- Тогда давай я тебя поцелую, Мусечка, - и я нагло прильнул губами к её шее под скулой.

Ленка нервно хихикнула. Лилька фыркнула.

- Прекратите, дебилы, или меня стошнит. – И явно не желая больше наблюдать наше шоу, встала из-за стола. - Ты, кстати, ремонт машины собираешься оплачивать?

- Всё за счёт фирмы, мамуль! Можешь даже новую купить, я разрешаю!

- Да пошёл ты… - бросила она и отправилась к себе наверх.

- Ну всё, теперь можно спокойно поужинать, - улыбнулся я и пересел на Лилькино место, чтобы оказаться напротив Ленки. Попытался поймать её взгляд, но она упрямо смотрела в стол. Что, блядь, не так? А как ещё она себе это всё представляла? Как в советском кино – за ручки держаться? Или мне ей выписку со счёта за сегодняшний день показать? Господи, как с ней сложно-то, а...

Дэни, шоколадка моя продажная, как же мне не хватает твоей исполнительности!

- Павлуш, ну зачем ты её цепляешь? – подала голос БабАня, хотя до этого стояла в сторонке и тихонько вздыхала. – Как кошка с собакой. Самому не надоело? Тем более что она права – ещё даже сорок дней не прошло, а вы цапаетесь, прямо здесь, в доме где папа умер...

- БабАнь, я, конечно, очень тебя люблю, но это правда не твоё дело! – вспылил я. - Не лезь, ладно? – Нет ну серьёзно, иногда она мнила себя мировым судьёй и пыталась всех помирить. И я прекрасно понимал, что ей не очень приятно слушать это всё. Но тут было дело принципа и давних счётов, которые касались только меня и рыжей сучки.

- Ох, Павлуша, Павлуша, ты вот на отца злишься, ни во что его не ставишь... А подумай, что бы твоя матушка на это сказала? - тяжело вздохнула старушка, выставляя перед нами тарелки.

- БабАнь! – гаркнул я. – Занимайся своим делом, хорошо? Не надо мне морали читать. Я уже вышел из этого возраста!

Няня недовольно хмыкнула, но больше эта тема не поднималась.

К концу ужина МиниБосс немного оттаяла. И, кажется, в этом помог Павлуша. Ленка возилась с ним, смеялась и, ища отдачи, невольно поглядывала на меня. Я тоже смеялся, и тоже оттаивал. Реально прикольный кошан. Что бы я без него делал.

Потом Ленка с няней обсуждали какие-то рецепты и свои бабские штуки. Несколько раз МиниБосс порывалась то помочь убрать со стола, то посуду помыть, и мне каждый раз приходилось сдерживать её, объясняя, что другие люди получают за это зарплату. И что нехорошо это - отбирать у них «хлеб».

Зато няня смотрела на неё с явным одобрением. Ленка явно пришлась ей по душе. Ещё бы, после Лилькиных – то закидонов!

- Хорошая она, Паш, - шепнула мне БабАня, когда мы уже уходили к себе. – Ты не обижай её.

Как только мы зашли в комнату, Ленка, наученная утренним опытом, предусмотрительно взяв шмотки и чистое полотенце, убежала в душ. Пока она там, я и сам переоделся в трикотажные домашние шорты и майку.

Вышла с довольной, хитрой моськой. Раскидала мокрые волосы по плечам, засюсюкала с кошаном. Глядя на неё, я не смог сдержать улыбку.

Похоже, МиниБосс думала обо мне во время шопинга! А иначе -  почему выбрала самую отталкивающую пижаму на свете? Мешковатые штаны в пол и необъятных размеров футболка с уродливой мужской мордой на груди. И всё это дебильного грязно-зелёного цвета с блёклыми вертикальными полосами. Кто такое производит-то вообще, и как эта хрень прошла мимо моего контроля? Теперь, даже если у меня и были какие-то мысли о совращении - перехотелось.

Вот как у неё так ловко получается - сначала быть чертовски соблазнительной, а уже в следующий момент отбивать любое желание? Ведьма.

Ладно, хрен с ней. Так даже лучше. Буду спать спокойно.

- Что? – хихикнула Ленка, поймав мой взгляд.

- Любуюсь, - подмигнул я ей. – Ты такая секси. Твоя тюремная роба меня покорила.

- Ага! Специально для тебя выбирала! – и она, кривляясь, прошлась мимо меня, нарочито соблазнительно виляя задницей.

От этого зрелища хотелось зажмуриться. Ну потому, что – подумаешь роба... Главное же, что под ней, да?

Сгоняя наваждение, сбежал в душ. Купаться, френды. Просто купаться!

Когда вышел из душа, Ленка лежала на животе на своей половине кровати и почёсывала мирно дрыхнущего кошана. Блядь, везёт же некоторым... По центру кровати уже возвышался «лежачий полицейский». И это - удар по яйцам, не меньше! Коза. Я, конечно, и сам понимал, что мне не светит, но блин, не так же демонстративно-то, а...

Плюхнулся на свою половину и понял, что «полицейский» сотворён из моего одеяла. Фф-ф-ф... Вот ведьма.

- Можно как-то потише? – шикнула она на меня. – Павлушу разбудишь!

- Зашибись! А не хочешь на ночь сдать ребёночка бабушке? Мне кажется, прошлой ночью ему было хорошо у неё в комнате.

- Все вы мужики такие. Чуть что – сразу детей к бабушке.

- А ты, как я посмотрю, много в этом разбираешься, да? – ухмыльнулся я.

