Дядьки короля воспротивились против присутствия Иоанна Бесстрашного в столице и стали настаивать, чтобы Карл VI издал приказ о его аресте и изгнании, но бедный больной, бывший тогда под сильным влиянием Изабо, пренебрег их советами. Несколькими днями позже он разрешил герцогу Бургундскому оправдать свое поведение на судебном заседании и даже оскорбить. память своей жертвы, сделав вывод о том, что преступление, которое он совершил, заслуживает не наказания, а похвалы и возвращения его к государственной службе.

Естественно, герцогиня Орлеанская и ее сын Карл были оскорблены, они передали королю послание, в котором говорилось, что они направят в Париж войско, чтобы изгнать оттуда герцога Бургундского, если сам король отказывается сделать это.

В конце концов королевство оказалось разделенным на два лагеря: одни поддерживали герцога Бургундского, другие были на стороне герцогини Орлеанской. Таким образом, Франция оказалась раздираемой внутренними противоречиями в тот момент, когда английский король вновь готовился к вооруженным действиям после тридцатипятилетнего перерыва.

* * *

Мгновенно вся страна была призвана к оружию, Сторонники герцога Бургундского выбрали в порядке знака различия крест Святого Андрея, вышитый на красной перевязи, их противники, которыми командовали герцоги де Берри и де Бурбон, — белую ленту, которую завязывали на руке.

Король, у которого наступил период просветления, почувствовал опасность и приказал противостоявшим партиям сложить оружие. Герцог де Берри ответил, «что его сторонники останутся при оружии, пока его не сложат приверженцы герцога Бургундского». Иоанн Бесстрашный, который фактически правил вместо короля и к тому же являлся мэром столицы, бросил вызов сразу и Карлу VI, и сторонникам графини Орлеанской, подняв войска и приблизившись к Парижу…

После нескольких месяцев тяжелых переговоров попытки примирения между враждовавшими принцами, казалось бы, увенчались успехом. Брат герцога Орлеанского женился на дочери герцога Бургундского, и королева, которая отсиживалась в Мелюне (подальше от возможных мест сражений), организовала празднества по этому поводу. За званым обедом собрались Изабо, Иоанн Бесстрашный и Карл Орлеанский, сын жертвы.

В конце обеда герцог Бургундский незаметно отвел королеву к окну и сказал ей, что было бы очень интересно узнать о тайных намерениях молодого Карла, добавив, что ничто так не располагает к откровению, как любовное свидание. Королева всегда с удовольствием принимала подобные советы. Не прошло и часа, как она уже была в постели с сыном своего бывшего любовника… Этот вечер примирения, естественно; не имел продолжения, и по всем уголкам королевства разгорелась гражданская война, хотя Карл Орлеанский и женился на дочери графа Арманьяка. Это было многозначительное событие, но оно явилось отражением политической борьбы между двумя группировками — бургиньонов и арманьяков.

Первое сражение этой междоусобной борьбы, которая длилась двадцать шесть лет и разрушила королевство, состоялось при Азенкуре, 14 октября 1415 года. В нем были убиты тридцать тысяч человек, кавалерия полностью уничтожена, Карл Орлеанский и герцог де Бурбон пленены [46].

Это кровопролитие не обеспокоило Изабо. Напротив, ей показалось, что теперь она легко может добиться своих честолюбивых замыслов при содействии Англии. И она решилась на предательство…

Несмотря на разразившуюся в стране трагедию, королева не желала изменять своим привычкам и принялась за организацию празднеств, о которых все летописцы сообщают с негодованием. Иногда ей в голову приходили просто непристойные идеи, так, она любила с частью своих фрейлин, переодевшись в проституток, ходить по улицам Парижа, «удовлетворяя похотливые желания» профессоров Университета…

Однажды коннетабль д'Арманьяк узнал об этих чудовищных развлечениях. Было начато тайное расследование и установлено, что вдохновителем всех интриг и постоянным фаворитом был Буа-Бурдон. Коннетабль пришел к королю:

— Государь, — сказал он, — вам гнусно изменяют на протяжении многих лет. Пойдемте, вы убедитесь в этом сами.

И он проводил Карла VI в Венсен, где у королевы в ту пору размещался двор. Судьба распорядилась так, что именно в тот момент, когда они подходили к личным апартаментам Изабо, Буа-Бурдон выходил из спальни королевы с таким непринужденным видом, что это подтверждало их близкие связи с королевой. Столкнувшись с королем, фаворит слегка побледнел, но прошел мимо, не останавливаясь.

Карл, которого задело это явное проявление неуважения, немедленно отдал приказ коннетаблю д'Арманьяку арестовать и посадить наглеца в тюрьму. Карл не захотел объясняться со своей женой и вернулся в Париж. Буа-Бурдон был немедленно арестован и препровожден в небольшой замок в Шателье. Здесь его в присутствии короля подвергли пыткам, и государь, как повествуют летописцы, узнал намного больше того, о чем хотел бы знать. Злой гений королевы был приговорен к смертной казни. В тот же вечер стражники бросили его в Сену, «зашив в кожаный мешок», на котором были написаны слова: «Разрешено королевским правосудием».

