Грэм понимал, что подобные расчеты Пенелопе даже в голову прийти не могли. Безусловно, только ее заслуга в том, что Александра выздоровела. Сам он ничего не сумел дать Пенелопе, кроме разве что материального достатка, в то время как она окружила его дочь заботой и любовью. Да и не только дочь...

Виконт размышлял об этом, разбирая скопившиеся за последние дни письма с приглашениями. Они были адресованы им обоим, супружеской чете. Пенелопа наверняка хотела создать собственную семью, иметь настоящего мужа и заслужила быть счастливой в браке. Но Грэм не знал, как помочь ей. Он вырыл себе глубокую нору, чтобы спрятаться туда от всего мира, и знал, что однажды, когда окончательно потеряет связи с людьми, будет погребен в ней, как в могиле. Кроме того, виконт уже много лет не ухаживал за женщинами и тем более терялся, когда речь шла о его собственной жене... Тревельян не сомневался, что Пенелопа испытывает к нему отвращение и ее испугает его назойливое внимание.

Он мог, конечно, расторгнуть брак и предоставить Пенелопе полную свободу, дав ей возможность найти достойного мужа, спутника жизни. Но ему не хотелось так поступать. Пенелопа могла вскоре овдоветь, но Александра так привязалась к мачехе, что вряд ли позволила бы ей завести нового мужа. Все, что мог сделать Грэм, это окружить Пенелопу вниманием, которое она вполне заслужила.

Все эти мысли роились в голове сэра Грэма, когда на следующее утро он вошел в комнату жены.

Теперь, когда Александра выздоравливала и находилась под присмотром няни, Пенелопа могла позволить себе отдохнуть и расслабиться.

– Есть ли у вас еще какие-нибудь желания, милорд? – с улыбкой спросила она. – Не сомневайтесь, что для меня они всегда будут законом.

Отпустив горничную, Пенелопа встала, чтобы поздороваться с мужем. Мрачный вид Грэма, казалось, был способен напугать кого угодно, но Пенелопа больше не испытывала страха перед ним. Она хорошо узнала его за это время и поняла, что он такой же живой человек, как и все вокруг, и, возможно, из-за своей немощи даже более впечатлительный и ранимый, чем большинство людей. Пенелопе хотелось быть нежной и ласковой к нему, но воспитание не позволяло ей перейти невидимую границу и первой дотронуться до Грэма. Ведь они, по существу, не были мужем и женой, и Пенелопа никогда не забывала об этом. Оба соблюдали правила приличий во взаимоотношениях.

– Мне хотелось бы сообразовать свои желания с вашими, миледи, – с усмешкой сказал Грэм. – Все эти дни вы не выходили из дома. Может быть, вы хотите куда-нибудь съездить?

Глаза Пенелопы превратились в два бездонных синих озера.

– Неужели вы готовы выполнить любое мое желание? – спросила она с замиранием сердца.

– Странный вопрос. Я не могу знать заранее, чего вы от меня потребуете. А вдруг это невыполнимо?

– Я понимаю, милорд, и хочу заверить вас – то, что я попрошу, вполне в ваших силах. Давайте сегодня вечером съездим в «Друри-Лейн»! Представление, которое там дают, показалось Гаю необыкновенно скучным. Но в спектакле занят один очень интересный актер, он так великолепно играет, что, глядя на него, я как будто переношусь во времена Шекспира.

Грэм бросил на жену насмешливый взгляд.

– Вы до сих пор плохо знаете Лондон, моя дорогая, – заметил он. – Может быть, вы предпочли бы пройтись по магазинам, или посетить Вестминстерское аббатство, или послушать оперу, или прогуляться по Воксхоллу? Кин, конечно, прекрасный актер, но сколько раз можно смотреть «Макбета»?

– Мне кажется, я могла бы смотреть эту пьесу бесконечно. Прошу вас, поедем в театр! До переезда в Лондон я ни разу не видела драматических спектаклей. Игра актеров берет меня за душу!

Пенелопа вспыхнула, поймав на себе удивленный взгляд Грэма.

– Я давно уже не был в театре, – промолвил он. – И мне любопытно увидеть актера, которому все вокруг поют дифирамбы. Ну что ж, в театр – так в театр. Когда вы хотите туда отправиться, миледи?

– Когда вам будет угодно, милорд.

– В таком случае поедем сегодня вечером. Нет причин откладывать. Вы довольны?

– Да, конечно. – Пенелопа недоверчиво посмотрела на мужа. – Вы действительно готовы поехать со мной? Я не хочу неволить вас.

Грэм нежно провел затянутой в перчатку рукой по щеке Пенелопы:

– Это – самое малое, что я готов сделать для вас, моя милая Пенни.

Пенелопа вздрогнула от неожиданности, и Грэм сразу же отпрянул от нее.

– Если вы не успеете собраться, я уеду один, без вас, – с улыбкой заявил он и вышел из комнаты.

Пенелопа проводила его задумчивым взглядом. Что это нашло на ее милое чудовище? Она не ожидала, что Тревельян согласится предстать перед глазами сотен людей только ради того, чтобы доставить ей удовольствие. Более того, Грэм назвал ее ласкательным именем и посмотрел так, как обычно смотрят на... любимую жену.

