— Как же тут справиться, когда так потрясающе не везет?

— Да справишься, главное было предупредить тебя. Ты сейчас соберешься, я знаю.

Негр посмотрел на лузера нежным взглядом, по-женски, и растаял в воздухе.

Ну, лузер задумался... Он как во сне задумался, так задумчивый и проснулся.

«Легко сказать — себя переубедить! — хмыкнула Нелида. — А как вообще лузеры себя переубеждать-то должны?» Любую проблему она привыкла рассматривать всесторонне и подходила к этому издалека. Самым логичным казалось начать с пересмотра жизненного опыта, лучше всего в форме письменного резюме, чтоб по нему потом определять симптомы возможных провалов в будущем. Нелида любила анализировать.

Профессиональное резюме, или, как его называли в Англии, — «си-ви[61]», у Нелиды, конечно же, было, без него в Лондоне ни на какую работу в офис не примут, даже на ту, что «не бей лежачего». Но в том «си-ви» лишь тезисно перечислялись полученные ею за время учебы в школе и в колледже знания, аттестаты, дипломы олимпиад, компьютерные навыки и круг интересов. Профессионального опыта у нее еще не было — работа «живым оператором» была началом карьеры. Анализировать свои неудачи на основе того резюме было бессмысленно, и Нелида решила составить другое, что-то вроде краткой автобиографии. Она открыла новый текстовый файл и бойко застучала длинными пальцами по клавиатуре.

РЕЗЮМЕ

Нелида была хорошей девочкой, училась на пятерки, получала призовые места на олимпиадах по зоологии и ботанике, окончила школу с золотой медалью.

«Что-то я не из той оперы сразу запела — все это и так уже есть в си-ви, и вообще как мне это поможет проанализировать ситуацию с лузерством?» — задумалась Нелида. Самое первое предложение утверждало, что она вовсе не лузер даже — сколько людей школу с золотой медалью оканчивают? В конце предложения напрашивался противительный союз — так называются в грамматике слова типа «но» или «однако», раз уж взялась перечислять моменты неудач.

«С чего начать? — растерялась Нелида, — с завала экзамена в институт?» Правильнее было бы начать с дошкольного возраста, когда мама впервые собралась отвезти ее в гости к бабушке, чтобы показать, какой она прекрасный ребенок, и строго-настрого велела, чтобы она своей бабушке понравилась. Нелида так разнервничалась, что у нее поднялась температура и ее все время рвало на пол, бабушка только со шваброй бегала — подтирать.

«В детстве у Нелиды часто портилось самочувствие, когда взрослые отдавали ей суровые приказания», — впечатала она и вспомнила, как была приглашена на день рождения к какому-то крайне замечательному ребенку, и никто ей там ничего не приказывал, наоборот, даже все взрослые были милы до чрезвычайности. Однако Нелида умудрилась прямо там заболеть коклюшем и перезаразить всех гостей.

А в другой раз она пошла одна, без взрослых, гулять во двор с флажком и с какой-то стати засунула его в рот. А один мальчишка взял да по флажку стукнул и проткнул ей горло. Мало того, что было больно, так ведь Нелиду пришлось еще и в больницу везти, накладывать швы, она там все залила кровью. Мама с папой чуть с ума не сошли.

«Для своих родителей Нелида была полным разочарованием», — записала она, сняла очки и потерла руками глаза, на которые вдруг навернулись слезы. С самого что ни на есть малолетства папа учил ее на пианино играть — он сам увлекался музыкой, даже играл на трубе, но в музыкальную школу Нелиду не приняли, потому что не сумела повторить ритм, который настучали карандашом по столу. На самом деле ей просто ритм не понравился и не захотелось его повторять, а слух у нее был всегда исключительный. А потом ее, хоть и учили английскому, отдали в самую обычную школу — мама была уверена, что собеседования в спецшколе дочь не пройдет.

«А еще я была подлецом», — вспомнила Нелида, но записывать этого не стала, слезы продолжали капать из глаз и падали на клавиатуру. Когда ее отпускали во двор, предполагалось, что она будет играть с девочками. А однажды все дети во дворе передрались. В процессе сопутствующей беготни мальчики залезли на крышу сарая, и, увлекшись погоней, Нелида забралась за ними вслед. И тут девочки ей закричали, чтобы она им кого-нибудь скинула с крыши. Нелида ответила: «Да вы что! Они же меня тогда тоже скинут, лучше я теперь с ними буду дружить, и на крыше мне нравится». Ну, и девочки обозвали ее подлецом и больше играть с ней не хотели.

