Люди на площади молча смотрели на них, а они делали вид, что не замечают их взглядов. Иногда дворянчики останавливались по нескольку человек, чтобы обменяться парой слов и взять друг у друга из табакерки щепотку табака. Все эти действия имели какой-то надменно-вызывающий вид, чем вполне оправдывали косые взгляды, бросаемые на них.

Нам предстояло пройти меж ними, как сквозь строй солдат. Лицо мое горело от стыда. Многих из них я видел всего два дня назад в доме маркизы де Сент-Алэ, где я на глазах у всех прикрепил себе на грудь белый бант. Теперь же я был в противоположном лагере. Причин моего образа действия они знать не могли, и я видел по их глазам и поджатым губам, что они считали меня изменником. Некоторые из них были в военной форме и с орденом св. Людовика и были мне незнакомы. Эти посматривали на меня вызывающе и нехотя давали мне дорогу.

К счастью, идти нам было недалеко. Достигнув северной стены собора, через небольшую калитку мы вошли в сад, где липы умеряли палящий зной солнца. Казалось, будто город с его шумом остался где-то далеко позади. Направо высились стена абсиды и тяжелые восточные купола собора, впереди поднималась стена укреплений, а слева виднелась обвитая плющом старинная полуразвалившаяся башня четырнадцатого века. У ее подножия на гладком газоне стояли четверо, очевидно ожидавшие нас.

Один из них был Сент-Алэ, другой Луи, остальных я не знал.

Вдруг мне в голову пришла ужасная мысль.

– С кем вы будете драться? – тихо спросил я своего спутника.

– С Сент-Алэ, – так же тихо отвечал он.

Мы были уже так близко от маркиза, что я не мог более расспрашивать капитана.

Поджидавшие нас двинулись нам навстречу и раскланялись.

– Виконт? – спросил Луи.

Он был так серьезен и суров, что я не узнавал его.

Я молча кивнул ему и мы отошли с ним в сторону.

– Нам, вероятно, незачем пытаться примирить противников, – сказал он.

– Полагаю, что так, – хрипло отвечал я.

Сказать по правде, от ужаса я едва понимал, что я говорил. Понемногу стала наконец разъясняться стоявшая передо мной дилемма. С одной стороны, если Сент-Алэ падет от руки капитана, то что скажет его сестра мне, что она подумает обо мне, как подаст мне руку? С другой стороны, я не мог представить себе к гибели капитана Юза, ибо его открытость и практичность незаметно покорили мое сердце.

А между тем один из них должен был погибнуть.

Большие церковные часы над моей головой пробили час. Мне казалось, что я сейчас упаду в обморок. Солнце било прямо в глаза, деревья шатались передо мной, сад исчезал в каком-то тумане, в ушах стоял шум человеческих голосов. Особенно отчетливо прозвучал голос Луи, говорившего как-то неестественно твердо:

– Что вы скажете насчет этого места? Трава здесь совершенно сухая, и, стало быть, здесь не скользко; света здесь достаточно, а вместе с тем они будут драться в тени.

– Я согласен, – пробормотал я.

– Может быть, вы сами осмотрите это место?

– Лучшего не найти, – все тем же хриплым голосом отвечал я.

– В таком случае расставим противников.

Я не имел ни малейшего понятия о ловкости обеих сторон, но когда я обернулся и направился к капитану Юзу, я был поражен контрастом, который представляли противники. Капитан был ниже маркиза на целую голову. Но светлые глаза его сверкали, он имел вид решительный и энергичный. Маркиз же отличался высоким ростом и гибкостью, руки его были довольно длинны и давали ему преимущество в нападении. Но на его губах застыла улыбка как у мертвеца.

– Мы готовы, – нетерпеливо промолвил Луи.

Я заметил, что взгляд его скользил мимо меня к калитке сада.

– Не угодно ли вам смерить шпаги, господин виконт? – снова спросил он.

Исполнив эту обязанность, я хотел было уже вести капитана на место, как вдруг он сделал знак, что хочет говорить со мной, и, не обращая на неудовольствие своего противника внимания, он отвел меня в сторону.

Гнев, охвативший его недавно, теперь прошел, и его лицо было бледно и серьезно.

– Какая глупая вещь, – отрывисто сказал он. – И поделом мне, если этот франт пронзит меня насквозь. Можете ли вы сделать мне одно одолжение?

Я пробормотал, что готов сделать все, что в моих силах.

– Я занял тысячу франков, – заговорил он, избегая моего взгляда, – чтобы обмундировать себя для поступления на военную службу. Я взял их у одного человека в Париже, фамилию его вы найдете в моем чемодане в гостинице. Если со мной что-нибудь случится, я прошу вас переслать ему все, что после меня останется.

– Ему будет заплачено сполна, – сказал я. – Я уж позабочусь об этом.

Он пожал мне руку и пошел к месту, где ему было назначено встать. Я и Луи поместились около противников также с обнаженными шпагами, готовые броситься на помощь, если понадобится.