Впрочем, последнее сравнение показалось Пенелопе преувеличенным. Она решила, что делает слишком поспешные выводы из ничего не значащего поступка мужа. В то же время Пенелопа поклялась постараться, чтобы Грэм не пожалел об этой поездке.

Глава 8

Не заботясь о правилах приличия, Пенелопа стремглав сбежала по лестнице в холл, боясь опоздать к назначенному мужем времени. Грэм с восхищением посмотрел на жену, которая для выезда в театр выбрала платье из лилового шелка. Он и не подозревал, что благовоспитанная дочь сельского священника с такой легкостью может превратиться в столичную модницу. Возможно, загорелое лицо Пенелопы с правильными чертами не соответствовало принятым в свете представлениям о хрупкой женской красоте, а золотисто-каштановые завитки волос не могли бы вдохновить придворного поэта, однако молодая виконтесса неизменно держалась с таким достоинством и грацией, что ей могли бы позавидовать столичные аристократы. Что бы она ни надела, мужчины провожали ее восторженными взорами.

Грэм усмехнулся. Если бы его скромница жена понимала, как обольстительно выглядит в декольтированном шелковом платье, то непременно набросила бы на обнаженные плечи шаль.

– Я не опоздала, милорд? – весело спросила Пенелопа, находившаяся в полном неведении относительно того, какое впечатление произвела на мужа. – Вы сегодня прекрасно выглядите!

Грэм был одет в сюртук из темно-синего бархата и серебристо-серые панталоны, подчеркивавшие стройность его мускулистых ног.

Пенелопа неожиданно залилась краской смущения и сняла невидимую пылинку с белоснежного шейного платка мужа. Ей было непривычно видеть Грэма аккуратно одетым в застегнутые на все пуговицы жилет и сюртук.

– А как я выгляжу? – застенчиво спросила она, выставив из-под длинного подола платья ножку в атласной туфельке, чтобы убедиться, что ленточка на ней завязана аккуратным бантиком.

– Я не хотел бы отвечать на этот вопрос, потому что и без моей похвалы вы услышите сегодня много комплиментов. Скажите, вы уверены, что хотите, чтобы я сопровождал вас?

– Конечно, – без тени сомнения ответила Пенелопа и жестом велела дворецкому подать ей меховую накидку.

Ночи были прохладными, и Пенелопа не отваживалась выйти на улицу в открытом платье из легкой ткани. Она, конечно, могла бы надеть модный спенсер, но предпочла накидку, которую купил ей муж. Закутавшись в нее, она бросила насмешливый взгляд на Грэма, который в это время надевал плащ с капюшоном.

– В этом одеянии вы похожи на разбойника с большой дороги. Вам не хватает только ножа и пистолета.

Опершись на трость, Грэм мрачно посмотрел на молодую жену.

– Жители Друри-лейн с почтением относятся к разбойникам и презирают калек, – сказал он. – Я не желаю стать причиной нарушения общественного порядка. Если это вас не затруднит, пожалуйста, относитесь ко мне с большим уважением.

Пенелопа, которая уже привыкла к его изуродованному лицу, забыла, какое ужасное впечатление оно производит на окружающих, особенно тех, кто видит Тревельяна впервые. Она понимала, что Грэм хочет скрыть свое уродство.

– Я совсем забыла, что другие не знают Bad так же хорошо, как я, – с раскаянием промолвила она. – Простите, Грэм. Вы действительно уверены, что хотите ехать со мной? Ведь там вы станете центром всеобщего внимания!

– Не считайте меня трусом. Я вполне смогу! вынести общение с парой бывших знакомых. А теперь нам надо спешить, иначе придется пробираться сквозь толпу опоздавших.

Они без происшествий добрались до театра из поднялись в ложу незадолго до того, как начале спектакль. При их появлении волнение пробежало по рядам зрителей и послышался громкий шепот. Однако Грэм сел в глубине ложи, и любопытствующим было трудно разглядеть его.

Внимание Пенелопы было приковано к тому, что происходило на сцене, и она не замечала, направленные на нее театральные бинокли. Когда вышел Кин, она, придя в сильное волнение, вцепилась в руку мужа и не выпускала ee, пока сцена с участием этого актера не закончилась. Грэм с удивлением и интересом наблюдал за ней.

От внимания виконта, конечно же, не укрылось то, какой ажиотаж вызвало его появление в театре. Их уединение было нарушено вскоре после того, как опустился занавес и начался антракт.

Грэм только успел сказать жене, что Кин действительно обладает талантом, но ему не хватает опыта, как в их ложу вошли первые гости.

Это были граф Ларчмонт и его молодая супруга. Графиня приветливо кивнула Пенелопе. Увидев вошедших, Грэм поспешно встал.

– Это честь для меня, сэр, – промолвил он, отвесив легкий поклон.

Граф пристально взглянул на изуродованное лицо виконта.

– О Господи, так, значит, вы не призрак, а живой человек! – воскликнул он. – Ходили слухи что вы при смерти. И вот я узнаю, что вы внезапно встали на ноги и даже обзавелись молодой женой! С возвращением вас, мой мальчик! И поздравляю с прекрасным выбором, вы знаете толк в женщинах! – Высокий сухопарый граф повернулся к Пенелопе. – Вы очаровательны, моя дорогая. Подозреваю, что это вы заставили этого плута появиться на людях!