Я посмотрела на Райана – он силился понять сказанное.

Я несколько раз подряд глотнула воздух.

– Райан, они сказали, что я беременна. – Голос у меня срывался – страшно было сообщать ему это известие. – Извини, – прошептала я и поймала его взгляд. – Я думала…

– Беременна? – Он мотнул головой. – Я думал…

– Врач сказал, что антибиотики, которые я принимала не так давно, нейтрализуют противозачаточные. – Из глаз у меня покатились слезы. – Прости, я не знала.

– Я собираюсь сделать УЗИ, – объявил доктор Уиллстен, подкатывая тележку с аппаратом ближе к койке.

Мне прикрыли простыней подрагивавшие от волнения ноги, и врач ввел в меня длинный зонд.

– Ой! – Я скривилась от боли.

– Извините. Я знаю, это неприятно. – Мой вскрик его не остановил.

Врач нажимал кнопки, считывая показания прибора. Он отметил крестиками противоположные полюсы круга. Я неотрывно вглядывалась в монитор, гадая, как можно на нем хоть что-то разобрать.

– Примерно шесть с половиной недель. Хм. – Доктор сверился с карманным календариком. – Рождественский младенец.

Он улыбался нам. Я почувствовала, как Райан стиснул мне руку.

Врач еще пощелкал кнопками, и из динамика аппарата раздался странный звук: частые шипящие удары.

– Что это? – неуверенно спросил Райан.

– Сердцебиение, – объяснил доктор.

Аппарат распечатал картинку, и врач передал ее Райану.

– Это эмбрион.

Райан откинул голову на подушку рядом с моей. На его лице расплывалась счастливая улыбка.

– Наш ребенок? Я буду отцом? Ох, Тар! – Он поцеловал меня в лоб.

А я так боялась его реакции. Представляла, как он в гневе выскакивает из приемного покоя. Теперь тревога сменилась спокойной радостью. Как хорошо он принял эту новость! Наша жизнь взяла новый курс.

Доктор Уиллстен беседовал с другим врачом по ту сторону занавески. Я расслышала несколько слов, в том числе: «продолжайте наблюдение» и «возможна отслойка плаценты». Вернувшись, он обратился ко мне с самым невозмутимым видом:

– Ну, мисс Митчелл, мы отведем вам отдельную палату. Надо будет поднять вас наверх. На УЗИ отмечаются некоторые отклонения. Мы будем наблюдать вас всю ночь – посмотрим, как пойдут дела. Удар пришелся вам в живот, и мы тревожимся за ваше здоровье. Если все будет хорошо, через день-другой отпустим домой.

Меня отвезли в палату с двумя кроватями, но заверили, что при моем положении соседки не будет. Медсестры то и дело задерживались у двери, чтобы поглазеть на Райана.

Райан придвинул стул и взял меня за руки.

– Милая, как это вышло?

Я сглотнула, пытаясь припомнить подробности:

– Я собиралась в аэропорт. Прошла по переулку. Хотела перейти Малберри, и тут увидела Анжелику в машине.

– Что? Она вышла из тюрьмы? – В его голосе зазвучала ярость.

– Да. Сидела в своем «плимуте». Я перепугалась. – Губы у меня дрожали – вот-вот расплачусь. – Она стояла на той стороне Малберри, где мы всегда паркуемся. Когда я вышла из переулка, она отъехала к знаку остановки. Я решила, что она собирается сбить меня. – Я потерла опухшие губы. – Бросилась через улицу. Так глупо… Смотрела на нее и не видела, куда бегу.

Райан нежно поцеловал меня в щеку:

– Я так тебя люблю!

– Должно быть, у меня жуткий вид.

Хоть бы он на минуту перестал меня рассматривать! Попытавшись прикрыть лицо рукой в свежем голубом гипсе, я вскрикнула от боли, пронзившей плечо.

– Ты попала под машину! Я и не думаю, как ты выглядишь, только радуюсь, что жива осталась.

Я вымученно улыбнулась:

– Похожа на тебя после драки со злодеями?

Я поднесла к губам лед.

Райан с улыбкой кивнул:

– Да, немножко. Только грим правдоподобнее. – Он провел пальцем по моей щеке.

Конечно, нас не оставили одних надолго. Явились две молодые сиделки. При виде Райана они разулыбались, как ненормальные.

– Привет, – заявила стройная брюнетка в лиловом хирургическом халате. – Меня зовут Керри, а это Натали. Сегодня вы под нашим присмотром.

Натали тем временем писала их имена на многоразовой настенной табличке.

Пока девушки возились со мной, Райан отошел в угол и достал телефон. Он позвонил родителям, поговорил с отцом. Те собирались прилететь первым подходящим рейсом.

Снаружи отрывисто переговаривались двое мужчин. Затем, постучавшись, без разрешения вошел человек в костюме.

– Мисс Митчелл, я – Уолтер Краузе, администратор. Как вы себя чувствуете?

Меня сбила машина – как я могу себя чувствовать?

Такие же дурацкие вопросы Райану задавали на каждом интервью.

– Лучше, – пробормотала я, поглядывая на иглу капельницы, которую неудобно воткнули мне в руку.

– Я хотел уведомить вас, что мы по возможности постараемся обеспечить вам приватность, но вы, надеюсь, понимаете, что невозможно поставить охрану во всех коридорах.

Ничто не помешало бы посторонним войти в больницу и в мою палату. Я бросила взгляд на Райана, и тот поспешно завершил разговор по телефону.

