Двадцать четвертая неделя, ты весишь восемьсот граммов, а я набрала шесть кило: сегодня утром, когда я рассматривала себя в зеркале у Альмы, мне показалось, что мой живот заметно увеличился. Надо уделять Аде больше внимания.

Луиджи нет на перроне.

Выхожу на привокзальную площадь, начинает моросить дождь. А вот и красная машина его жены, на которой мы ездили к морю. Это он. Читает книгу.

Стучу в окно, в первое мгновение он смотрит на меня, будто не узнает. Мы не виделись с тех пор, как я поменяла брюки и серое пальто на наряд императрицы. Пальто из верблюжьей шерсти великолепно: легкое, теплое, как облако на плечах.

— Садись, — машет он, не выходя из машины.

Несмотря на дождь, велосипедов на площади не меньше, чем вчера.

Это было только вчера, вчера я приехала сюда встречать Лео.

Луиджи открывает дверцу машины и смотрит на меня, не отрывая глаз. Этот взгляд будит во мне чувства, в которых я боюсь себе признаться.

— Как мама? — спрашивает он, не сводя с меня глаз.

— Говорят, все в порядке. Она еще в реанимации, сделали операцию.

— Сколько у тебя есть времени?

— Что читаешь? — перевожу я разговор.

— Феррарский писатель, в библиотеке нашел. Джанфранко Росси.

— Как называется?

— «Друзья ночи».

— Интересно?

— Очень.

— А о чем?

— Это рассказы, действие происходит в Ферраре.

— Никогда не слышала.

— Не одна ты. Он умер в двухтысячном году, всего на день раньше Бассани, но об этом никто не помнит.

Беру в руки маленькую книжку в красном переплете, издатель мне неизвестен.

— Я тоже издаюсь в маленьком издательстве, которое никто не знает.

Машина трогается с места. Один «дворник» ритмично постукивает. Открываю наугад книгу, заглавие меня цепляет: «Неслучайное место».

Читаю вслух: Где–то есть место настоящей тишины, деревьев, трав, животных; место, откуда не нужно убегать; место, жить в котором означает быть самим собой, свободно, спонтанно, дико, с бесконечной радостью, переходящей постепенно в тихую, невыразимую грусть.

— Красиво пишет, — удивляюсь я.

Вдоль дороги стоят низкие дома. Пошел сильный дождь.

— У меня есть время, куда поедем?

— А куда бы ты хотела? — отвечает он.

Я не знаю. Не знаю, куда бы я хотела поехать с Луиджи. Куда–то, в какое–то неслучайное место. Я хотела так много посмотреть в Ферраре, но уже не успею.

— Поедем туда, где можно поговорить.

Выезжаем за город. Узнаю дорогу, по которой мы ездили к По, где нашли «гольф» с теми ребятами из Массафискалья и где, как предполагает Луиджи, мог быть и Майо.

Однако мы не останавливаемся у моста на площадке в зарослях камыша, а переезжаем реку.

Какая же она широкая и опасная! Грязная, мутная вода: сколько в ней веток, омутов, водоворотов, страшно смотреть. По соседнему мосту мчится поезд, вибрация ощущается и у нас. Тумана сегодня нет, его смыл дождь.

За мостом Луиджи поворачивает налево и въезжает на дорожку, ведущую к какой–то барже на реке: ресторан или бар. Или рыбацкое жилище.

На берегу припаркована всего одна машина. Бежим под дождем, по грязи. Это ресторан — большой, пустой и не слишком симпатичный.

— Летом здесь хорошо — на берегу, на террасе, вот только комары тебя съедают, — говорит Луиджи.

— Как нам повезло, что сейчас не лето!

Мы садимся за столик у большого окна с видом на реку Вблизи она еще страшнее.

В зале холодно, из посетителей мы одни.

— Лодки убирают, если будет так лить, затопит, — говорит Луиджи. И добавляет: — Утром я был у Порты, бывшего помощника инспектора. Попросил рассказать мне что–нибудь еще о том времени. Узнал кое–что о твоей матери.

— Что именно?

— Ты уверена, что хочешь это услышать?

— Конечно.

— Когда твоя бабушка лежала в больнице, твоя мама осталась одна и попала в дурную компанию, которая собиралась в печально известном баре на улице Карла Майера. Кажется, она встречалась с двумя братьями.

— С двумя сразу?

— Так сказал Порта. В полицию поступила просьба от префекта Кантони присмотреть за ней и, в случае чего, вмешаться. Братья были из Калабрии, промышляли грабежом.

— Может, она хотела что–то узнать о Майо?

— Может быть. Кажется, она была очень привязана к одному из них — тому, которого вскоре арестовали, и тогда она сошлась с другим. Порта говорит, что это были опасные люди. В квартире у братьев хранилось оружие и наркотики.

Не знаю, что и подумать. Пытаюсь представить себе Альму в восемнадцать лет: брат пропал, отец покончил с собой, мама умирает в больнице. Чем она жила? Что чувствовала?

— Ее вызвали в Комиссариат, поговорили, дали ей понять, что это может плохо кончиться. Порта считает, что она делала все, о чем ее просил этот тип из тюрьмы, в том числе сойтись с его братом и, возможно, что–то еще.

