Целых две страницы оказались посвящены балу, устроенному в Башнях в 1912 году. Утомленный мозг Макса приободрился. Автор, несомненно, там присутствовал, потому что кропотливо описал каждую деталь — от модных фасонов одеяний до угощения. На Бьянке Калхоун было ниспадающее узкое платье из золотистого шелка с украшенной бисером юбкой. Цвет красиво оттенял ее золотисто-каштановые волосы. Присборенный лиф обрамляли… изумруды.

Репортер в мельчайших деталях разобрал камни. Избавившись от лишних прилагательных и романтических образов, Макс смог ясно представить ожерелье. Набрасывая примечания, перевернул страницу. И замер.

Перед ним предстала старая фотография, возможно, переснятая с газеты, нечеткая и полустертая, но Макс без труда узнал Фергуса. Изображенный мужчина был таким же суровым и строгим, как на портрете над камином в гостиной Башен. Рядом с ним сидела дама, при взгляде на которую у Макса перехватило дыхание.

Несмотря на плохое качество фотографии, можно было разглядеть, что женщина изящная, необыкновенно привлекательная и бесконечно прекрасная. Вылитая Лила. Фарфоровая кожа, стройная обнаженная шея и грива волос, собранных в стиле «Девушки Гибсона» [21]. Огромные глаза зеленого цвета — Макс в этом не сомневался. Ни тени улыбки во взгляде, хотя губы слегка изгибаются.

Это ему кажется, или на лице действительно заметна какая-то печаль?

Элегантная леди сидела, муж стоял позади нее, его рука покоилась на спинке стула, не на ее плече. Однако, как решил Макс, в его позе сквозило что-то собственническое. Оба были в парадной одежде: Фергус, накрахмаленный и отутюженный, и Бьянка — хрупкая, в платье с широкими складками. Высокопарная композиция была озаглавлена: «Мистер и миссис Фергус Калхоун, 1912».

Шею Бьянки, бросая вызов времени, обвивали изумруды Калхоунов.

Ожерелье было точно таким, каким его описала Лила: два сверкающих ряда, в центре — роскошная одинокая слезинка, словно капелька изумрудной воды. Бьянка носила драгоценность с холодностью, которая превращала богатство в элегантность и только увеличивала притягательную силу украшения.

Макс провел кончиком пальца по каждому ряду, практически ощущая гладкость драгоценных камней. Он понял, почему такие изделия становятся легендами, возбуждают человеческое воображение и разжигают жадность.

Но его не волновало сокровище, только образ самой дамы. Едва понимая, что делает, он обвел лицо Бьянки и подумал о девушке, унаследовавшей ее красоту. О женщинах, которые с первого взгляда поражают сердце.


Лила остановилась, чтобы дать возможность группе туристов сфотографироваться и отдохнуть. В этот день парк посетила огромная толпа, большинство из которой заинтересовалось пешеходной экскурсией в сопровождении натуралиста. Лила провела на ногах большую часть рабочего времени, прошла по одному и тому же маршруту восемь раз… вообще-то, шестнадцать, если считать обратную дорогу.

Но она не устала. И ее лекции никогда не являлись простым пересказом путеводителя.

— Многие из растений, произрастающих на острове, являются типично северными, — начинала она. — Некоторые субарктическими, сохранившимися после отступления ледников десять тысяч лет назад. Более поздние экземпляры завезены европейцами в последние двести пятьдесят лет.

С присущим ей терпением Лила отвечала на вопросы, отвлекая часть более молодой аудитории от вытаптывания диких цветов, и снабжала интересующихся информацией о местной флоре. Демонстрировала прибрежный горошек, приморский золотарник, отцветающие колокольчики. На сегодня это была последняя группа, но она уделила ей так же много внимания, как и первой.

Лила всегда наслаждалась приморской прогулкой, слушая звуки перекатывания гальки в прибое, или отзывающиеся эхом крики чаек, открывая для себя и туристов сокровища, спрятанные в приливах и отливах.

Легкий свежий бриз приносил древние и таинственные запахи океана, гладкие плоские камни были истерты до элегантности неутомимой водой. Лила любовалась блеском кварца в струях длинной Уайт-Ривер, ниспадающей на черные скалы, и почти безоблачным синим летним небом. Под ним скользили теплоходы, как оранжевые помпоны, покачивались буйки.

Она подумала о яхте «Летящий всадник», но, как ни вглядывалась вдаль на каждой экскурсии, видела только блестящие туристические пароходики или крепкие катера ловцов лобстеров.

Заметив Макса, направляющего по туристической тропе в сторону ее группы, Лила улыбнулась. Он, конечно же, прибыл вовремя. Другого она и не ожидала. Девушка почувствовала медленно растекающееся покалывающее тепло, когда он внимательно оглядел ее с головы до ног. У него действительно замечательные глаза. Вдумчивые и серьезные, и чуть-чуть застенчивые.

Как всегда при взгляде на Макса возник порыв подразнить профессора и глубинное страстное желание прикоснуться. Интересная комбинация, подумала Лила и не смогла припомнить, чтобы кто-то вызывал в ней такие стремления.

