– Мама! – с ужасом в голосе сказала Арина. – Разве можно начинать семью с вранья?

– Ну, через какое-то время можно и развестись, если что-то не заладится, – размышляла вслух мама, – а так хоть отец у ребёнка будет. Или ты хочешь быть матерью-одиночкой? Незавидная доля, прямо тебе скажу. На что ты будешь своего ребёнка содержать? Сядешь к нам с отцом на шею?

– Ну, у меня же есть работа, образовательный центр… – недоуменно сказала Арина.

– Я поражаюсь, как у тебя его не отобрали, – фыркнула Нелли Геннадьевна. – Ну, предположим, что работа есть, и даже, когда Михайлов узнает о том, что у тебя неизвестно от кого ребёнок, – у тебя ведь ума хватит сказать, что не от него? – он тебя этой работы не лишит, всё равно, ты же не возьмёшь ребёнка в люльке с собой в офис? А тебе кредит за машину надо выплачивать, не говоря уже о том, что ребёнку столько нужно купить… Немедленно переезжай к Серёже, это твой единственный выход.

– Нет, мама, это не выход, – попыталась возразить Арина, – если родится мальчик, похожий на Михайлова, как я это объясню Серёже?

– Родится девочка, похожая на тебя, – сказала мама увереннее, чем узист, определяющий пол ребёнка на последних сроках беременности. – И этой девочке очень нужен будет отец.

– А если мне сделать аборт? – через силу выдавила Арина.

– На ручке посмотри, что на браслетике у тебя написано, – брезгливо поморщилась Нелли Геннадьевна.

Рина молча взглянула на браслет, подаренный родителями на следующий день после покупки первого автомобиля. Как сказал тогда папа: «С надеждой, что никогда не понадобится».

– Там указана только моя группа крови на тот случай, если произойдёт ДТП, – растерянно произнесла девушка.

– И резус-фактор. – добавила мама. – У тебя он отрицательный. Если ты сделаешь аборт, из-за резуса, возможно, у тебя никогда больше не будет детей.

«Вот видишь, дурочка, я добра тебе желаю», – словно хотела сказать мама, устремив на дочку пристальный взгляд.

Арина тяжело вздохнула. – «Как там у Кэролла? “Выбор есть, а свободы выбора нет, – думала Алиса, стоя перед входом в кроличью нору”».

Она знала, что, несмотря на всё многообразие вариантов выбора, сейчас по-любому шагнёт в неизвестное, потому что привела себя сюда своими предыдущими шагами.

«Мы делаем выбор задолго до того, как подходим к перекрёстку, – размышляла она, – и, подходя к точке выбора, можем выбрать лишь то, что обусловлено нашими предыдущими выборами. И именно поэтому выбора нет».

Через неделю Арина, словно подчиняясь какой-то неведомой силе, собрала свои вещи и переехала жить к Серёже. А ещё через два дня, придя после посещения врача к себе на работу чуть позже, чем обычно, она обнаружила в ресторане на первом этаже Михайлова, поедающего в компании Пети и Руси омлет из хрустального бокала.

Троица весело смеялась, что-то обсуждая.

– Здравствуйте все, приятного аппетита, Сергей Сергеевич, – спокойно сказала Арина, пытаясь побыстрее проскочить к лестнице.

– Ой, Рина, привет, представляешь, мы вчера с Петей были у Сергея Сергеевича в театре на премьере балета «Чиполлино»! И, знаешь, кто там партию Синьора Помидора исполнял? Не поверишь, сам Сергей Сергеевич! А когда на него стали по ходу пьесы нападать другие персонажи, Петя по привычке рванул защищать своего шефа на сцену, через бортик ложи уже перемахнул, я его еле остановила! Только представь, Арина!

– Представляю, – сухо отрезала Рина, испытав лёгкий укол ревности от того, что её не пригласили, – как раз по возрасту себе спектакль выбрали для просмотра.

– Ой, ты обижаешься, что мы тебя не позвали, но мы за тобой заезжали, честно. Дома не застали, по телефону ты не отвечала… – стала оправдываться Руся.

«Всё так, батарейка у телефона вчера действительно села, а адрес я поменяла, ничего не сказав Русе, но, если бы Михайлов хотел меня видеть, да ещё на премьере в своём театре, он нашёл бы способ меня известить заранее. И даже ни словом не обмолвился, что репетирует балетную партию, вот зараза!»

– Между прочим, по глубине философского смысла это далеко не детская сказка, – заметил Петя, – а что касается балетных особенностей, – иногда сложнее в исполнении, чем «Спартак» того же Хачатуряна. Ну, ничего, Арина, не переживай, этот спектакль в детские каникулы будет часто в репертуаре появляться, так что увидишь. А скоро Сергей Сергеевич ещё в одной постановке появится, на этот раз в опере Римского-Корсакова «Царская невеста». Сам Иван Могущественный её ставит.

– Петя! – предостерегающе прошептал олигарх, чуть не подавившись омлетом.

– Сергей Сергеевич! Арина – человек свой, никому не разболтает, – продолжал, как ни в чём не бывало, Петя.

– «Могущественный» постановщик для могущественных людей, – ехидно улыбнувшись, сказала Арина. – А что, «Чиполлино» тоже он поставил?

– Нет, а почему ты спрашиваешь? – растерянно сказал Петя.

– Да просто у Могущественного отец был ведущим сотрудником растениеводства, поэтому про овощи-фрукты он всё досконально знает.

