Пиздец, вот это меня накрыло! Как пацана какого-то...

Голова просветлела и я, наконец, вспомнил, зачем сюда приехал.

Аккуратно забрал у жадной Дэнни член, кое-как впихнул его брюки, попутно объясняя разгорячённой красотке, что сейчас не время и мне надо ехать. В ответ она начала лепетать что-то о том, как сильно соскучилась, что летела сюда только ради меня, а я бесчувственный козёл бросаю её в самый неподходящий момент.

Ну да, она любила и умела строить из себя невинную овечку, хлопать глазками и закусывать губу. Любила надавить на жалость и аккуратно внушить чувство вины, чтобы потом вертеть мужиком как взбредёт в голову. Все эти уловки я уже знал наизусть и не верил ни единому слову. Конечно, она прилетела ко мне, кто бы спорил! Но не ради меня, а ради той кругленькой суммы, которую я ей пообещал за работу. Просто в этот раз её работа немного отличалась от того, к чему она привыкла.

Но для начала надо было придумать, как безболезненно заменить главную героиню спектакля. Пока я не представлял, как это всё провернуть, да ещё и в такие сжатые сроки. Но мне очень надо было переключить Лилькино внимание на Даниэллу. Так, чтобы она забыла про существование Ленки и отстала от неё, от слова СОВСЕМ. Ведь это сейчас всё выглядит довольно безобидно, но кто знает, что стукнет Лильке в голову и на что она способна, когда дело будет приближаться к финалу?

И если на старте мне было плевать на дальнейшую судьбу моей марионетки, то сейчас я уже не мог представить, как буду без неё, если Лилька начнёт действовать по-настоящему. А уж как она умеет убирать тех, кто мешает её планам, я прекрасно помнил и не желал видеть этого снова.

Хотелось спрятать своё сокровище от чужих глаз и оберегать от любых нападок, которые, несомненно, очень скоро на неё обрушаться. Сейчас я уже отчаянно жалел, что втянул Ленку в это дерьмо. Но изменить ничего не мог. Поздно. Мог только немного скорректировать направление и перетасовать действующих героев.

А Дэнни… С Дэнни точно ничего не случится. Её броня такой толщины, что некоторые мужики могут позавидовать. Тем более она в курсе, что именно нужно, поэтому для неё это не будет сюрпризом, в отличие от Ленки.

С этими мыслями оставил Данэллу в гостинице. Бесцельно гонял по городу, в надеже хоть немного разгрузить голову и найти нужные слова, которые Ленка сможет понять правильно. Но они не шли, и решения пока не было. И узел, который я так бездумно завязал, с каждый днём затягивался лишь сильнее.

Глава 21.

Ни Лилии, ни Пашки дома не было. Садовник возился с изгородью, обстригая молодые побеги, выбивающиеся из общего строя. Анна Сергеевна как всегда хлопотала на кухне. Затеяла лепить вареники. Она намешивала тесто и что-то тихонечко напевала себе под нос.

- Давайте помогу? - заглянула я к ней, так и не найдя для себя более подходящего занятия.

- Не откажусь. В четыре руки мы мигом налепим, - вытерла она руки об передник. – Давай-ка пока косточки подоставай.

Поставила передо мной мисочку спелой вишни. Работа как раз для меня.

- БабАнь, а расскажите про Пашкину маму. Какой она была?

Анна Сергеевна глянула на меня через плечо:

- А тебе зачем, деточка? Павлушка сам расскажет, если надо. А то скажет потом, что языком много треплю.

- Да он рассказывал, - немного слукавила я. – Только так, всё мельком. Ну, знаете же сами, как мужики обычно это делают. Слишком сухо. Я с его отцом много общалась, хороший человек был. А с мамой – нет. Вот и хочется чуть больше знать. Я правда не выдам, что мы тут такие беседы вели! - умоляюще посмотрела на неё. – Правда, правда.

- Ну так а что рассказать-то? – БабАня перенесла тесто на стол, за которым сидела я и продолжила его наминать.

- Да просто… Ну, какой она была? Что за детство у Паши было?

- Да какая была? Обыкновенная. Упрямая только чересчур. Видать Пашка в этом в неё пошёл, - широко улыбнулась. – Я ж Наталью с детства знала. Соседка моя. Дверь в дверь мы жили, когда у них квартира ещё на «Южном» была. Сама махонькая, худенькая, как тростиночка. Ручки-ножки тоненькие, а глазищи - во! На тебя чем-то похожа, - на мгновение замолчала, заглянув мне в лицо. – Только газа у неё чёрные были, как у её бабки, а у тебя чайные. Но тоже красивые.

Анна Сергеевна погладила упругий комок теста и положила его в миску. Принялась помогать мне с вишней. Я сама-то слишком замедлилась, слушая её рассказ.

- А вообще девка боевая была. Пацанов всех гоняла во дворе. Да она и сама, как мальчишка была, пока Григорий с ней женихаться не стал. Она и его поначалу гоняла. Говорила старый слишком для неё. Пятнадцать-то годков разницы. А он всё ходил и ходил. Настырный попался, - БабАня растянула довольную улыбку и отправила в рот вишенку. – Вот и доходил. Замуж за него Наталья вышла и сына захотела родить. А нельзя ж ей родимой было!

- А почему нельзя? – аккуратно уточнила, боясь спросить чего-то лишнего.

