— Ты одна из тех нежных женщин, которые требуют заботы, — быстро нашелся маркиз.

— Одна из тех героинь сентиментальных романов, которые постоянно вздыхают и умоляют героя спасти их, — не унималась Шона.

По ее тону можно было с легкостью понять, как она относится к таким героиням.

— Значит, ты предпочитаешь спасаться самостоятельно? — спросил он с невеселой усмешкой.

— В общем-то да. Но поскольку я все-таки заболела... Наверное, я все же слабее, чем мне кажется.

— Женщина, которая так отважно противостоит недугу, не может быть слабой. Ты сама зарабатываешь на жизнь. Ты умна. Ты овдовела, но не опускаешь рук...

Увидев, что на лицо Шоны словно набежала тучка, маркиз тотчас замолчал.

— Прости. Тебе до сих пор больно слышать всякое упоминание о муже?

Шона растерянно посмотрела на него, затем перевела взгляд на обручальное кольцо на своем безымянном пальце.

Кольцо всегда было ей велико: пальцы у нее были гораздо тоньше, чем у матери. А сейчас, после всех пережитых испытаний, оно легко соскальзывало с пальца.

Маркиз поймал ее взгляд. Взяв ее руку, он снял кольцо и прочел гравировку внутри. «Пусть наша любовь живет вечно».

— Вечная любовь может быть не только счастьем, но и проклятием, — мрачно заметил он. — Тебе ведь самой это знакомо?

— Что... вы имеете в виду?

— Ты по-прежнему любишь своего покойного супруга?

Последовала долгая пауза. Маркиз пытался прочесть мысли Шоны, но ее лицо выражало только испуг — и он пришел в замешательство.

— Шона...

— Милорд, должна вам признаться, — тихо вымолвила она. — Я никогда не была замужем.

-Что?

— Я не та, за кого себя выдаю. Вы были правы. Я мисс Шона Уинтертон. Мой отец умер три года назад, и мама снова вышла замуж. Теперь же мой отчим пытается насильно выдать меня за одного из своих дружков. А это для меня смерти подобно! Потому я бежала. Когда услыхала, что вы ищете секретаршу, которая владела бы иностранными языками, то расценила это как дар свыше. Я приехала в ваш дом и сделала все, что было в моих силах, чтобы убедить вас взять меня на работу. Я накинула себе несколько лишних лет и представилась вдовой, полагая, что вы не захотите нанимать на работу молодую незамужнюю женщину.

— Ты была абсолютно права.

— А потом вы сказали, что мне нельзя ехать без компаньонки, и мой последний шанс повис на волоске... Но потом, слава Богу, приехала Эффи!

— У Эффи тоже есть какая-то тайна?

Шона кивнула.

— Она моя горничная. Я не хотела вам врать, но вы заявили, что компаньонка не может быть прислугой. Не вините Эффи, прошу вас! Это все придумала я. Теперь вы понимаете, почему я так боюсь, что она поддастся чарам Лайонела...

— Какие уж там чары... Не бойся. По-моему, мы оба видели, что она всегда может поставить его на место. Забудь. Я хочу больше узнать о тебе самой. Ты так убедительно рассказывала о своем «муже»...

— Говоря о нем, я думала о своем отце. Когда он был жив, я с родителями часто путешествовала за границей. Это он обучил меня иностранным языкам. Он был самым замечательным человеком на свете. А это — обручальное кольцо моей матери. Она отдала его мне, когда во второй раз вышла замуж. Как только ей в голову пришло предпочесть этого...

Шона вздохнула.

— А как зовут твоего отчима?

— Полковник Локвуд.

— Наслышан о нем. Судя по всему, не самый приятный господин... Значит, он хочет избавиться от тебя, насильно выдав замуж? Ты правильно поступила, что сбежала.

— Спасибо. Я уже подумала, что вы сочтете мое поведение возмутительным.

— Скорее это был поступок отважной девушки. Кстати, сколько тебе на самом деле лет? С тех пор как мы познакомились, ты уже не раз меняла свой возраст.

— Мне двадцать, — призналась Шона.

— И ты до сих пор не замужем? Куда смотрят молодые люди?

— Возможно, это меня никто из них не интересует... — ответила она.

— Возможно. Тогда это все объясняет. Но что тебя ждет в будущем? Ты сказала мне, что побудило тебя бежать, но так и не назвала того места, куда бежишь.

— Этого я и сама не знаю, — призналась Шона. — Я была слишком занята мыслями о том, как избежать замужества, что совсем забыла о том, каким хотела бы видеть будущего супруга.

Она пыталась скрыть свое смущение, но это было нелегко, ведь только маркиз соответствовал ее представлениям об идеальном муже.

Чтобы нарушить неловкое молчание, Шона с нарочитым легкомыслием добавила:

— Судя по моему личному опыту, брак — не самое лучшее изобретение человечества. Да, мои родители жили счастливо, но отец был незаурядным человеком. Таких мужчин я больше не встречала. Всех мужчин, с которыми я знакомилась после школы, волновали только лошади и недвижимость. Значительно меньше их интересовали женщины.