На самом деле с самого раннего детства Нелиде казалось, что неприятности происходили с ней не просто так. Вот ведь все были дети как дети — мальчики с синяками, девочки с бантиками, а Нелида весьма отличалась и от тех, и от других. Когда, провожая в первый класс, мама на голову дочки прицепила большой белый бант, Нелида его тут же сдернула, взъерошила волосы и заявила: «Я и так необыкновенно хороша!» В ее голове давно зрела довольно высокая самооценка и иногда прорывалась наружу. В глубине души Нелида всегда знала, что она особенная, но никому этого не говорила. Ей казалось, что даже несчастные случаи, происходившие будто бы по ее вине, словно специально кем-то задуманы, чтобы к ней всеобщее внимание привлечь, а в самый ответственный момент рядом с нею возникнет кто-то большой и сильный и обязательно ее спасет. Но все неприятности достигали своей кульминации, и никто рядом с нею не возникал, словно джинн или старик Хоттабыч, и не внушал остальным, что она замечательная, умная, храбрая и вообще герой, с которым хотят дружить все мальчики и все девочки, делиться конфетами и забивать свое место в паре, перекрикивая друг друга: «Чур, я с Нелидой!»

Нелида взрослела, неудачи лились на ее голову, как нескончаемый дождь, никто волшебный с нею рядом не возникал, но она все равно верила в чье-то тайное покровительство. Даже когда экзамен заваливала в институт, почти что была уверена, что один из экзаменаторов тот самый покровитель и есть. Ожидала, что он вот-вот изобразит притворное удивление и задаст какой-нибудь каверзный вопрос, из программы пятого курса. И Нелида сразила бы всю комиссию наповал самым блестящим ответом за всю историю поступлений в тот вуз, и ее сразу зачислили бы в аспирантуру. А через год, максимум два, была бы она уже кандидатом наук или даже доктором. Но нет, экзаменаторы удивились, конечно, хотя без притворства, и не стали задерживать, поставили «неуд» куда положено, бровью не повели.

А вся эта история с Англией — Нелида согласилась поехать туда в первую очередь потому, что на нее перестал обращать внимание Владик, вместе с которым они возились когда-то в живом уголке с хомяками. В девятом классе ее угораздило в него втрескаться по уши, но Владик продолжал видеть в ней «дружбана», а после школы поступил в медицинский и забыл о ней, кажется. Нелида страдала. Вся надежда была на «тайного покровителя»: ведь он мог предстать перед Владиком накануне ее вылета в Англию и сказать, что она покидает страну навсегда. Вот бы Владик тогда осознал, что любил ее все эти годы, и примчался бы в аэропорт, и порвал бы ее билет в клочья, и… И потом они стали бы жить вместе долго и счастливо. Но никто, кроме родителей, ее провожать не пришел, и никто, кроме мамы, лететь в Англию не отговаривал.

Страдания по Владику в Лондоне незаметно прошли, и Нелиде давно уже нравился один однокурсник. Даже на линди хоп она записалась скорее всего потому, что он был отличный танцор, а у Нелиды, как ей самой казалось, «обе ноги были левые». Заодно и сценическую боязнь хотелось побороть. Надеялась, что, как только научится хорошо танцевать, пригласит какого-нибудь мальчика из танцевальной группы на вечеринку в свой колледж и, конечно, сразит того однокурсника наповал. Но из всех «мальчиков» в группе внимание на нее обращал лишь старый и неприятный учитель, и хоть он и танцевал лучше всех, прийти в его сопровождении на студенческую вечеринку было все равно, что об стенку убиться головой.

Слезы то высыхали, то капали снова, — Нелида взглянула на часы: время приближалось к утру. Вот как, значит, начался день рождения — в ощущении себя полнейшим лузером, и даже эклеров у нее нету для утешения. Она закрыла лицо руками — хорошо, что хоть в офисе никого не было, можно было от души нареветься.

— Плакса-вакса-гуталин, на носу горячий блин! — услышала она вдруг знакомую с детства считалку. Голос звучал как будто в голове, но не был ее собственным «внутренним» голосом. Чужим он ей тоже не показался, как ни странно. — Чего ж ты не дочитала Варварину сказку?

— Ага, не дочитала, увлеклась составлением резюме, — согласилась Нелида, почему-то нисколько не удивившись. Она надела очки и посмотрела на светящийся монитор, но тут же почувствовала резкую боль в глазах, а буквы на экране зарябили так, что их невозможно стало читать. Она наклонила лицо ближе к экрану, потом отстранилась подальше — ощущения не менялись, ей явно мешали очки. Нелида сняла их и взглянула на монитор еще раз — все буквы обозначились ясно и четко.

«По сравнению с тем, что я могу жизнь за жизнью так и прожить неудачником, — думал он, — теперешнее мое невезение — это полная ерунда... Но справиться с этим я не могу, я же пробовал. Значит, главное — не психовать... Ну, не везет и не везет, фигня какая...»

И пошел лузер домой. По дороге его обрызгала грязью с ног до головы машина, в подъезде на него с лестницы упала старушка с ведром мусора в руках, как вошел в квартиру, сразу вешалка свалилась со стены, а он себе улыбается: «Вот прикольно как...» Поверил он почему-то тому сну.

Пришел на работу, и там ему сразу девушки грубить начали по привычке, но он думает: «А смешно, в этой жизни мне жены не положено, значит, могу за всеми девушками ухаживать, и ни одна в загс меня не потащит, эх, развернусь!» И с той минуты все время всем подряд девушкам комплименты говорил...

Когда очередную его идею начальник присвоил, он ничего не стал доказывать, а только сообщил: