Лампа погасла, и в камере наступила кромешная тьма. Джоли старалась отогнать прочь панические мысли о крысах и о том, как выглядит мертвый Роуди. Вместо этого попробовала сосредоточиться на воспоминаниях о Даниеле, Джемме и Хэнке, и о том, как ей хочется вновь оказаться с ними.

Она поклялась себе, что если переживет сегодняшнюю ночь, то бросится прямо в объятия Даниеля и расскажет ему, как сильно его любит. Сейчас она познала на собственном опыте, как хрупка порой бывает человеческая жизнь. И сейчас она отдалась на волю судьбы, ожидая, что же произойдет дальше.

Она не знала, сколько времени провела в томительном ожидании — час или день. Но ее одежда насквозь промокла от испарины, мускулы задеревенели, пальцы ныли от мертвой хватки, с которой она держала свое оружие — осколок стекла. Вдруг она расслышала чьи-то шаги, которые направлялись к ней. Джоли, затаив дыхание, сделала шаг назад и замерла, высоко подняв над головой осколок стекла.

Шкаф снова повернулся, и Джоли закусила губу, чтобы криком не выдать себя. В глаза больно ударил мерцающий свет то ли свечи, то ли тусклой лампы. Джоли испуганно наблюдала за огнем, а сердце ее билось так сильно, что казалось, будто его стук слышно далеко за стенами камеры. Вдруг до нее донеслось:

— Джоли?

Она уже готова была бежать сломя голову, когда вдруг поняла, что голос женский, и в самый последний момент выронила осколок стекла, который разбился вдребезги о грязный каменный пол.

— Нан?!

Долгожданный свет двинулся в сторону Джоли.

Та все еще была в столбняке, однако жизнь начала постепенно возвращаться к ней.

— Все в порядке, Джоли, — немного дрожащим голосом сказала Нан, оглядывая узкую маленькую камеру, где ее тоже держали в заключении. — Теперь ты в безопасности.

Джоли дрожала так сильно, что подгибались колени. Она, спотыкаясь, прошла мимо Нан вон из этой комнаты, где пахло крысами, плесенью и смертью. С трудом добравшись до противоположной стены, Джоли прислонилась к ней, глубоко дыша, чтобы удержаться от рыданий или истерических воплей.

— Даниель знал, что я здесь, — после долгого молчания сказала Джоли. — Он знал!

Нан кивнула, беря ее за руку и ведя к каменным ступеням лестницы, ведущей из подвала.

— Он прискакал к нам с Вереной, считая, что я знаю, где тебя искать.

— А что с мистером Дженьюэри, что с Блейком…

Яркий квадрат света ожидал Джоли и Нан наверху лестницы.

— Когда Даниель примчался с начальником полиции и добровольцами, Айра Дженьюэри и Блейк Кингстон вскочили на лошадей и дали деру. Твой муж и остальные погнались за ними в горы.

Джоли была едва жива от слабости, но все же прошептала:

— Как, в темноте?

— Нет ничего опаснее, чем могила, все остальное — пустяки, — ровным голосом ответила вдова Джо Калли.

Джоли довелось испытать много невзгод, но она была полна решимости при всех обстоятельствах оставаться сильной. Вслед за Нан Джоли прошла в гостиную, где пахло трубочным табаком и дешевым ромом.

Нан огляделась и вздрогнула, потом тихо сказала:

— Даниель велел нам оставаться здесь и ждать его возвращения. Но мне кажется, Джоли, что я здесь не вынесу. Давай лучше запряжем один из экипажей мистера Дженьюэри и поедем к тебе домой.

Джоли не более Нан хотела оставаться в этом доме, но ее план несколько отличался от намерения Нан.

— Конечно, вы можете поступать как вам угодно, миссис Нан Калли, — официальным тоном заявила Джоли, — а я собираюсь последовать за своим мужем и посмотреть, все ли с ним в порядке.

У Нан от изумления глаза полезли на лоб, затем она сощурилась.

— Порой бывают минуты, миссис Бекэм, когда я начинаю терять терпение, общаясь с вами, — сказала она, четко выговаривая каждое слово. — Сейчас не время проявлять свое упрямство или свою глупость. Ничто бы не устроило так мистера Дженьюэри, как сцапать вас снова и использовать в качестве оружия против Даниеля!

Джоли было нелегко признать правоту подруги, поскольку каждая клеточка ее требовала сесть на первую попавшуюся лошадь и мчаться вдогонку за Даниелем. Но она лишь кивнула, соглашаясь с Нан.

Нан умело правила коляской Даниеля, а Джоли покорно устроилась на заднем сиденье и переваливалась из стороны в сторону в такт качаниям легкого экипажа. Ночь была темной и холодной, шел снег, но Джоли ничего этого не замечала. Все ее мысли были сейчас о Даниеле, а ее сердце было с ним там, в горах.

Джоли немного оживилась только тогда, когда показались огни фермы Даниеля. Едва она переступила порог кухни, как ей навстречу с криком облегчения бросилась Мэри. Она крепко обнимала и целовала невестку.

Глаза Джоли наполнились слезами, но в голосе ее прозвучал вялый упрек:

— Это кто же разрешил тебе встать с постели, Мэри Бекэм?

Мэри чуть отступила назад, чтобы оглядеть Джоли. Не скрывая слезы радости, она снова крепко обняла подругу:

— Когда кто-то попадает в беду, семья и друзья должны подставить свое плечо. Енох привез меня и детей сюда, чтобы я приглядывала за Джеммой и Хэнком. А мужчины в это время занимались своими делами.