- Так сердечница она. Ей врачи даже бегать запрещали, а уж рожать так тем более! Сказали, что помереть может. А она, вишь, упрямая! Гришке ничего не говорила про сердце-то. А когда уже с пузом стала без конца в обмороки падать, тогда и засуетились.

- И не страшно ей было? Это же какой риск!

- Так кто ж о страхе-то думает, когда дитя рожать приспичит! - засмеялась БабАня. – А уж Наташка так хотела для любимого-то мужа наследника! Ни о чём другом и не думала. А Гришка как узнал, ругался на неё. Весь подъезд слышал. Но потом ко мне пришёл и просил, чтобы присматривала за ней. А то мало ли что. Ну вот с тех пор я везде с ней и ходила, по хозяйству помогала.

- Удивительно, что без происшествий родить получилось, - облёгчённо вздохнула я, услышав про удачный исход беременности.

- А кто ж сказал, что без происшествий? Наталью тогда с того света доставали. Гришка в больнице дневал и ночевал, пока в себя не пришла. А я дома с Павлушкой - вместо мамки.

- Ужас...

- Вот после этого Григорий-то и запретил ей даже думать о детях. Хотя до этого, до того как про слабое сердце узнал, говорил, что дочку очень хочет. А куда ей дочку ещё, когда она с одним-то не справлялась? Пашка знаешь, какой крикливый был! У-у-у-у… Целый день на руках его носить надо было. И по ночам весь дом на ушах. Ну, слава Богу, перерос, тогда и полегче стало. И вот Наталья-то года три о детях больше не думала. А как Павлушку в сад отдали - опять за своё. Мол, дочку теперь надо, раз Гришенька её мечтал.

- Вот отчаянная!

- Ещё какая! Только они ругаться без конца начали. Наталья всё мне жаловалась, что муж уйдёт к другой, которая ему родить сможет. Напридумала себе чёрти чего! Вот Гришка за это и ругался на неё. Никак не мог втолковать, что только её любит и не даст рисковать за ради ещё одного дитя.

- Так может повод давал сомневаться? – намекнула я. – Паша как-то упомянул, что отец погулять любил.

- Да Бог с тобой! Гришка знаешь, как её любил! На руках носил, ножки целовал! Он же счастью своему не верил, когда она, молодая, за него пошла. Наталья-то вторая жена его. С первой он развёлся ещё до неё. И деток там не нажил. Вот Наталья и придумала, что из-за этого и ушёл от первой. А там уж кто знает, как оно было на самом деле, - немного помолчала. - А другие бабы сами за Гришкой всегда увивались. Он-то мужик ох и видный был! А когда деньжата ещё водится стали, то вообще отбоя не было. Но он всех лесом слал. Оно ж со стороны видно, когда мужик гуляет. Гришка не такой был.

- А как же Лиля? Он же при жене закрутил с ней.

- Лиля… Так то уж потом было. Да и знаешь, не моё конечно это дело, но чую нечисто там что-то. Как будто приворот она навела или ещё чего. Кто его разберёт... И уж точно он её не так любил, как свою Наталью. А по мне - так и совсем не любил! Они вон, даже в разных комнатах жили. А уж как на Наталью он смотрел… Там сразу видно, что любовь настоящая была!

- Так у них с тех ссор разлад и пошёл?

- Да не! Они тогда конечно ругались, но Наталья уж какими-то правдами и неправдами, но забеременела. Счастливая ходила. Григорий тоже вроде поначалу ругался, а потом успокоился. К лучшим врачам её определил. Как с писаной торбой с ней возился. И по животу было видать, что дочка получилась. Ох уж он радовался! И Наталья-то легче второй раз ходила. Говорила, значит, и рожать легко будет.

- Так у Паши и сестра есть?

- Так в том-то и дело, что нет. Не вышло у них дочку-то родить. На тот раз всё не так удачно сложилось. Деточку не спасли. А доктор потом Григорию и сообщил, что шансов и вовсе не было. Даже если бы и выжила, то сроку ей давали пару недель.

- Бедная Наталья… Я бы наверное сума сошла, если бы такое пережить пришлось… - в горле стоял ком, и вареники никак не хотели лепиться. Так и держала заготовленную лепёшечку в руках. А Анна Сергеевна ловко сворачивала аккуратные свёртки и выкладывала их на разделочную доску.

- Так и Наталья не железная оказалась. Рыдала без конца. Всё вещички для дочки купленные перебирала. Про Пашеньку совсем не думала, всё по дочке убивалась. А ему-то даже пяти годков не было. А мамка вся в печалях... Говорила всё: жить не хочу! Гришка её по докторам возил, потом на моря, чтоб немного в себя пришла. А мы с Пашенькой тут, дома. Я вместо мамки и папки ему в то время была.

- И её жалко, и ребёнка, и Пашу, - я уж и не рада была, что затеяла этот разговор.

- Да понятно, что всех жалко, - вздохнула Анна Сергеевна, ловко слепляя очередной вареник. – Но на то-то она и жизнь, деточка.

- Так, а потом что? Вылечили маму?

- Да вроде полегчало ей. Они как с морей приехали, Григорий сказал, что будут дом строить. Поручил Наталье за стройкой следить, чтоб она делом занята была. Так она хоть ожила маленько. Ездила, выбирала участок. Потом сама чего-то там рисовала. Глаза хоть гореть стали. А то ж совсем потухшие были.