Тут вдалеке приметила, телега едет. Крестьянка рыжую лошадь погоняет. Немного погодя подъехала, Лиза рукой махнула, баба поводья потянула, прикрикнула, лошадь послушно остановилась. Улыбнулась приветливо женщина, лицо загорелое в добрых морщинках. Руки словно мужские из-под рубахи, да сарафан дорожной пылью покрыт.

– Здравствуйте, можно с вами проехать немного? – спрашивает Лиза.

– А тебе куда надобно? – крестьянка отвечает. Лиза плечом пожала, – Да, садись что ли, кажись вдвоём веселее.

Села Лиза на телегу, сразу в душе посветлело. Не одна, видимо, пока.

– Как звать тебя, я Серафима. Все меня Фимой кличут.

– Лиза я.

Разговорились. Ехала Серафима в город, на базар. Везла разные овощи да фрукты. Немного деньгами чтоб разжиться. Одна почему? Так мужа нет. В солдаты забрали. Как-нибудь с земли, да с живности перебиваются с детьми. Не голодные, вроде, не оборванцы. Хозяйство, на дочку старшую двенадцати лет оставила, да на младших семи и пяти лет сыночков. Сама сняла, что есть с огорода на продажу, яиц с курей насобирала и поехала. И то хорошо. Не бедуют.

– А ты, куда одна одинёшенька? – Лизу спрашивает.

– А я, пока не знаю куда. Может в родную деревню. Да не помню, где она находится. Только знаю, у дороги стоит и две улицы всего. А где это – не знаю.

– Так это в ту сторону, куда я еду. Алёхино – деревня. Я там, почитай, каждый раз проезжаю. Как на ярмарку, да с ярмарки. Дорога известная. И деревню все знают. Бедная очень деревенька. Всегда кто-то прицепится из нищих. А ты живёшь там, али повидать кого едешь?

– Повидать, – ответила Лиза и задумалась.

– Аа. Ну, ясно, – улыбнулась Серафима.

Ехали долго. Почти целый день. Лиза прикорнула немного. Хоть и тряско на досках, жестко, но поспать удалось. Оказалась, усталость сильнее неудобства. Когда проснулась, стоит телега у речушки. Рыжая кобыла в воде, голову наклонила, пьёт жадно. Серафима узел вынула. Дала Лизе ломоть хлеба, пару яиц да огурец. Подкрепились и в путь.

К вечеру, завиднелась на горизонте деревенька.

– Вона – твоя деревня.

Лиза шею вытянула. Присмотрелась. Издалека, вроде она. А там, кто его знает. Подъехали. Лиза избу вспомнила, указала. Смотрит Серафима, удивляется:

– Кто же тебя ждёт в такой избе. Мухи да тараканы. Одни стены остались.

– Это – дом мой, – Лиза говорит.

Пожала Серафима плечами, да и распрощалась. Хлестнула лошадь и уехала.

Глава 17

После того, как гости благополучно разъехались, Алексей, без особого энтузиазма, но с намерением показать матери – что он не безучастен, принялся наносить ответные визиты.

Разговор с матерью, подвёл черту – от женитьбы не отвертеться. К большому удовольствию княгини, Алексей – как послушный сын, следовал её наставлениям. Более внимательно стал относиться ко всему происходящему. Он, вроде бы, осознал важность женитьбы для своего будущего и не стал отпираться, словно капризный ребёнок. Так как решается, всё-таки, его, Алексея судьба, решил подойти к вопросу с точки зрения притяжения, скорее физического. Все прочие нюансы, как он считал, мать решит за него. Требовалось, лишь подобрать кандидатку и ткнуть в неё пальцем. Остальное – не его забота. Он не желал таких хлопот, но уж коль должен сделать выбор – пожалуйста. Дальше – сами.

Алексей приятно проводил время в обществе, под пылкими взглядами особ женского пола. Присматривался к барышням, развлекался и даже получал от этого удовольствие.

В угоду матери, старался разглядеть в ком-то из них, хоть малую толику на приятность для себя самого. Было бы неверным говорить, что барышни сплошь не нравились, но по мнению Алексея должно быть ещё что-то кроме простой симпатии.

Алексей умел очаровывать. Лёгкий его характер, приятен и притягателен. Природное обаяние, действовало на девиц всех возрастов подобно магниту. Казалось, в округе и за её пределами не было ни одной молодой девушки благородных кровей, тайно или явно не влюблённой в Алексея. А что говорить о замужних и неблагородных. Так видно и те туда же.

Потому как Алексей не был, ни слеп, ни глух, он замечал проявления внимания и этим наслаждался. Осознание себя – центром вселенной, только благодаря хорошему воспитанию и несколько ослабленному интересу, не доводило Алёшу до крайностей. В другое время, он не оставался бы равнодушным к такому количеству претенденток. И обязательно, завязал бы пару, тройку любовных переписок. А возможно и тайных встреч. Но сейчас, не пользовался своей популярностью так, как мог воспользоваться ей кто-то другой, менее воспитанный и более заинтересованный. Возможно ещё и потому, что время от времени мысли Алёши, возвращались туда, где он, хотел бы оказаться – к себе домой.

Итак, Алексей наносил визиты. Развлекался и выбирал. Спустя месяц, он порядком подустал. Нужно было посетить ещё пару имений. Но Алёша хотел домой. Непонятно почему. Что-то оставленное там, дома, тянуло его. Что? Или кто?

