Тина Габриэлл - Любовь леди Эвелин

— Она во второй гримерке справа. Но на вашем месте я бы ее сегодня не беспокоил. С тех пор как умерла актриса, у которой она служила, Мэри в ужасном расположении духа. Теперь ей придется одевать актеров второго плана.

Джек усмехнулся:

— Спасибо за предупреждение.

Мужчина развернулся и быстрыми шагами засеменил прочь.

Взяв Эвелин за руку, Джек повел ее к нужной комнате и остановился перед закрытой дверью. Дважды постучал и прислушался.

— Кто там? — раздался приглушенный голос.

Джек открыл дверь. Полная женщина средних лет с седыми волосами и зажатыми во рту булавками подняла голову и сурово уставилась на них. Она склонилась над худощавой актрисой и пыталась скрепить у нее на спине две половины платья. Резкими движениями костюмерша выхватывала булавки изо рта и скалывала ткань. Лиф платья, явно рассчитанный на пышногрудую женщину, обвис на груди актрисы, словно сдувшийся воздушный шарик.

— Проклятие! — выругалась Мэри. — Похоже, никто не может исправить это платье. У тебя нет груди, чтобы его носить.

Подведенные глаза актрисы сузились, и, негодующе фыркнув, она подхватила юбки и прошмыгнула мимо Джека и Эвелин.

Джек шагнул вперед. Эвелин держалась чуть позади.

Гримерка была маленькой, забитой вешалками с одеждой и полками для шляп. Тут же находился стол с гримом, париками и шиньонами. Пахло потом, табаком и пудрой.

— Что вам угодно? — осведомилась Мэри.

— Меня зовут Джек Хардинг. Я бы хотел поговорить с вами о Бесс Уитфилд.

На лбу Мэри появились две глубокие морщины.

— Вы констебль?

— Нет, я адвокат, а это близкий друг кузена Бесс. — Джек указал на Эвелин. — Полиция уже беседовала с вами?

— Еще нет. Не знаю, почему они медлят.

— Они могли просто упустить вас из виду.

— Поговаривают, полиция знает, кто ее убил. Люди видели, как из окна вылезал какой-то студент.

— Вы говорите не очень-то уверенно.

— С этим пареньком Бесс могла бы сладить.

— Значит, вы ее хорошо знали? — спросила Эвелин.

— Бесс была моей актрисой. В тот день, когда она впервые сюда вошла, я сразу поняла: у нее есть все, чтобы добиться успеха. Она была не такой, как все те девушки, что дюжинами приходят в театр ради артистической карьеры. Бесс полюбила меня. Она становилась все известнее, и мое положение тоже улучшалось. Я ей многим обязана.

— Говорят, у нее было много любовников. Думаете, кто-то из них убил ее из ревности?

— Точно не знаю. Она любила мужчин. Разных. Титулованных аристократов, богатых торговцев, даже молодых привлекательных рабочих сцены. В детстве отец совершенно не обращал внимания на бедняжку, поэтому она искала мужского внимания, как ищет огня мотылек. Я знала всех ее мужчин, кроме ее давнего покровителя.

— Покровителя?

— Сколько я ее знала, он все время был ее любовником. Должно быть, богач, может быть, из знатных, потому что постоянно присылал ей деньги и дорогие подарки. Но я не знаю его настоящего имени.

— Как вы думаете, зачем кому-то понадобилось убивать Бесс?

— Не знаю. В театре у нее, конечно, были враги, но ее смерть никому бы не помогла продвинуться. Режиссер просто наймет другую актрису, что и случилось после смерти Бесс.

— Не знаете, Бесс не могла скрывать нечто важное? Что-то такое, из-за чего ее убили?

— Драгоценности не пропали.

— А что-то кроме драгоценностей и денег?

— Она вела дневник, но никогда не упоминала имени своего покровителя. Что до других любовников, их имена были в дневнике.

— Дневник? Не знаете, где он?

— Пропал. Я обыскала ее гримерку, хотя и знала, что его там нет. Бесс всегда носила его с собой.

— Не помните имен ее поклонников, которых она могла упоминать в дневнике? — спросила Эвелин.

Мэри пожала плечами:

— Я их всех знаю, ведь они приходили повидаться с ней за кулисами.

— Назовите их. Пожалуйста.

— Ну, щеголеватый виконт с закрученными усами. Она называла его Максвелл. И старый толстый граф Ньюленд. Был еще вежливый простолюдин с темными волосами по имени Сэм. Не знаю его фамилии.

Эвелин затаила дыхание от изумления.

— Максвелл Стэнфорд, виконт Гамильтон, и Гарольд Керк, граф Ньюленд!

— Были и другие. Некоторые дураки притворялись, будто они просто любят театр, хотя на самом деле мечтали встретиться с Бесс. Ха-ха! Как будто старая Мэри не знает, когда мужчина мечтает переспать с женщиной. — Глаза Мэри в сетке морщин обратились на Джека и Эвелин. — Вот как вы двое.

Эвелин сделала шаг назад.

— Мы не любовники.

— Нет? — Мэри пристально взглянула на Джека. — Ну, судя по всему, это скоро произойдет.

— Остановитесь на углу, — попросила Эвелин. Джек высунулся из окна экипажа и крикнул кучеру.

