— А! Да-да, как же… Вы родственник Ильи Быстрова, ведь так?

— Ага… Ну, то есть не совсем родственник. Да это неважно. Вы не подскажете мне, где Илью найти?

— Илью? Ну, я не знаю… Он, наверное, сегодня вряд ли на занятия придет.

— А что случилось?

— А вы не знаете? Вчера такой неприятный инцидент вышел… Его старшеклассники побили. В туалете. А кто — он так и не сказал. Странный, странный мальчик! Хотя, знаете, этих нынешних детей вообще трудно понять. Сплошная дедовщина в школе! Поголовная! Нет, вы не думайте, я этого так не оставлю, конечно… Просто не хотелось бы выносить эту историю на педсовет.

— Ну да… Что толку от ваших педсоветов?.. — задумчиво пробормотал Андрей себе под нос.

— Что? Что вы сказали?

— Да так, ничего. А вы мне адрес его можете подсказать?

— Адрес? Странно… Вы его родственник, и не знаете, по какому адресу мальчик живет?

— Да. Так получилось. Долго объяснять, знаете ли.

— Ну вот, пожалуйста! Что можно требовать от школы, если даже родственники детьми не интересуются? Господи, и куда воспитательный процесс катится, не пойму…

— Да. Я с вами согласен. Катится, конечно. Так адрес дадите?

— Да, да, сейчас. У меня тут все адреса записаны… — торопливо начала она рыться в старой объемистой сумке, отдаленно напоминающей школьный портфель. — Я, знаете ли, добросовестный педагог, я весь учет всегда веду… Вот, нашла. Пишите. У вас есть чем записать?

— Говорите, я запомню.

— Улица Белореченская, дом двадцать, квартира четыре. По-моему, это у них съемная квартира. Он с теткой живет. Бедный, бедный мальчик…

— Спасибо, Светлана Петровна. До свидания. Успехов вам.

Он заторопился было к стоявшей в отдалении машине, но сесть в нее не успел — за спиной яростно грянул звонок, и тут же школьные двери с грохотом распахнулись, выплюнув первую партию отпущенных на перемену старшеклассников. Громко гогоча и поеживаясь от морозца, они тут же рванули за угол школы, на ходу выщелкивая из пачек и засовывая в рот сигареты. Ишь, дисциплину блюдут. На крыльце не курят, подумал Андрей. О, да это вроде те самые, которые нашинские обидчики… Точно! Вон у самого здорового голова рыжая, далеко видать. Что ж, на ловца и зверь бежит.

— Эй, рыжий, погоди, как тебя там… — набычившись, пошел Андрей вслед за компанией.

Мальчишки обернулись на него удивленно, и он тут же дернул головой вверх, и плечи резко назад отвел, как научился когда-то в ранней драчливой юности. Разведка боем, психологическая артподготовка.

— Да, я тебе говорю, рыжий, слушай сюда, разговор есть! Чего пялишься, как лошара прибитая, блин? Слушай сюда, отпрыск компаньона…

— Какой отпрыск? Никакой я не отпрыск… А… Вы кто такой? Чё от меня надо-то?

— А то и надо, чтоб ты притух, затихарился и к парню больше не совался, понял? Иначе загасишься по полной, забудешь, как маму-папу зовут.

— Да к кому я суюсь? Ни к кому я не суюсь…

— Илью Быстрова знаешь? У которого телефон заныкал? Которого в туалете вчера пинал?

— Ну… И чё?

— Хрен в плечо! Еще раз ближе чем на пять метров к нему подойдешь — в унитазе рыжей башкой мокнуть будешь. Понял? Я серьезно говорю. Наша братва теперь с тебя глаз не спустит.

— Чья братва?

— Тебе имена их назвать? По списку? Не советую я тебе знать их имена.

— Да ладно… Больно надо.

— Молодец. Много информации хавать вредно, в горле застрянет. А теперь телефон отдавай. Ну? Или толкнуть уже успел?

— Да больно надо… Нужен мне его телефон.

Андрей подумал, что он, наверное, все-таки пережал слегка. Пацаненок-то был так себе, трусоватый, хоть и здоровый бугай вымахал. Видно, что из приличной семьи. А в дедовщину просто так играет, перед компанией сволочится. Наверняка его родители потом от армии отмажут, а зря. Таким бугаям там самое место и есть.

— Правильно говоришь, не нужен. Тем более он не твой.

— Гвоздь, отдай телефон… — бросил рыжий через плечо.

Долговязый худой парень с готовностью сунул руку в карман джинсов, протянул маленький аппарат на ладони. Андрей взял телефон, молча сунул в карман пальто. Словно по заказу, ставя точку в разговоре, грянул школьный звонок, и компания, побросав в снег так и не прикуренные сигареты и оскальзываясь на узкой тропинке, потрусила к школьному крыльцу, тихо матерясь и оглядываясь на Андрея настороженно. Да еще слабый морозный ветерок донес до уха, когда он возвращался к машине, что-то злобное и ухарски запоздалое, вроде того — видали мы таких, на сильно крутых тачках… Ничего. Значит, больше к пацану не сунутся. Кто любит пугать, тот сам боится. А пацана все-таки следует навестить. Может, ему еще какая-нибудь помощь нужна? И на Белореченскую, дом двадцать, можно съездить. Это должно быть недалеко. Надо только гостинца какого-нибудь купить, а то неудобно с пустыми руками.