– Мистер Краузе, я Райан Кристенсен, – представился он, протянув руку. – Я нанял для Тарин личного телохранителя. Прошу в случае любых проблем или затруднений уведомлять непосредственно меня. Я не хочу нагружать этими мелочами ни вас, ни других сотрудников больницы. Ей нужен покой.

– Разумеется, мистер Кристенсен. Я затем и пришел. Может быть, поговорим у меня в кабинете?

– Надеюсь, ваши сотрудники соблюдают закон о врачебной тайне? – напомнил Райан.

– Да, конечно. Но мы охраняем только сведения о состоянии пациентов и их медкарты. Я проинструктирую сотрудников, как им держаться, – пообещал мистер Краузе.

– Я свяжусь со своим агентом по рекламе, она подготовит заявление для прессы. Никаких других заявлений без моего ведома делать не следует, это понятно?

Я усмехнулась, отметив, как властно распоряжается Райан.

– Да, я понял. Не заглянете ко мне на несколько минут?

– Благодарю, но пока нет. Майк! – позвал Райан.

В палату вошел его телохранитель.

– Мистер Краузе, это начальник моей охраны, Майк Мерфи. Он займется всеми вопросами безопасности.

Мужчины пожали друг другу руки.

– Я не желаю видеть на этом этаже фотографов и репортеров. У двери мисс Митчелл будет постоянно дежурить охрана. Поговорим об этом позже, или обращайтесь по всем вопросам безопасности прямо к мистеру Мерфи. Сейчас для меня главное – она. – Райан потерся щекой о мою макушку.

– Хорошо, поговорим позже. Если вам понадобится что-то еще, не стесняйтесь спросить.

Похоже, мистера Краузе смутило обращение Райана. Мне было все равно. Мне нравились его прямота и решительность – те самые качества, за которые я его любила.

Райан едва ли удостоил мистера Краузе кивком. Он гладил мои волосы и смотрел только на меня. Сестры еще стояли в палате – чего-то ждали.

– Мы хотим еще раз проверить сердцебиение плода, – сказала одна.

Она откинула мне больничную сорочку и прижала датчик к моему израненному животу. Вскоре мы снова услышали шорох сердцебиения.

– Там наш малыш, – счастливо шепнул Райан мне на ухо. – Я обожаю тебя!

Как же я была счастлива, что он принял мою беременность! Еще и с восторгом! Я могла не беспокоиться – ради этого стоило пережить любую боль. Я улыбалась ему с чистой радостью и любовью. Он будет отцом. Я буду матерью. Во мне растет его голубоглазый малыш.

Почувствовав, что сестра убрала датчик, я переключилась на нее. Медсестры переглядывались с явно обеспокоенным видом. Одна выскочила из палаты.

Резкая боль в животе погасила мою улыбку. Между ног стало мокро. Я попыталась сесть, и боль пронзила ребра. Я постаралась дышать неглубоко.

– Что-то не так. Во мне что-то лопнуло, – прошептала я медсестре.

Хотела просунуть руку под простыню, чтобы пощупать между ног, но дурацкая игла капельницы зацепилась за раму кровати. Трубка натянулась.

– Ой! – Я крепко зажмурилась.

Второй укол боли оказался настолько острым, что я взвыла. Сиделка отдернула простыню, и я на секунду запустила руку между бедрами. Пальцы окрасились алым.

Вторая сестра вкатила в палату аппарат для УЗИ.

За ней прибежал доктор Уиллстен. Меня мигом подключили к прибору для измерения давления. Посмотрев, сколько натекло крови, врач крикнул, чтобы готовили операционную.

Он занимался УЗИ, а вторая сестра измеряла давление. Райан застыл в изголовье кровати. Все мы вслушивались в свистящие толчки сердца малыша. Они становились все реже и вдруг прекратились. Тишина. Я почувствовала, что теряю сознание.

Четверо подняли меня с кровати, переложили на каталку и поспешно вывезли из палаты. Райан шел за мной, и рядом с ним – медсестра.

Дальше я помню ярко освещенную комнату и суетящихся вокруг людей. От слабости и смятения я не смогла бы говорить, даже если бы захотела. Медсестра подняла мои бессильные ноги, вставила их в стремена. Рот и нос мне накрыла пластиковая маска, и все опять почернело.

* * *

Веки затрепетали – я просыпалась. Удержать глаза открытыми не было сил. Где-то рядом ритмично попискивала аппаратура, убаюкивала меня. В нос ударила струя холодного воздуха. Должно быть, снова вставили кислородную трубку.

– Тарин? Как ты себя чувствуешь, милая? – спросил женский голос. – Проснись, посмотри на меня.

Я глянула на нее одним глазом. «Какого черта орать прямо в ухо?»

– Давай, Тарин, просыпайся. Мы сейчас отвезем тебя в палату. Все хорошо, – улыбнулась мне женщина.

В полусне я чувствовала, как меня везут в палату. Видела Майка и еще одного мужчину, сидевших у входа. При виде сестры с каталкой они поднялись.

Я обнаружила в палате Райана – он зажимал лицо ладонями, пока не услышал голоса в коридоре. Вблизи я рассмотрела, что глаза и нос у него покраснели и припухли. Он плакал. Напротив него сидел больничный священник.

Врач объяснил, что от удара плацента отслоилась от матки и ребенок погиб. Его пришлось удалить, но нас заверили, что я еще смогу иметь детей.