Джоли все еще двигалась, как сомнабула. Она подошла к большой плетеной корзине, что стояла возле печи, и заглянула в нее. Там сладко посапывала Рейчел-Энн. Джоли снова подумала о своем собственном ребенке и прижала руки к животу. Господь не допустит, чтобы оборвалась жизнь ее Даниеля: он увидит не только утро, но и плоть от плоти своей, кровь от крови своей.

Затем Джоли медленно поднялась наверх проведать, как там Джемма и Хэнк. Наклонившись над их кроватками, Джоли нежно поцеловала детей в лобики, давая себе обет, что никогда не разлучится с этими ребятишками, что бы ни случилось. Они тоже были частью той личности, которой она стала, пройдя сквозь долину теней.

Когда Джоли вновь спустилась на кухню, еще более погруженная в свои мысли, чем прежде, то обнаружила, что Мэри и Нан успели нагреть воды и приготовили ей горячую ванну.

Джоли долго и тщательно отскабливала грязь с кожи, отмывала волосы, затем одела ночную рубашку, которую Нан принесла сверху. Старую одежду, запачканную кровью Роуди, а, хуже всего, кошмарными воспоминаниями, она сожгла.

Глубокой ночью Нан ушла прилечь в соседнюю комнату, а Мэри растянулась на диване в гостиной, укрывшись шалью, должно быть, связанной еще Илзе. Джоли, одеревенев от усталости и страхов, осталась сидеть за кухонным столом.

Наступил рассвет, а Даниеля все не было. Джоли продолжала ждать. Ждать вот так, сидя в тепле и безопасности кухни, оказалось самым трудным делом, которое она когда-либо делала в жизни. И только ради Даниеля, исключительно ради него одного, Джо ли подавляла в себе отчаянное желание вскочить на лошадь и помчаться на поиски мужа.

Внезапно на дворе раздался знакомый веселый свист. Джоли вскочила и бросилась к окну. Даниель, Дотер и Енох спешивались с коней у конюшни. Насвистывал Дотер, а Даниель и Енох выглядели мрачными и усталыми.

Джоли распахнула дверь и кубарем, сломя голову, помчалась навстречу мужу, спотыкаясь и скользя по льду.

Его сильные руки обняли ее и крепко сжали.

— Я люблю тебя, Даниель! — выдохнула Джоли, выполняя свой обет. Она взяла обеими руками его лицо и притянула к себе, смотря прямо ему в глаза. — Ты меня слышишь? Я люблю тебя. Я не хочу, чтобы меня вычеркивали из твоей жизни, не хочу, чтобы отсылали куда-либо! Я остаюсь здесь!

Даниель внимательно вглядывался в ее лицо, затем нежно поцеловал в губы.

— Это что за парад вы устроили, выскочив в одном белье на улицу при всем народе, миссис Бекэм? — пожурил он ее. — Так не пойдет. — С этими словами он легко развернул Джоли и чуть наподдал под зад, направляя в сторону дома.

Джоли помчалась домой, поминутно оглядываясь. С ее души спал тяжелейший камень: она была так счастлива, что Даниель вернулся домой целый и невредимый. Вдруг она остановилась и обеспокоенно спросила:

— А вы их схватили? Ну, Блейка и мистера Дженьюэри? Знаешь, Блейк убил Роуди… Я это видела собственными глазами.

— Мы нашли их, — ответил Даниель. — Дженьюэри мертв, а Кингстон ранен в колено. Теперь ему не удастся снова удрать из тюрьмы до того, как его все-таки вздернут.

— Значит, все кончено? — сказала Джоли.

Даниель прижал ее к себе и поцеловал.

— Да, кончено, — ответил он.

Ощущение силы и тепла, исходящее от его большого тела, зажгло огонь в крови Джоли и заставило ее сердце биться сильнее.

— Они не сделали тебе зла? — спросил Даниель. Джоли покачала головой.

— Они меня порядком испугали, — честно призналась она. — Я подумала, что больше никогда не увижу тебя, никогда не расскажу, что я чувствую.

Даниель наклонился, чтобы поцеловать ее, но отпрянул, потому что появился Енох. Он шумно отряхивал ботинки от снега прямо на пороге кухни.

Остаток утра прошел в хлопотах. Дотер, как всегда, повез Джемму и Хэнка в школу. Енох с Мэри отвезли Нан обратно к Верене Дейли, после чего отправились к себе.

Даниель был в гостиной, когда Джоли пришла, чтобы напомнить ему об обеде. Она застыла в дверях, увидев, как Даниель взял с каминной полки фотографию, где был снят вместе с Илзе. Он долго всматривался в свое лицо, лицо Илзе — лица других людей, из другого времени.

Тут он заметил Джоли. Бежать было поздно.

— Она была хорошей женщиной, — тихо сказал Даниель.

У Джоли горели глаза, горло перехватило.

— Да, — мягко согласилась она, — я это знаю.

Даниель открыл большой деревянный ларец и спрятал в него фотографию.

— Я был дураком, когда говорил, что отправлю тебя отсюда, — сказал он. — Да, я полюбил тебя с первого взгляда, когда увидел в повозке с петлей на шее. — Даниель закашлялся. — Я заблуждался, когда полагал, что смогу устоять, победить самого себя и не полюблю тебя только потому, что так решил. Но это не получилось.

Джоли приподнялась на цыпочки, чтобы поцеловать его в подбородок.