Через мгновение карета остановилась на соседней с ее домом улице.

Она схватила служанку за рукав и потянулась к дверце.

— Пожалуйста, прогуляйся по кварталу, Джанет. Когда вернешься, постучи.

Джанет раскрыла рот, словно рыба, удивленная просьбой. Но под суровым взглядом своей госпожи поспешно выбралась из экипажа.

Джек откинулся на спинку сиденья. Он понимающе взглянул на Эвелин:

— Вижу, вы хотите поговорить со мной наедине?

— Я должна кое-что у вас спросить. Когда Мэри Моррис сказала, что может определить, хочет ли мужчина переспать с женщиной, и обратила внимание на вас, вы не стали упрекать ее или что-либо отрицать. Почему?

Джек прямо взглянул на Эвелин:

— Вы хотите знать правду, Эви?

— Да. Для продолжения сотрудничества нам необходимо говорить друг другу только правду. Так проще.

С той минуты, когда они покинули театр, Эвелин размышляла над словами костюмерши Бесс Уитфилд, но мысли эти совершенно не относились к убитой актрисе.

Мэри Моррис была старой и опытной женщиной, намного более опытной, чем Эвелин, когда дело касалось мужчин. Ее утверждение, что Джек хочет переспать с Эвелин, застало ее врасплох.

Но самое ужасное — Джек даже не стал спорить, а лишь небрежно пожал плечами.

Неужели он и правда желает ее?

Вместо того чтобы размышлять над полезными сведениями о прошлом Бесс, Эвелин была вынуждена остаться с Джеком наедине и узнать о его планах.

На его лице появилась насмешливая улыбка. Он подался вперед и оперся локтем о колено.

— Вы полны прелестных противоречий, Эви. Спрашиваете о моих желаниях и тут же упоминаете про наше деловое сотрудничество. Вы совершенно ничего не знаете о вполне естественных мужских инстинктах?

— Не понимаю, о чем вы, — пробормотала Эвелин, уже пожалев, что задала вопрос с такой прямолинейностью.

Шторы на окнах были задернуты, и внутрь не проникал свет уличных фонарей. В полумраке экипажа Джек внезапно показался Эвелин каким-то нереальным.

— Мне кажется, вы прекрасно меня понимаете. — От его глубокого, чувственного голоса по спине побежали мурашки.

Он протянул руку и легко коснулся пряди волос на ее щеке. Его тонкие и сильные пальцы лениво скользнули вниз по шее.

Эвелин ахнула, и ее сердце учащенно забилось.

Джек наклонился ближе, и вот она уже видела золотистые искорки в его зеленых глазах и чувствовала его дыхание. Вдохнула аромат его одеколона — сандаловое дерево и гвоздика — и замерла на месте, очарованная и ослабевшая. В эту секунду мысль о том, чтобы отодвинуться, даже не пришла Эвелин в голову.

В мозгу мелькнула предательская мысль. «Поцелуй меня…»

Невероятно медленно, но неуклонно Джек приблизился к ее губам. Его язык лениво, нежно и искушающе-уверенно скользнул по нижней пухлой губе, прежде чем проникнуть внутрь. Ошеломленная, Эвелин приоткрыла губы, упиваясь прикосновением.

Ее руки сами собой легли на предплечья Джека, коснувшись тонкой ткани. Эвелин подвинулась вперед, дотронулась до его мускулистой груди, и тело ощутило восхитительный холодок желания. Пальцы коснулись его шеи, густых волос.

Джек тихо застонал, обхватил лицо Эвелин ладонями и принялся страстно целовать. Здравый смысл совершенно покинул девушку.

Его руки ласкали ее плечи, изучали чувствительную кожу груди.

От первого легкого прикосновения его ладони Эвелин задрожала и еще сильнее прижалась к Джеку. Она сидела на краешке скамьи, ее сердце бешено стучало в груди, разум приказывал остановиться, но тело не желало повиноваться.

Джек обхватил ее грудь.

Эвелин чуть не растаяла от жара его руки. Его прикосновение было легким, мучительно дразнящим, и по ее телу пробежала дрожь. Соски моментально напряглись.

Как же она хотела этого, чего-то неизъяснимо большего…

В дверцу экипажа громко постучали.

Эвелин откинулась назад, словно изумленная птичка, налетевшая на каменную стену.

Джек выругался.

Эвелин потянулась к дверце, но тут же опустила руку и коснулась припухших губ. Ее охватило чувство вины и стыда.

Она подняла глаза на Джека.

— Мы больше не должны так поступать.

— Не пытайтесь отрицать своих чувств, Эви.

— Это была моя ошибка. Не придавайте случившемуся особого значения.

Глаза Джека сияли, как драгоценные камни.

— Вы чувствуете то же самое, когда вас целует Рэндольф?

Эвелин в ужасе подняла руку. «Боже мой, бедный Рэндольф! Я забыла о нем. Как я могла вести себя так распутно?»

Настойчивый стук повторился.

Эвелин распахнула дверцу. Внезапно ей захотелось вдохнуть глоток свежего воздуха после душной темницы экипажа.

Бледное лицо Джанет выглядело обеспокоенным.

— Миледи?

— Да?

— Может быть, нам пора возвращаться?