– Арина, по-моему, ты переоцениваешь возможности своих соседей в плане ясновидения. – усмехнулся Михайлов. – Очень надеюсь, что ты мне сама расскажешь, зачем ты переехала и куда.

«И, видимо, он ещё ждёт, что я скажу, к кому, – подумала Арина. – Ну, уж нет, не дождётесь таких подробностей, Синьор Помидор».

– А что ты сделаешь, если я откажусь отвечать? – решительно сказала девушка.

Олигарх отпустил руки и отошёл от Арины.

– Ничего, – пожал он плечами. – Я попрошу разрешения проводить тебя сегодня вечером домой.

– И здесь вынуждена с большим сожалением отказать! Насколько я понимаю, атаковавшие тебя граждане ещё не пойманы и возможность нападения сохраняется, так что находиться с тобой вместе для меня небезопасно. Извини.

Михайлов молча мотнул подбородком и вышел из кабинета. Где-то на улице звучала забавная песенка «Ты отказала мне два раза, не хочу, – сказала ты. Вот такая вот зараза – девушка моей мечты!»

«Не в бровь, а в глаз! – подумал миллиардер, усмехнувшись. – Ну, ничего, Арина, я твой challenge принял. А с нападавшими на меня и впрямь нужно что-то решать».


Когда дверь кабинета закрылась, Арина едва сдержала рыдания. Будь на месте Михайлова какой-нибудь менеджер среднего звена, вероятно, всё бы шло совсем по иному сценарию. Но миллиардер мог подумать, скажи Арина о своём интересном положении, что она шантажирует его ребёнком, хочет помешать его политической карьере. К тому же он мог бы настоять на прерывании беременности. Арина грустно подумала, что совсем недавно она была невестой олигарха. Но сейчас они по разные стороны баррикад, он ей не доверяет, считает, что она его предала. Нет уж, пускай всё будет так, как есть. Как говорит её брат, «ром отдельно, бабу отдельно». Пусть фраза не очень красивая, но суть вопроса отражает. Живи, аллигатор, отдельно от меня. Самое главное, живи. Видно, судьба у нас такая, не быть нам вместе.

– Петя, – сказал Михайлов, когда они вышли с охранником на улицу, – пойдём в кабак, напьёмся.

– Сергей Сергеевич! Какой кабак? Вы что, не помните, что с вами после двух рюмок коньяка было?

– Ну, тогда к цыганам поедем!

– К каким цыганам? На Московский вокзал, что ли?

– Хорошо, пойдём на Староневский проституток «снимем»!

– Сергей Сергеевич! – укоризненно посмотрел Петя на шефа. – Вы не заболели часом? У вас, по-моему, жар! Вы бредите!

– Да, Петя, я болен, и уже очень давно:

Друг мой, друг мой,

Я очень и очень болен.

Сам не знаю, откуда взялась эта боль.

То ли ветер свистит

Над пустым и безлюдным полем,

То ль, как рощу в сентябрь,

Осыпает мозги алкоголь.[17]

– Понял, – сказал Петя. – Что-то на вас проживание в номере Есенина дурно повлияло. С Ариной, что ли, поругались?

Сергей Сергеевич пожал плечами, садясь в «Майбах».

– Значит, поругались, – подтвердил Петя.

– Мне кажется, она ведёт двойную игру, – задумчиво сказал олигарх, открывая ноутбук.

– Да это я, скорее, двойную игру вести буду, чем Арина, – воскликнул Петя.

Михайлов нахмурил брови и, достав планшет, углубился в чтение электронных документов.


Семейный обед в доме у Арининых родителей подходил к концу. Ринин брат обсуждал с Серёжей последние соревнования Формулы-1, жена брата Оля рассказывала Арининой маме про театральные премьеры Москвы. Если верить маминым рассказам, папа сделал маме предложение руки и сердца в паузе между горячим и десертом во время похожего обеда у Арининых бабушки и дедушки. И с тех пор так и повелось, что все важные новости сообщались именно в этот промежуток трапезы.

Но гости уже пили чай, а Арина, рассеянно ковырявшая ложкой медовик, так ничего и не объявила. Наконец, поймав на себе в очередной раз мамин красноречивый взгляд, Рина поняла, что оттягивать время бессмысленно.

– Я хочу всем кое-что сказать, – дрожащим голосом начала она.

– Мы тебя слушаем, Риночка. – Мама сделала всем знак замолчать.

– Я беременна, – сказала она как можно тише, но ей самой показалось, что голос её был похож на крик.

– Боже мой, какая радость! – воскликнула мама. – Доченька, дай я тебя поздравлю! Какие же вы с Серёжей умнички!

«Да уж, мы с Серёжей умнички, особенно Серёжа!» – горестно подумала Арина, стараясь улыбнуться через силу.

– Арина! Поздравляю! Как здорово! – всплеснула руками Оля. – А какой у тебя срок? Когда родится ребёнок?

– В апреле, наверное, – неуверенно сказала Арина, ведь на самом деле он должен был родиться гораздо раньше.

– А пол ты ещё не знаешь? Ну, конечно, нет, ещё рано. Если родится девочка, тебе даже покупать ничего не надо будет, все вещи нашей дочки тебе достанутся!

– Поздравляю, дочка! – вступил в разговор Ринин папа. – Двойное прибавление в семействе, за это не грех и выпить! А что скажет счастливый отец?

«Счастливый отец ничего не скажет, потому что никогда не узнает про ребёнка, – саркастически подумала Рина. – Да и вряд ли он был бы счастлив, узнай он о своём отцовстве».

У Сергея вид был несколько ошарашенный, так как мама специально просила Арину ничего ему не говорить, и новость про Аринину беременность он узнал вместе со всеми.

Всё ещё не отойдя от разговоров про Формулу-1, Серёжа медленно осмыслял происходящее.

– Я очень рад, что у нас скоро будет обновление состава команды, то есть, тьфу! пополнение семьи! Арина будет замечательной матерью, я уверен. Ну, а я буду всячески ей помогать, поддерживать, буду всё время с ней. И, конечно, мы поженимся, так ведь, Арина?

– Серёжа! Открой шампанское, – попросила Аринина мама сына. – Давайте выпьем за здоровье молодых и за наших будущих детей и внуков!

По дороге домой Арина молча вела машину, Серёжа тоже всё время молчал. Первая заговорила Рина.

– Ты, видимо, хочешь меня спросить, почему я не рассказала тебе первому про своё «интересное положение»?

– Да уж, изволь, я чуть тортом не подавился, – зло усмехнулся Серёжа.

– У нас так принято в семье – сообщать все важные новости во время семейного обеда. Традиция такая. Но я прекрасно понимаю: для тебя это, видимо, шок.

– Ну, я думал, что ты предохраняешься, как-то мы с тобой это не обсуждали. Если честно, все мои предыдущие девушки сами решали эти проблемы.

– Если ты не готов ещё стать отцом, тебя никто не принуждает, и жениться на мне тоже не обязательно, – довольно резко сказала Рина, неожиданно затормозив. – Я могу вернуться сейчас к родителям, если хочешь.

– Не готов стать отцом этот твой Михайлов, – тут сердце Рины со страшной силой ёкнуло, – он, по-моему, до старости будет на аквабайках кататься и кутежи устраивать! Я тут его интервью прочитал в каком-то мужском журнале, хохотал как сумасшедший. На вопрос журналиста, как он относится к суррогатному материнству, Михайлов на голубом глазу ответил, что уважает выбор тех, кто к этому способу прибегал, но лично ему это не надо, он предпочитает, так сказать, «дедовский способ». Видимо, «дедовским способом» он детей будет в дедовском возрасте заводить!

Как там кто-то ему написал:

Хвалу приемлешь равнодушно,

Не споришь с алчным подлецом.

На этот мир взираешь скучно

И стать готовишься отцом![18]

Готовится он стать отцом, как же! Так всю жизнь можно готовиться! Ну, может, лет в восемьдесят найдёт себе какую-нибудь дуру, которая на его деньги польстится и родит от него! – плюнул от злости Серёжа. – Я-то как раз готов и отцом стать, и жениться, только просьба огромная: в следующий раз сообщай всё-таки все важные новости сначала мне, а уж потом своим родителям, договорились? А чтобы они не волновались, что внук их внебрачным окажется, завтра же пойдём и заявление в загс подадим, нам даже три месяца ждать не надо! Ну, поехали, что стоишь?

В загсе им велели приходить через неделю. Арина совсем не так представляла свою свадьбу. Ни мама, ни Серёжа не одобрили её желание купить белое платье. Сестра брата захотела, правда, поделиться своим, чтобы, опять же, Арина не тратилась попусту.

«На свадьбу надену чужое платье, ребёнок тоже будет что-то за кем-то донашивать, весёлая жизнь, нечего сказать! И главное, почему всё так? Разве я всё это заслужила?» – размышляла Арина после очередного разговора с мамой. Нелли Геннадьевна категорически была против какого-то застолья и даже против приглашения на регистрацию Арининых подружек.

– Мама, ну это же просто невежливо, я у всех у них была на свадьбах! – в отчаянии воскликнула Арина.

– Доченька! Да ты пойми правильно, вдруг там тебе плохо станет, в обморок упадёшь или тошнить начнёт, нам слухи и сплетни не нужны, ты же понимаешь!

– Понимаю, и всё-таки можно мне хотя бы крёстную пригласить?

– Можно, конечно, но думаю, что вряд ли она прервёт свой отдых за границей, даже из-за такого значительного события, как твоя свадьба. Когда вернётся, конечно, ты ей всё расскажешь, – с улыбкой произнесла Нелли Геннадьевна. И было в этой улыбке что-то такое, что заставило Арину содрогнуться.

– Ну, хорошо, Лена, действительно, вряд ли приедет, но Руся в городе, и не позвать её я просто не могу.

– Русю, наверное, можно, – словно размышляя о чём-то, сказала Нелли Геннадьевна, – даже, я бы сказала, нужно. И на семейный ужин можешь её позвать. Ну, когда мы всё обсудили относительно свадьбы, скажи, как ты себя чувствуешь?


В одном из фешенебельных отелей Герцлии, всего в двадцати минутах от Тель-Авива, собралась русскоязычная элита со всего мира. Фестиваль интеллектуальных игр подходил к концу. На улице стояла страшная жара. Но именно тем дорогие отели в жарких странах и отличаются от обычных – система кондиционирования работала безотказно. В банкетном зале было даже чуточку прохладно, и Лена Щвецова, не желая мёрзнуть в открытом вечернем платье, потянулась к шёлковому палантину, брошенному на спинку элегантного кресла. В этот момент у неё в сумочке зазвонил мобильный телефон. Капитан Лениной команды Гаврила Андреевич Веселовский с неодобрением взглянул на женщину.