Он откровенно скучал у помещика Уточкина. С неохотой ехал к графу Орлову. Везде погостил по нескольку дней и с чувством выполненного долга, поскорее поехал домой.

К вечеру следующего дня, усталый, но довольный Алексей подъехал к парадному крыльцу. Бросил поводья подбежавшему Ваське и остановился, посмотрел на дом. В тихой радости, что здесь, за этими стенами ждёт его та, по кому он сильно скучал в поездках. Мечтал, стремился. В этот раз, возвращение показалось – особенным.

Мягкий свет заката отражался в окнах второго этажа. Притягивал и манил. Казалось, дом впервые в жизни ласково встречает молодого хозяина. Хотелось поскорее войти, подняться по лестнице, упасть на кровать. И пускай слуги раздевают. И суетятся. Хорошо бы, сразу увидеть Лизу. Чтобы она тоже была рядом. Хлопотала вокруг него. Да, хорошо бы.

Но, в этот вечер, Алёша так её и не встретил. Он успел повидать всех, мать, отца, многих слуг. Видел конюха, кухарку. Только не Лизу. Где она? Занята? Спит? Он решил, завтра точно увидит. Нужно просто немного подождать. Ведь если нет её сегодня, то значит, будет прислуживать завтра. Ничего. Не всё сразу. С такими мыслями Алексей уснул.

Но на завтра история повторилась. Все – есть, а Лизы – нет. Что такое? Недоумение Алексея сменилось беспокойством. Поначалу он предположил, что разминулся с ней. Но к вечеру, обошел весь дом несколько раз, вдоль и поперёк. Лизы нет. Нигде.

В растерянности, Алексей стал обдумывать, как узнать? Он хотел расспросить у кого-то из слуг, но опасался разговоров и пересудов. Ведь в людской, много чего болтают. Но как ни крутил, видно, расспросов не избежать. Ни кто не сможет сказать того, что знают слуги. Решил выяснить правду, пусть даже под страхом болтовни. Это лучше, чем выведывать у матери.

Вечером, княгиня уже легла, и Алексей зашел поцеловать её на ночь. Он заприметил горничную, что прислуживала. Решил поймать её к коридоре и расспросить.

Так и сделал. Пошел к себе в комнаты, встал за дверью и начал ждать. Прошло минут десять. Горничная вышла из покоев матери. Когда она приблизилась к двери, Алеша схватил девушку за руку, быстро затянул в комнату. Девушка вскрикнула, но он приложил палец к губам, чтобы затихла. Она испугано уставилась на Алексея. А он прошептал:

– Я спрошу тебя кое о чём, но это должно остаться между нами. Поняла?

Она кивнула.

– Где Лиза? – он сказал это медленно, как бы показывая значимость вопроса и неприятие лжи.

– Я не знаю, – пролепетала горничная.

– Как не знаешь? – удивился Алексей.

– Она собрала вещи и сбежала.

– Как сбежала? – он с силой схватил девушку за плечо, – Куда?

– Не знаю. Я говорю правду. Пустите, – видно было, что ей больно, но Алексей всё держал. Потом, будто опомнился, резко отпустил.

– Куда она сбежала, говори?

– Я не знаю. Прошу вас. Пустите, меня хозяйка ждут.

– А кто знает? Кто?

– Может быть, Анисья знает, они разговаривали, – девушка чуть не плакала от боли. Алексей снова сдавил ей руку выше локтя.

– Хорошо иди, – он резко отбросил её. Горничная выскочила из комнаты.

Алеша стоял и смотрел в стену. Потом, рывком открыл дверь и пошел к лестнице. Сбежал по ступенькам.

В кухне никого. Только лампадка ещё теплится, догорает. Прокрался в людские. В темноте ничего не разобрать. С трудом отыскал комнату Анисьи. Заглянул. В маленькое окошко лунный свет пробивается. На кровати, полное тело. Похрапывает. Вошел тихонько Алёша, двери притворил. Потормошил Анисью, та не сразу зашевелилась. Голову подняла, глаза открыла. Присел Алёша на кровать, палец у рта показывает. Тихо, мол.

– Где Лиза? – шепчет.

Анисья забурчала сначала, не сразу поняла, что к чему.

– Прошу тебя. Куда она пошла? – Алёша взял Анисью за руку, – Ведь пропадёт.

Слова его просили. Глаза просили. Руки просили.

Села Анисья, одеялом прикрылась.

– Да соколик, наделал делов, а теперь – «где она?». Раньше не думал, что девку губишь? А теперь забарахтался, – Анисья сердито посмотрела на Алексея. – Не думала я Алёша, не гадала, что такими делами промышлять начнёшь. Ведь какую девку погубил.

– Да ведь я же не со зла, не с хитростью, а с открытым сердцем. Я ей, всё предлагал и деньги и дом.

– Что ей твоё – это. Один срам. Тьфу. Она, с дитём под сердцем, должна по полям скитаться. От срама твоего прятаться. Кто его знает, где она теперь ходит. Ну, угодил ты, так угодил.

Алёша закрыл лицо руками. Он и думать о таком не думал. Что же это получается, Лиза беременная. И скитается по пыльным дорогам.

– Что делать Анисья, подскажи, где искать, – с пылом схватил он за руку кухарку.

– В свою деревню, верно, подастся, – вздохнула Анисья, – Больше идти ей некуда. Нет у неё никого. Только Васька. Да и того не повидала как уходила. Бежала она, больно быстро. Видать, матушка ваша заподозрили.

Пришел к себе Алёша, упал на кровать, смотрит в потолок. Думу думает.