— А что?

— Не знаю, но, когда ты попадаешь в этот круг, тебя затягивает. Если живешь с вегетарианцами, поневоле начинаешь есть овощи.

— Необязательно. Альма не такая.

К нашему столику подходит лысеющий краснолицый человек в высоких болотных сапогах.

— Приветствую, комиссар, — говорит он, обращаясь к Луиджи. — Ну и погодка сегодня!

— Привет, Отелло, сделаешь нам два кофе?

— А как же! Мигом! — отвечает Отелло, направляясь к барной стойке.

— По субботам здесь готовят угря, — сообщает мне Луиджи.

— Всегда мечтала его не попробовать! — отшучиваюсь я.

— Летом здесь хорошо, — продолжает он.

— Да, да, — соглашаюсь. Лето скоро наступит, но не для нас, и мы оба это знаем.

— Думаешь, история с братьями–калабрийцами может быть как–то связана с тем, что случилось вчера вечером? — спрашиваю я, чтобы отогнать ненужные мысли.

— Не исключено. — И добавляет: — Ты собираешься и дальше искать Майо?

Не хочу рассказывать о моих подозрениях, не сейчас, по крайней мере.

— Давно хочу тебя спросить, что ты делаешь в Ферраре?

Я действительно давно задаю себе этот вопрос, что делает здесь, в Ферраре, такой человек, как он.

— Обычное дело: полицейских с юга отправляют поработать на север. И Россане здешняя больница понравилась, но мы не останемся тут навсегда.

— А куда бы ты хотел поехать?

— Не знаю. Не важно. Преступники есть везде.

— И много таких полицейских, как ты?

— Таких красивых, как я? — в его глазах загорается насмешливый огонек.

— Таких умных, как ты. Я, к примеру, еще не встречала.

— Если ты читаешь книжки, это еще не значит, что ты умный. Вообще–то, нет, немного. Лео читает?

— Детективы. Мемуары. Специальную литературу. Романы — никогда. Он говорит, что жизнь интереснее.

— Нет в людях совершенства! — улыбается Луиджи. Подносит руку к моему лицу, как будто хочет погладить, но останавливается и медленно опускает руку в карман.

— Мне надо закончить одно дело, — говорю я. — Отвезешь меня в гостиницу?

— Может, выпьешь кофе?

— Судя по заведению, он будет ужасным.

— Да, ужасным, но надо выпить, не то Отелло обидится.

— Это твой друг?

— Он помогает нам вытаскивать трупы, которые течением прибивает к плотине. Может, что–то поешь?

— Нет, спасибо, лучше не буду.

Ловец трупов приносит кофе, Луиджи кладет в мою чашку две ложечки сахара и размешивает, улыбаясь и глядя мне прямо в глаза.

— Пей, — подвигает ко мне чашку.

Кофе — вполне, совсем не противный.

Я смотрю на Луиджи.

Он смотрит на меня.

Ничего говорить не нужно.

Я убрала компьютер в рюкзак и попрощалась с каждым жильцом гостиной Бонапарта. Теперь я поняла, что это не только Наполеон и Жозефина, но как минимум еще два персонажа. Было бы здорово познакомить с ними Лео! В моем кармане лежат ключи от дома на виа Виньятальята, но сейчас я туда не пойду. Сейчас главная задача — убедить Микелу сказать мне правду.

Жду в холле гостиницы. Мой план — заставить Микелу поверить, что Альма при смерти: возможно, она читала в газетах, а если нет — я покажу. Если она скрывает что–то, касающееся Майо, настал момент рассказать мне все.

Не люблю врать, но такой уж сегодня день. И потом, это не ложь, я просто сыграю роль Эммы Альберичи, инспектора полиции, детектива — свое «альтер эго». А может, наоборот, ее двойник — это я, со всеми человеческими слабостями и недостатками. Конечно, она справилась бы с задачей лучше меня, но сегодня мой день. Времени осталось совсем мало, нужно закончить начатое дело.

Микела входит в вестибюль гостиницы ровно в три, в руке у нее ключ.

— Хочешь пристегнуть велосипед во дворе? — спрашиваю я.

— Молодец, — отвечает она, целуя меня в щеку. Впервые за все наше знакомство. Сегодня на ней зеленая «аляска», подбитая светлым искусственным мехом, наверное, такие куртки они с Альмой носили в школе, я заметила, что мода на них возвращается. Со спины она кажется совсем девчонкой.

Дождь прекратился.

— Хочешь посмотреть гробницу Лукреции Борджиа? — предлагает Микела.

Нет, не хочу, я хочу только поговорить с Микелой. Но соглашаюсь.

Мы идем по проспекту Джовекка в противоположную от замка сторону, потом Микела сворачивает на какую–то незнакомую мне улицу.

Вид у Микелы усталый.

— Это в монастыре Корпус Домини, где сейчас монахини, сестры Клариссы. Увидишь, какое красивое место.

У меня нет никакого желания идти в монастырь Кларисс, я хочу поговорить, сейчас же, немедленно. Проходим мимо ворот какого–то парка, обнесенного высокой стеной из красного кирпича.