Через несколько дней после казни Буа-Бурдона дофин Карл совместно с коннетаблем д'Арманьяком отдал приказ об аресте королевы, и ее отправили под надежной охраной сначала в Блуа, потом в Тур. У Изабо не было времени обратиться за помощью к герцогу Бургундскому, находившемуся тогда в Нормандии.

Ссылка сама по себе была тяжелым унижением для королевы, но когда она узнала, что ей не разрешили взять ни одного из роскошных платьев, в которые она так любила наряжаться, ни одной драгоценности, она упала в обморок. Во время путешествия, продолжавшегося три дня, она частенько притворялась больной в надежде разжалобить своих конвоиров. Разумеется, это было бесполезно. И теплым майским вечером 1417 года она прибыла в Тур, где ее ожидали три строгих на вид человека, которым предстояло стать ее надзирателями. Не особенно церемонясь, ее бросили в тюрьму, под которую переоборудовали один из замков.

Там она влачила весьма тягостное существование. Находясь под постоянным строгим надзором, она не могла ни писать, ни принимать гостей, ни самостоятельно выходить на прогулку. К тому же ее стражники, зная о том, что эта женщина, циничные любовные похождения которой возмущали все королевство, была главной причиной всех бед Франции, проявляли беззастенчивость и наглость по отношению к ней. Забыв о том, что перед ними королева (хотя помнила ли об этом она?), они вызывающе с ней разговаривали, даже не сочтя нужным снять головной убор.

В это время в Париже дофин Карл не сидел сложа руки. Ничего не сказав королю, который, впрочем, выходя из своих депрессий, только и делал, что занимался любовью с Одеттой де Шамдивер, он конфисковал все сокровища, припрятанные его матерью [47].

Потом, желая пополнить кассу группировки арманьяков, он продал платья, шитые золотом, хорошую мебель и драгоценности, которые Изабо оставила в Венсене. Но одних денег было недостаточно для того, чтобы придать группировке силу; нужны были люди, а их как раз и не хватало. Из-за неосмотрительности коннетабля д'Арманьяка большое количество сторонников неожиданно покинуло дофина и приумножило ряды герцога Бургундского.

Король Англии тем временем высадился в Нормандии, уверенный в том, что будет поддержан Иоанном Бесстрашным. Отряды бургипьонов примкнули к английским войскам, и Генрих V двинулся на Париж. Дойдя до Санлиса, он потребовал от Карла VI уступить ему французскую корону.

— Дайте ему попять, — сказал он своим послам, — что я буду ему признателен до конца его жизни, если, во-первых, я стану регентом и мне одновременно присвоят титул французского короля, во-вторых, если за меня выйдет замуж Екатерина, сестра дофина.

Карл VI, который, к счастью, не был в состоянии депрессии, изучил эти предложения вместе с советниками. В это время в Type неистовствовала Изабо, перебирая в уме все возможные пути для того, чтобы покинуть тюрьму и помочь английскому королю в его борьбе против супруга, который ее стеснял уже в течение тридцати лет, и дофина, похитившего все ее богатства.

Однажды вечером верный ей слуга сообщил, что к Туру приближается со своим отрядом герцог Бургундский. Немедля она послала ему свою печать. Иоанн Бесстрашный обо всем догадался. Он ответил, что готов помочь ей, и назначил встречу на следующий день, в день Поминовения усопших, в аббатстве, расположенном в двух лье от Тура.

Вечером перед тем, как лечь спать, королева смиренно обратилась к тюремщикам:

— Господа, я хотела бы завтра помолиться в церкви в Мармутье. Я думаю, что никто не может запретить этого?

— Конечно, нет, Мадам.

— В таком случае, будьте готовы рано утром составить мне компанию.

На следующий день едва Изабо со своими спутниками приступила к молитве, как в церковь в Мармутье ворвалось шестьдесят человек. Сильно напуганные охранники обратились к королеве:

— Мадам! Это люди группировки бургиньонов и англичане. Спасайтесь!

— Будьте спокойны, — сказала, улыбнувшись, Изабо.

Тогда трое охранников поняли, что попали в западню, и попытались сбежать. Но у них было слишком мало времени. Перед королевой предстал Гектор де Савез, командующий отрядом, направленным Иоанном Бесстрашным, и почтительно с ней поздоровался. — Савез, — сказала Изабо, — арестуйте этих троих людей!

Двое стражников были пойманы, третьему удалось выскользнуть из церкви и убежать к Луаре, где он сел на лодку, но она перевернулась. Никто о нем больше ничего не слышал. Когда все стало спокойно, герцог Бургундский явился на поклон к Изабо.

— Рада видеть вас, — сказала она ему, — вы единственный человек в королевстве, который заслуживает моей любви. Вы освободили меня. Будьте уверены, я никогда вас не предам.

Обоим «был устроен торжественный прием в монастыре», затем они расположились на ночлег в одной из комнат, «чтобы вновь принадлежать друг другу».