– Надо же, я не знал, – удивлённо произнёс Петя.

– Да что ты говоришь? – наигранно спросила Рина. – А я думала, ты всё про всех знаешь. А кого Сергей Сергеевич в «Царской невесте» собрался играть, неужели на роль самого Иоанна Грозного замахнулся? – с усмешкой сказала девушка. – Это же какая быстрая эволюция – от овоща к царю!

– Может быть, и царя, – уклончиво ответил охранник. – А по поводу «Чиполлино» ты зря так иронизируешь, зря! – покачал головой Петя, пока Михайлов молча доедал омлет, запивая апельсиновым соком, – партия Синьора Помидора – одна из самых сложных, даже и у профессионального исполнителя иногда не всегда получается, а Сергей Сергеевич блестяще справился! Кстати, в «Царской невесте» можешь и ты поучаствовать, там девушки нужны для массовки, будут в таких красивых свадебных платьях на сцену выходить. Руся уже согласилась выступить.

– А когда премьера оперы? – спросила, заинтересовавшись, Арина.

– К ноябрю поставят, – подал голос Михайлов, вытирая рот салфеткой и отодвигая от себя бокалы.

«Здорово я буду в ноябре смотреться в свадебном платье», – горько усмехнулась Арина.

– Спасибо, конечно, за честь, но табуном ходить не привыкла. – Арина бросила на Сергея Сергеевича красноречивый взгляд и полушутя-полусерьёзно сказала: – «Лучше пойду к режиссёру Будимиру Косому в постановку “Бориса Годунова”, у него я буду играть царицу!»

– «Косой – халтурщик, – неожиданно ответил на её реплику Михайлов, взглянув на Арину исподлобья. – Никакой постановки у него не будет! У него нет никого на роль Иоанна Грозного! Картину законсервируют ко всем чертям, и тогда ты вспомнишь меня, Арина!»

– «Нет Иоанна? – подняв бровь, сказала Арина, поддержав игру. – Простите, я уже репетировала с ним».

– «Где вы репетировали?» – даже не улыбаясь, спросил Михайлов.

– Петя! – недоумённо спросила Руся. – Это они о чём?

– Тише, давай послушаем, – сказал Петя. – Это вольная интерпретация Булгакова.

– Здесь же, в нашем центре… – ответила Арина. – «И когда мы проходили то место, где Бориса объявляют царём, Косой, уж на что твёрдый человек, заплакал, как ребёнок!..»

– «Репетировать за моей спиной?» Это предательство, Арина! – стукнул кулаком по столу Михайлов, так что хрустальный бокал чуть не перевернулся. – «Кто играет Бориса, царя? Кто?»

– Здесь я, видимо, должен сказать: «Какого Бориса-царя? Бориску?! На царствие?» – вмешался Петя.

Наступила неловкая пауза. Первым пришёл в себя Михайлов.

– Петя, как ты считаешь, может быть, в следующем году «Бориса Годунова» в репертуар включить?

– Сергей Сергеевич, мы все поражены вашими познаниями в области литературы, замечательной памятью и актёрским талантом, – не дожидаясь ответа Пети, произнесла Арина, – но сейчас, когда мы вдоволь поговорили о высоком и вы вышли, я, во всяком случае, на это искренне надеюсь, из роли режиссёра Якина, предлагаю поговорить о низком – обсудить финансовые вопросы образовательного центра.

– Да нет, я думаю не стоит, – мотнув подбородком, ответил Михайлов, – мы с Русей уже всё распланировали, она тебе расскажет. – Арина опять ощутила какое-то непонятное чувство ревности. – Ну, может быть, только на пару слов поднимемся к тебе, – продолжил он, вставая, протягивая ей какие-то документы и жестом приглашая пройти к лифту.

В лифте они ехали молча. Арина углубилась в бумаги, а миллиардер читал какое-то сообщение у себя в телефоне. Запах удового дерева, исходящий от олигарха, уже не возбуждал Арину, как раньше, её даже слегка затошнило, хотя, возможно, это уже давал о себе знать токсикоз.

– Что же, вы, Сергей Сергеевич, увеселительное заведение именно в Петербурге купили? У нас уже есть Михайловский театр. Вы бы лучше в Москве альтернативу Большому создали, тогда… – с иронией сказала Арина, когда они вошли в её кабинет.

Договорить Арина не успела. Михайлов схватил девушку за плечи и сильным движением прижал к стенке. Его взгляд не предвещал ничего хорошего.

– Почему ты мне не сообщила, что переехала?

– А почему ты мне не сообщил, что Синьора Помидора танцевать будешь? Тебе бы больше роль Стражника подошла, – сказала она, пытаясь высвободиться из образовавшегося плена. – Или страшного обжоры Барона Апельсина.

– Я, между прочим, хотел тебе сюрприз сделать, но по части сюрпризов ты меня превзошла! – смотря на Арину немигающим взглядом, произнёс Сергей.

– А откуда ты знаешь, что я переехала? – съёжившись, спросила Арина. – Ты что, пытал моих бывших соседей по дому? Выдирал у них усы, как у Лука Порея? – вспомнила она «Приключения Чиполлино».

– Арина, я очень ценю твой юмор, но сейчас он, по-моему, неуместен. Твои бывшие соседи иногда смотрят телевизор и читают газеты, поэтому, узнав мою скромную личность, охотно рассказали мне всё, что знали о тебе и о твоём переезде.

– Ну, тогда, ты знаешь, и куда я переехала, и зачем, – вздохнув, сказала Арина.