Дали сигнал начать борьбу. Противники поклонились друг другу и сделали выпад. Зазвенели шпаги. А наверху, в небе над собором весело летали голуби и тихо журчал в саду фонтан…

Сразу же обнаружилась огромная разница в приемах обоих дуэлянтов. Капитан Юз сильно двигал туловищем, то наклоняясь, то отступая в сторону, большей частью работая кистью руки. Маркиз, напротив, держался неподвижно и действовал всей рукой, строго придерживаясь всех правил фехтования. Было очевидно, что преимущество на его стороне и что капитан устанет первым, ибо кисть утомляется скорее, чем вся рука. В довершение всего, я скоро заметил, что маркиз даже не прилагает особых стараний, а ограничивается лишь защитой, выжидая, когда противник утомится.

В горле у меня пересохло, я следил за поединком, затаив дыхание. Вот-вот должен был последовать удар, которым все будет кончено.

Вдруг случилось что-то необычное. Капитан как будто поскользнулся и сделал выпад против маркиза. Его шпага почти коснулась груди Сент-Алэ, и маркиз едва спасся, отскочив назад. Но, прежде чем капитан успел сделать второй выпад, Луи направил против него свою шпагу.

– Этого нельзя! – сердито закричал он. – Удар снизу! Это запрещено правилами.

Капитан остановился, тяжело переводя дух и уперевшись шпагой в землю.

– Почему запрещено? – сказал он и посмотрел на меня.

– Я не совсем хорошо видел, господин Сент-Алэ, – вмешался я. – Это удар…

– Это не разрешается.

– В школе – да, а здесь не школа, а дуэль!

– Я никогда не видал, чтобы его применяли на дуэли.

– Это решительно все равно, и прерывать схватку по таким поводам – нелепость.

– Сударь!

– Да, нелепость, – твердо повторил я. – После этого мне не остается ничего другого, как снять капитана.

– Может быть, вам угодно самому занять его место? – вдруг спросил сзади чей-то насмешливый голос.

Я быстро обернулся. Это произнес один из спутников маркиза.

Я поклонился и спросил:

– Вы доктор?

– Нет, – сердито отвечал он. – Мое имя дю Марк, и я к вашим услугам.

– Вы не секундант, – возразил я, – и, следовательно, не имеете права стоять там, где вы стоите. Попрошу вас удалиться отсюда.

– Я имею такое же право быть здесь, как и другие, – произнес он, указывая шпагой на крышу собора. Наверху у парапета виднелось несколько человек, смотревших на дуэль.

– Наши друзья имеют такое же право, как и ваши, – продолжал он, видимо стараясь меня подразнить.

– Они могут смотреть, но не вмешиваться, – твердо возразил я. – Не можете вмешиваться и вы. Прошу вас удалиться.

Он опять стал отказываться и поднял было шум. Но Луи сделал резкое замечание нарушителю порядка. Тот, пожав плечами, с недовольным видом отошел прочь.

– Будем продолжать, – вдруг заговорил капитан. – Если удар был неправильный, но этот джентльмен имел право вмешаться. В противном случае…

– Я готов продолжать, – сказал де Сент-Алэ.

Они опять горячо схватились, не соблюдая более осторожности. Я видел, как шпага маркиза скользнула змеей мимо шпаги капитана, и тот зашатался и выронил оружие.

Я подхватил его на руки. Кровь ручьем лилась из глубокой раны на шее. Он взглянул на меня и хотел что-то сказать. Но я разобрал только одно слово:

– Вы…

Кровь залила ему горло. Он замолк и закрыл глаза. Прежде, чем я успел опустить его на траву, он был уже мертв. Пораженный внезапностью катастрофы, я опустился около него на колени.

Доктор пощупал его пульс и теперь старался пальцем остановить кровотечение. Весь мир в эту минуту сосредоточился для меня в этом сером лице, и кроме него я ничего не видел. Мне как-то не верилось, что дух этого человека уже отлетел, что такой сильный и жизнерадостный, завоевавший мою симпатию, он был уже мертв, мертв в то самое время, когда голуби продолжали весело выписывать круги над нашими головами, а фонтан по-прежнему журчал так тихо и спокойно.

– Убит? – в тоске воскликнул я.

– Да, господин виконт. Ему не повезло, – отвечал доктор, опуская голову капитана на забрызганную кровью траву. – При такой ране ничего нельзя сделать.

И он поднялся с земли. Подавленный и поглощенный своими мыслями, я продолжал стоять на коленях, пристально глядя в лицо, минутой ранее полное жизни и энергии. Потом я вздрогнул и посмотрел на самого себя. Я был весь покрыт его кровью: руки, грудь – все было в крови, просочившейся даже сквозь камзол.

Потом мысли мои обратились к Сент-Алэ. Я инстинктивно посмотрел на то место, где он стоял, но там уже никого не было.

Внезапно раздался громкий удар колокола – один, другой. Не успели звуки еще замереть в воздухе, как послышались чьи-то торопливые шаги. Кто-то хрипло крикнул около меня:

– Боже мой! Это убийство! Они хотят и нас убить!

Я оглянулся. Говоривший был дю Марк. С ним были Сент-Алэ и доктор. Все они явились сюда со стороны калитки, не успев, видимо, скрыться через нее. Они прошли мимо меня отвернувшись, и направились к маленькой двери, которая находилась сбоку старой башни и вела на стены. Едва они успели войти в нее, как над моей головой опять загудел колокол. Звон его был унылым и, вместе с тем, полным угрозы.