— Трудно в это поверить, — изрек маркиз. — Ты очень красивая и умная девушка. Мне кажется, каждый мужчина, который с тобой знакомится, хочет повести тебя под венец.

— Ну, несколько мужчин действительно подумывали об этом в перерыве между охотой и рыбалкой, — немного грубовато сказала Шона.

Маркиз расхохотался.

— Я прекрасно представляю себе этот тип мужчин, — сказал он. — Но уж в Лондоне-то ты наверняка была королевой всех бальных зал!

— Ах, если бы, — с сожалением ответила Шона. — Хотя мне ужасно нравилось танцевать, я так и не встретила там человека, с которым хотела бы связать свою судьбу.

— Иными словами, ты никогда не влюблялась, — перефразировал ее слова маркиз.

— Вот именно. Но я никогда и не хотела влюбляться.

— Звучит довольно странно...

— Когда девушка влюбляется в мужчину, она попадает в зависимость от него. А большинство мужчин настолько неинтересны, что нужно быть поистине отчаянной, чтобы по собственному желанию поддаться их власти, когда есть возможность избежать подобной участи.

— Очень дельное замечание, — с лукавой усмешкой заметил маркиз. — Жаль, что далеко не все женщины придерживаются такого мнения. Но это относится и к мужчинам. Влюбленный мужчина — раб своей женщины. И очень немногие женщины не позволяют себе злоупотреблять этой властью. Точнее, я знал лишь одну такую...

Он замолк.

— Вы имеете в виду Анжелу? — спросила Шона.

— Да. Она была бесподобна.

— И вы уверены, что никогда не найдете женщину, которая могла бы с ней сравниться?

Последовало молчание, и Шона испугалась, не слишком ли далеко она зашла. Но тут...

— Нет! — внезапно выкрикнул маркиз. — С недавних пор я в этом не уверен. Впрочем... — он неожиданно улыбнулся и заговорил уже мягче: — Мне понадобилось двенадцать лет, чтобы надежда вернулась в мое сердце. Ты не должна ждать так долго.

— Вы полагаете, мне придется? — спросила она. — Думаете, любовь не придет ко мне до тех пор? Что же мне делать? Помню, когда я ходила в школу, другие девочки рассказывали, что их мамы надеются найти для них выгодную партию — богатых и знатных женихов.

Маркиз внимательно слушал. Шона продолжала:

— Когда мой отчим решил, что я должна выйти за этого отвратительного человека только потому, что хотел подняться выше по социальной лестнице, — именно тогда я поняла, что мужа себе выберу сама.

Маркиз тяжело вздохнул.

— Ох уж эти родители... Вечно стараются навязать свой выбор детям.

— Полагаю, вы сами немало от этого пострадали, — предположила Шона.

— С того самого дня как унаследовал титул. Ирония судьбы состоит в том, что мой отец, затративший столько усилий, чтобы не допустить моего брака с Анжелой, умер на следующий год. Упал с лошади. У меня оказалось больше денег, чем можно было желать. И вдобавок старейший титул в стране. Однако это уже не имело для меня ни малейшего значения. Женщина, которая могла бы наполнить мое существование смыслом, погибла. Я жил как в пустыне, усыпанной золотом вместо песка. Вскоре все эти великосветские мамаши, разумеется, обратили внимание на холостого маркиза и накинулись на меня, как свора гончих на лисицу. Поначалу я их игнорировал, но мое положение становилось все более затруднительным.

— Мне кажется, вы немного сгущаете краски, — отозвалась Шона. — Разумеется, большинство родителей ищут для своих детей спутников жизни с щедрым сердцем, а не с толстым кошельком.

Маркиз улыбнулся.

— Вы красиво выразились, — сказал он, — но, к сожалению, в этом мире живет множество людей, которые жаждут во что бы то ни стало заполучить корону или тугую мошну. Более того, — добавил он, хитро прищурившись, — мне кажется, большинство из них я уже встречал на светских раутах. Все они на редкость скучны, но хозяйка дома знает: на следующий же день газеты опубликуют в разделе светской хроники отчет о ее званом ужине, и те, кто остался без приглашения, будут скрежетать зубами от ярости.

Шона рассмеялась.

— Вы настолько важная персона? — спросила она.

— Возможно, я могу показаться вам снобом, — ответил маркиз, — но это не так. Иной раз после бала ко мне подходили не приглашенные туда люди, говорили, что ими намеренно пренебрегли, и просили непременно прийти к ним на следующей неделе.

— Значит, вы перемешались с одного званого ужина на другой? — спросила Шона.

— Словно экспонат какой-то выставки, — подтвердил маркиз. — Мне казалось, что я постоянно играю роль, соответствуя чьим-то чужим представлениям о «маркизе». Так я и жил... Но истинное положение дел в корне отличалось от принятых в обществе стереотипов. Каждую секунду я думал только о том, что без Анжелы моя жизнь пуста и бессмысленна. Поэтому вскоре перестал появляться в высшем свете. Потом заказал на верфи яхту по собственным эскизам, и когда она была готова, отправился путешествовать.