединилась мадам Берсель. Луиза уже успела проиграть ту небольшую сумму, которую выделил ей на этот вечер предусмотрительный супруг, и теперь прикидывала, у кого бы занять денег.

– Вон тот симпатичный офицер позади нас очень смело играет, – шепнула она подруге. – Только не оборачивайся, дорогая. Сейчас мы незаметно подойдем к его столику, и как только место освободится, я подсяду к нему играть на долг. И если удача снова окажется не на моей стороне, попытаюсь сделать так, чтобы он простил мне проигрыш.

Взяв Катрин под руку, Луиза неторопливо двинулась с ней в нужном направлении, соблазнительно шурша складками шелковой лимонной юбки. Прикрыв лицо кружевным веером, Катрин зевнула и протянула руку за новым бокалом с шампанским. Все происходящее мало занимало ее. Ей хотелось поскорее вернуться в зал, откуда уже доносилось пение прибывшего из Милана оперного дуэта. Но оставить подругу было неудобно, и девушке пришлось подчиниться обстоятельствам.

– Вы не блефуете, капитан Нодье? – услышала она вдруг позади себя взволнованный голос, в котором, однако, чувствовалось неподдельное восхищение. – Десять тысяч франков – достаточно большая сумма для офицера морской пехоты. Смотрите, как бы вам не пришлось возвращаться в свою Бретань пешком.

– Удача любит того, кто не боится набросить на нее узду, – ответил другой голос, от которого у Катрин внезапно задрожали колени. – Я поднимаю ставку, господа. Ваше слово, полковник Ланже!

Рука Катрин, державшая бокал с шампанским, застыла, полуобнаженная спина мгновенно покрылась испариной. Очень медленно, чтобы не выронить бокал, она опустила его на край маленького столика. Все еще не в силах поверить своим ушам, девушка осторожно повернулась и взглянула на сидящего позади нее игрока. Лицо его было спокойным. Он неторопливо разложил карты и лишь потом в упор посмотрел на нее, словно знал, что она ждет этого взгляда. На одно мгновение лицо мужчины озарила трепетная улыбка, но он тут же отвернулся, сосредоточившись на игре.

Тяжело дыша, Катрин не отрываясь смотрела на Джейсона Стенфилда, будучи совершенно не в силах как-то реагировать на сложившуюся ситуацию. Его появление в этой гостиной Люксембургского дворца казалось просто немыслимым. Вот так, открыто, не скрывая лица, показаться в стане врага – на это не был способен даже самый отчаянный из заговорщиков-роялистов. Но если граф Мелвернский приехал сюда с каким-то тайным поручением, почему же допустил, чтобы она увидела его? Неужели он совсем не боится, что она его выдаст? Достаточно ей поднять шум или потихоньку обратиться к одному из офицеров тайной полиции, и сегодняшнюю ночь безрассудный английский аристократ проведет в тюремной камере!

Словно угадав ее мысли, Джейсон поднял голову и окинул Катрин долгим, очень внимательным взглядом. Теперь он не улыбался. Его бездонные синие глаза смотрели на нее с мольбой и каким-то еще, непонятным ей, чувством. Но спустя миг он вновь расслабился, заглянул в свои карты и что-то с улыбкой сказал сидевшему напротив полковнику.

Постепенно Катрин успокоилась, и способность чувствовать начала возвращаться к ней. Сердце девушки забилось, словно пойманная в силки птица. Не в силах оторвать взгляда от лица Джейсона, она схватила забытый бокал и сделала несколько судорожных глотков. Боже, каким пугающе красивым казался он ей сейчас! Синий офицерский мундир с лазурной отделкой делал Джейсона просто неотразимым, подчеркивая глубокую синеву выразительных глаз. Стройные мускулистые ноги плотно обтягивали белые лосины. Тонкие смуглые пальцы так нежно касались карт, словно ласкали тело женщины… Катрин вдруг ощутила, что ей нужно на свежий воздух, иначе она сейчас просто потеряет сознание!

– Браво, капитан Нодье! – Луиза, все время неотрывно следившая за игрой, так бурно зааплодировала, что чуть не оглушила подругу. – Блестящая партия, полный фурор! А теперь не откажитесь сыграть с не менее достойным противником. И, прошу вас, забудьте на несколько минут о том, что я всего лишь хрупкая, слабая женщина, над которой так легко одержать верх сильному мужчине!

Проворно заняв место полковника Ланже, мадам Берсель с головой погрузилась в игру. Но чем закончится дело, Катрин дожидаться не стала. Протиснувшись через обступившую стол толпу, она поспешно направилась в парадный зал. Там ей не будет так душно, как в этой маленькой гостиной, и там она сможет укрыться от взгляда проницательных глаз Джейсона, который преследовал ее, даже когда он не смотрел в ее сторону.

Смешавшись с окружением Жозефины, Катрин включилась в оживленную беседу, а затем вместе со всеми прослушала блестящее выступление нового итальянского тенора. Но о том, чтобы успокоиться, нечего было и думать. Как только зазвучали первые аккорды бальной музыки, девушка устремилась вместе с огромной толпой в соседний зал. Тщетно поискав глазами Жоржа, накрепко засевшего за карточным столом, Катрин обратила внимание на других поклонников, и вскоре почти вся ее бальная карточка заполнилась приглашениями. Но вдруг девушка с ужасом увидела, что к ней пробирается мадам Берсель, ведя за собой Джейсона.