Она выглядит очень хладнокровной, отметил Макс, в этой мужеподобной униформе на гибкой женской фигуре. Воинственный цвет хаки, золотая подвеска и кристаллы в ушах. Он спрашивал себя, понимает ли она, насколько соответствует морской стихии, которая клокочет и перекатывается за ее спиной.

— В зоне прилива, — излагала Лила, — жизнь приспособилась к изменениям уровня воды. Весной происходят самые высокие и низкие перепады почти в четырнадцать с половиной футов.

Она продолжала рассказывать тихим успокаивающим голосом, сообщая о существах в прибрежной полосе, выживании и пищевой цепочке. Во время лекции чайка взгромоздилась на ближайшую скалу и принялась изучать туристов блестящими, как бусинки, глазами. Защелкали фотоаппараты. Лила присела возле потока. Очарованный ее описанием, Макс подошел к воде, чтобы взглянуть самому.

Там колыхались длинные фиолетовые водоросли, которые она назвала «дулсе», дети в группе застонали, когда Лила сообщила, что их можно есть сырыми или жареными. В темном маленьком водоеме, как поведала экскурсовод, обитало огромное количество живых существ, чего все и ожидали. Лила предложила вернуться еще раз во время прилива, потом продолжила рассказ.

Изящно кончиком пальца указала на морских актиний, больше похожих на цветы, чем на животных, крошечных слизняков, которые охотились на них, и симпатичные раковины с моллюсками и улитками. В какой-то момент она походила на морского биолога, а уже в следующий — на настоящего комика.

Благодарная аудитория бомбардировала ее вопросами. Макс заметил одного подростка, мечтательно уставившегося на лекторшу с невнятным вожделением, и почувствовал мгновенную симпатию.

Закинув косу на спину, Лила закончила тур, указав на информацию, доступную в центре посетителей, и сообщив о следующей экскурсии по природным зонам. Часть группы побрела по дорожке назад, другие задержались, чтобы еще пофотографировать. Мальчик отстал от родителей и засыпал Лилу вопросами, которые выплевывал его перегруженный мозг: о море, диких цветах и — хотя дважды не посмотрел бы на малиновку — птицах. Когда иссяк, мать нетерпеливо позвала его, и он неохотно потащился прочь.

— Эту прогулку он забудет нескоро, — прокомментировал Макс.

Лила улыбнулась.

— Мне нравится думать, что они запомнят хотя бы какую-то часть. Рада, что вы пришли, профессор.

Она сделала то, чего требовали инстинкты, — крепко поцеловала Макса мягкими губами.

Оглянувшийся в этот момент подросток испытал вспышку настоящей зависти. А Макс был тронут до глубины души. Рот Лилы все еще изгибался, когда она отпрянула от него.

— Ну, — спросила она, — как прошел ваш день?

Женщина, которая умеет так целовать, ожидает, что сразу после он сможет беседовать как ни в чем не бывало? Очевидно, сможет, приободрился Макс, и глубоко вздохнул.

— Интересно.

— Там самый лучший вид.

Лила пошла по дорожке, ведущей к центру посетителей. Выгнув бровь, посмотрела через плечо:

— Идете?

— Да. — Засунув руки в карманы, Макс последовал за ней. — Вы очень хороши.

Ее смех был легким и теплым.

— Что ж, спасибо.

— Я имел в виду… я говорил о вашей работе.

— Конечно. — Лила дружелюбно подхватила его под руку. — Жаль, что вы пропустили первые двадцать минут. Мы видели два цветных сланца, ушастого баклана и морского ястреба.

— Моя самая заветная мечта — увидеть цветные сланцы, — заявил он и снова заставил ее рассмеяться. — Вы всегда ходите по этой тропинке?

— Нет, выбираю направление спонтанно. Одно из моих любимых мест — Иорданское озеро, иногда я направляюсь в сторону Центра изучения природы или путешествую пешком по горам.

— Полагаю, тут вам никогда не бывает скучно.

— Никогда, иначе не протянула бы здесь и дня. Даже в одних и тех же уголках можно все время наблюдать разные вещи. Посмотрите.

Она указала на засохшие стебли растений с узкими листьями и увядшими розовыми соцветиями.

— Рододендрон, — сообщила Лила, — обычная азалия. Несколько недель назад находилась в пике расцвета. Ошеломляющее зрелище. Теперь цветы отмирают и будут ждать весны.

Она провела кончиком пальца по листьям.

— Мне нравятся природные циклы. Они обещают будущее.

Хотя Лила утверждала, что совсем не энергичная женщина, но легко шагала по тропе, не пропуская ничего интересного — лишайника, цепляющегося за скалу, чайку в небе или побеги сорного ястребинка. Она любила здешние запахи, море за спиной, свежий аромат деревьев, которые постепенно перекрывали вид.

— Не подозревал, что большую часть дня вы проводите на ногах.

— Что и объясняет, почему в остальное время предпочитаю лежать, задрав их повыше.

Лила склонила голову и посмотрела на Макса.

— Если пожелаете, в следующий раз могу провести для вас углубленную экскурсию. Одним выстрелом убьем двух зайцев, так сказать. Полюбуетесь пейзажем и пошарите вокруг в поисках вашего друга Кофилда.