- Как и ты, ага. – Но всё-таки осторожно переложила кошана в застеленную перинкой корзину. Явно няня постаралась.

- Так, коллега, ближе к делу, - машинально пытаясь различить под бесформенным мешком-пижамой её фигуру, задумчиво выдал я. - Надо бы повторить вчерашнее.

И Ленка вдруг испугалась. Даже кулачки к груди прижала и побледнела.

- Паш... Я не могу.

- Да ладно! Тебе что не сообщили, что вчера ты получила Оскара за лучшую озвучку порнофильма? – постарался расшевелить её, расшутить, но она была так напряжена, что, кажется, всё грозило провалом. – Слушай, Лен... А что такого, вообще? Ну представь, есть даже профессия такая – озвучивать порнушку. Серьёзно! Ну-ка, ложись. Давай, давай... Теперь закрой глаза.

- Зачем? – испуганно пискнула она.

- Да блин, закрой! Что я тебе, дурак, не помню третий пункт соглашения? Ну? - Она послушно закрыла, и я, присев на краешек кровати, начал ритмично подпрыгивать. – Ну? Ничего не напоминает? – И по её щёкам поплыл смущённый румянец. – А так? – К своим прыжкам я добавил шлёпанье ладонью правой руки, по сжатой в кулак левой. Получалось забористо. Ещё бы. Это же реальные фишки дублёров. Как-то давно, ещё на заре карьеры и ещё не на заказ, а так, из шального интереса, мы с пацанами хакнули сервак порностудии. Ох и насмотрелись мы всякого! В том числе и рутины студии звукозаписи, в которой приличные женщины бальзаковского возраста, сидя перед микрофоном и глядя в экран с поревом стонали, шлёпали, чмокали и всякое такое...

Глянул на совсем уж пунцовую, Ленку и, оттопырив большой палец, сунул его за щёку, зачмокал... Тут она не выдержала, захихикала, прикрывая лицо ладошкой.

- Блин, Паш... Я надеюсь, ты не сам себе это сейчас делаешь?

Чего, блин?

- Чего-о-о? – опешил я.

Она рассмеялась.

- А что, разве нет?

- Ты...

Я схватил её за щиколотку, потянул на себя. Она взвизгнула, забрыкалась и вдруг застонала:

- Да-а-а-а... Да-а-а...

И, подмигнув, замолотила ладонью по кулачку, явно передразнивая меня. Всё-таки подглядывала, пакость такая!

...Ох, давно я так не веселился! Вчера мы, можно сказать, работали, а сегодня именно стебались. Добрых полчаса скакали на кровати, выжимая из неё скрипы и стуки, и наперегонки придумывали способы имитации звуков секса. Прям хоть патентуй! Ленка стонала, как профессиональная порноактриса, время от времени закрывая лицо подушкой, чтоб лошадиный ржач, который уже невозможно было сдерживать, не был слышен за стеной.

От смеха кололо в боку, но мы продолжали спектакль до тех пор, пока Лилька не начала барабанить в стену. Отлично! Первый раунд за нами!

- Так, давай перерыв сделаем, - задыхаясь от смеха, предложил я. – А минут через двадцать ещё заход.

Но ко второму заходу Ленка вырубилась и лежала теперь, закинув ногу на «полицейского», а я, словно школьник, рассматривал её и, кажется, слегка мечтал стать этим одеялом. Лунный свет из незашторенного окна красиво прорисовывал соблазнительные, неиспорченные дебильной пижамой изгибы фигуры. Футболка задралась, открыв поясницу...

И рука словно сама потянулась. Я легонько провёл ладонью по тёплой, бархатной коже спины.  Ленка завозилась, ещё теснее обнимая «полицейского», но не проснулась.

А у меня вмиг сбилось, становясь тяжёлым от нарастающего возбуждения, дыхание. В паху заныло. Я откинулся на спину, отвернулся от Ленки. Выдох... Вдох… Выдох… Не помогло. Я хотел её. Хотел эту мелкую засранку, которая так искренне смущается от разговоров о сексе, но при этом так бесстыдно его изображает - стоит лишь дать понять, что можно. Как будто ей нужно разрешение на то, чтобы быть собой. Чудная.

Машинально опустил руку к стояку, погладил через шорты. Удовольствие сладким эхом прокатилось от паха к периферии, и я почувствовал, как становятся дыбом волоски на руках. Не удержался и, повернув голову к Ленке, глядя на её закинутую на одеяло ногу, сунул руку под резинку своих трусов. Стиснул ствол, судорожно выдохнул. Да, так намного острее. Медленно верх-вниз... Снова вверх, и чуть сдавил головку, представляя, что это её упрямый ротик. Фф-ф-ф... Сладко...

Блядь, Пол... Позорище. Дожился...

Но в голове упрямо стояли Ленкины стоны и вздёрнутый к потолку подбородок. Натянутая стройная шея и ямочка над ключицей... Сглотнул.

Я бы начал с неё, с этой ямочки. Приложился бы губами, пощекотал языком, чтобы вызвать ворох мурашек и ме-е-едленно пополз бы вниз, наблюдая как, затвердевают сосочки... Языком по чувствительной вершинке, прикусить... и тут же перехватить её руки, прижать над головой, чтобы не дёргалась. Чтобы не мешала разрешать ей... Малышка смущалась бы, точно, но от этого только ярче ощущения. Её ощущения. Сколько надо зацеловывать её, чтобы от стеснения не осталось и следа – одно только желание и томление? Час, два? Да хоть три. Я готов. Всю. Везде. Чтобы знала, что МОЖНО. И даже НУЖНО.