Вырулив на большую дорогу, Андрей выскочил из машины, зашел в небольшой магазинчик, навроде киоска, каких много расплодилось теперь на каждой автобусной остановке, с ходу попросил молоденькую продавщицу:

— Наклади-ка мне полный мешок чего-нибудь.

— Чего вам… накласть? — испуганно моргнула она.

— Ну, я не знаю… Шоколадок там, жвачек, газировки всякой. Что у тебя есть, то и клади. Повкуснее да послаще.

— А… Поняла, сейчас! — Она начала торопливо суетиться по крохотному пространству за прилавком, успевая стрелять в Андрея хитрым глазом. Приценивалась, видно, на сколько его обдуть.

— А может, вам еще игру положить?

— Какую игру?

— А вон у нас «Лего» есть, несколько видов. Дети эту игру любят. Она в моде сейчас.

— Ага, давай. Клади свою «Легу».

— Она дорогая…

— Ничего. Клади. Сколько с меня?

— Сейчас, я посчитаю… С вас две тысячи восемьсот пятьдесят рублей, — проговорила она довольно смело, но глянула уже плутовато и слегка с опаской.

— Держи. Сдачи не надо. — Андрей выложил на прилавок три тысячные купюры. — На сдачу чаю напьешься. С пряниками. А где тут улица Белореченская, не подскажешь?

— Проедете до перекрестка, там и будет Белореченская. Вам какой дом надо?

— Двадцатый.

— Тогда налево. До конца улицы.

— Ага. Бывай. Спасибо за расторопность.

Девчонка закивала с благодарностью, вздохнула, глядя Андрею вслед восхищенно, засовывая честно заработанную на плутовстве купюру в карман джинсов. Действительно, если бы все покупатели были такие…

Дом двадцать на Белореченской оказался довольно неказистый, четырехподъездный, старой сталинской постройки, мрачный и хмуро-фундаментальный. Андрей с матерью когда-то точно в таком доме жил. Квартира четыре, значит? Что ж, это должен быть первый подъезд, первый этаж. А квартирка-то должна быть угловая, трехкомнатная… Но училка точно говорила, что пацан с теткой в съемной живут. Интересно, зачем им снимать на двоих трехкомнатную? Дорого же. Что ж, посмотрим…

Прихватив с заднего сиденья свою подарочную поклажу, он хлопнул дверцей, задумчиво шагнул в сторону первого подъезда. За спиной тихо профырчала еще одна машина, остановилась неподалеку. Дверь подъезда оказалась открытой, и Андрей медленно стал подниматься по короткому лестничному пролету, чувствуя, что уже начинает сомневаться в правильности своего доброго порыва с визитом к пацану Илье. Постояв около двери с табличкой «4», все-таки нажал на кнопку звонка и встал аккурат перед дверным глазком, на всякий случай вежливо улыбнувшись.

Господи, дурак дураком, думал Андрей. Чего приперся? Кто его звал?

Послышались торопливые шаги за дверью, и глазок сверкнул искоркой: гостя внимательно рассматривали с той стороны. Сзади тихо скрипнула железом дверь подъезда, наверное, вошел кто-то. Одновременно и цепочка на двери четвертой квартиры звякнула. Дверь открылась, и Андрей увидел сердитое удивленное лицо молодой чернявой женщины. Хотя не такой уж и молодой, если приглядеться.

— Здравствуйте… Вы меня не пугайтесь, пожалуйста. Я к Илье пришел. Я на минуту. А вы его тетя, да?

— Нет, я не его тетя. Я его квартирная хозяйка. А что вы хотели?

— Так Илью…

— А его нет дома. И тети его нет. Они в больницу ушли.

— Да? Жаль… А скоро они придут?

— Понятия не имею. А вы кто?

— Да так, никто… А вы бы не смогли ему передать вот это? — выставил Андрей перед собой объемный пакет.

— Отчего ж не передать? Передам. А от кого? Они же спросят — от кого?

— Скажите… Скажите, от Андрея. Хотя… Давайте я лучше визитку свою оставлю.

— Что ж, оставьте.

Торопливо порывшись в карманах и отчего-то чувствуя себя страшно неловко под любопытным взглядом этой маленькой и неприветливой женщины, он выудил наконец из одного кармана визитку, из другого подаренный отцом «Паркер» и написал на обратной стороне глянцевой продолговатой картонки: «Илья, полный порядок. Я твою проблему порешал. Не бойся, они тебя больше не тронут. Будут еще проблемы — звони».

— Вот. Передайте ему, пожалуйста.

— Передам, — взяла в короткопалую ладонь визитку женщина. — Не беспокойтесь.

— Спасибо. До свидания.

— И вам не хворать.

Дверь тут же захлопнулась, и Андрей, развернувшись, весело запрыгал по коротким ступеням, чувствуя на душе облегчение от сделанного дела. Сразу представилось, как обрадуется пацан хорошим новостям, вспомнит его добрым словом. Да пусть и не вспомнит — тоже хорошо. Теперь и на работу можно ехать с чувством исполненного долга. К отцу. Слава богу, сегодня заседаний никаких не намечено.

* * *

Ага! Что-то быстро он выскочил… Не пустили, что ль? Странно, странно… Но вроде веселый, улыбается довольно. Ишь, как лихо со двора вырулил, аж снег веером из-под колес разлетелся. Лихач хренов. Нет, все-таки не зря он за ним поехал. Такие дела интересные выясняются…