Наталья Бочка - Любовь князя Алексея

Однажды, когда Алёша скоро засобирался домой, она не выдержала и спросила:

– Ты больше не любишь меня?

Он остановился, удивлённо посмотрел, оставил сюртук и подошел к кровати. Сел. Он взял руку Лизы и приложил к своей щеке.

– Что ты такое говоришь?

– Ты стал редко приходить ко мне.

Он, видимо, боролся с сомнениями. Потом вздохнул, посмотрел на Лизу и сказал:

– Матушка в Петербурге, с женой.

Лиза будто опала. Алексей продолжил:

– Я стараюсь, чтобы не возникло подозрений. Приходится сидеть с ними вечерами. Не волнуйся, как только они уедут, всё будет, как и прежде.

Он обнял Лизу:

– Как я могу не любить тебя. Не говори так никогда. Только тебя люблю, на всём свете.

– А я вдруг подумала, что ты больше не хочешь меня видеть.

– Что ты, милая. Такого не будет никогда. Если я не пришел, значит не смог. Ты должна понимать это и не сердится на меня.

– Я не сержусь. Никогда не сержусь.

– Вот и правильно. Так получается. Ты должна всегда помнить, я всё равно люблю только тебя. Хорошо?

– Хорошо.

Он поцеловал её в щёки, глаза, губы и вышел.

А она осталась. Грустная. Задумчивая.

Несколько дней Алексей не приходил совсем. Он прислал Прошку с запиской. Сообщал о невозможности вырваться и уверял в безграничной любви.

Лиза грустила, жаловалась Элеоноре Захаровне, на то, что Алексей стал редко приходить. Значит, больше времени проводит с женой. Экономка, всякий раз, Лизу успокаивала. Говорила – нужно и Алексея понять, не разорваться же ему, на мелкие кусочки. Убеждала в том, что именно Лиза, должна быть терпеливой. Для того чтобы не навредить ни себе, ни Алексею.

Лиза слушалась и терпела. Проводила время, как могла, с пользой. И очень, очень тосковала. Дошло до того, что в один из дней, ей сделалось нехорошо и экономка послала за доктором. Каково же было удивление Лизы, когда после осмотра, доктор поздравил её с беременностью. Дал массу советов и наставлений.

В этот раз, узнав о беременности, Лиза уже не была в отчаянии. Скорее наоборот. Она испытала чувство счастливого возбуждения. И объявила экономке, что в этот раз сделает все, чтобы ребёнок родился.

Целыми днями Лиза, ждала Алексея, чтобы сказать счастливую новость. Но он, не приходил. Лиза спросила совета у Элеоноры Захаровны, не послать ли записку. Экономка разубедила Лизу, сказала, что это может быть опасно.

Так в сомнениях, страхе и счастливом ожидании проходили дни.

А в доме тетушки Анфисы, полным ходом, шли приготовления к большому приёму. Закупалось огромное количество провизии. Мясо, рыба, овощи, свечи. Телегами и мешками торговцы везли заказы для роскошного обеда. Нанималась прислуга. Шились портьеры, скатерти и салфетки. Большой бальный зал и столовая приводились в состояние исключительной красоты и роскоши.

Бальная зала графини – Анфисы Петровны Сабанеевой, по праву, занимала одно из первых мест в городе. По красоте и богатству интерьера соревнуясь, быть может, только с бальными залами царских дворцов и парой, тройкой богатейших домов Петербурга. Во всяком случае, если и уступала, то в мелочах. Как женщина богатая, но одинокая, тетушка с большим рвением тратила деньги на обустройство дома и интерьеры, тут проявляла фантазию, на которую был способен её не слишком творческий ум. Хорошо уже то, что ей хватало сообразительности привлекать к делу всевозможных специалистов и не докучать им в работе. Поэтому, прослыть безвкусной и банальной тетушке не грозило.

Огромной величины зала украшена золотой лепниной и разнообразными фресками, работами именитых художников. Стены блистали зеркалами с золочеными рамками. Множество канделябров, бесконечное количество мелких люстр с хрустальными подвесками сияли при любом движении, отражая на стенах блики сотен свечей. Пол дубового паркета, натирался лакеями до зеркального блеска. Всё здесь дышало роскошью и торжеством. Всё, в ожидании знатных гостей. Каждая клеточка залы, проверялась тетушкой настолько скрупулезно, как если бы это было испытание на надёжность её кошелька. В этот раз, тетушка, не экономила категорически. Любимый племянник получил солидный пост и женился, следовательно – нужно достойно презентовать эти знаменательные события.

Празднование назначили на первую неделю мая. С приходом первых теплых дней. Пригласительные разослали почти всей петербургской знати.

Этот приём имел цель – отметить Алексея, в рядах наивысших чинов власти и полноценно, надолго закрепить за ним, статус влиятельного человека.

Алексей, понимал важность мероприятия и относился со всей ответственностью к предстоящему событию. В эти дни, он не мог позволить себе, быть хоть сколько-нибудь легкомысленным. В преддверии приёма, старался совсем не посещать улицу Б. Со времени приезда матери, вообще стал осторожнее. Не потому, что любовь ослабла, напротив, Алексей ощущал двойную в ней потребность. Там, в том доме, находясь рядом со своей любимой, он чувствовал себя безмерно счастливым. Но теперь – он осторожничал.

Так же, Алексей понимал, есть вещи, которые диктуют и устанавливают правила и им нужно следовать. Есть то, против чего – не стоит идти. Можно, но не нужно.

Он следовал этим правилам и подчинялся.

Подготовка к приёму входила самую активную стадию. День приближался. Во всех гостиных Петербурга не утихали разговоры о предстоящем событии. Матушка и тетушка, Алексей с Ольгой посещали салоны, наносили визиты. Алексей старался развлекать себя как мог, чтобы не засыпать от скуки. Почти неделю он не видел Лизу и очень от этого страдал. Возможность вырваться ни как не появлялась. Тогда он писал Лизе, заверял в любви, просил потерпеть до завершения празднеств.

Утром в будуаре тетушки Анфисы, Фимка переминался с ноги на ногу. Тетушка в золоченом пенсне, сидела за резным дубовым секретером, и что-то торопливо писала.

– Поди сюда, – посмотрела она поверх стёкол.

Он подошел. Дело, видимо, серьёзное. Тетушка повернулась, сняла пенсне и в упор глянула на Фимку.

– Нужно Ефим, одно дело решить.

– Понимаю, – по выражению её лица он предположил, про какое дело пойдёт речь. Тут же, будто наяву послышался ему звон монет. Он знал, ни к кому другому тетка Анфиса не станет обращаться, по деликатным вопросам. А значит, заработает Фима не мало. Нужно вытянуть из этого дела, как можно больше монет. Он быстро стал прикидывать, сколько бы с тетки взять за всё – про всё. Если конечно он – То, предполагает.

– Помнишь, ты работу для меня делал, последнюю.

– Как не помнить, хорошо помню.

– Так вот, – тетка помедлила, – нужно бы эту девицу…

Она замолчала. Фимка тоже молчал. Потом нарушил тишину:

– Рад помочь. А что положите, тетенька, Ваше Сиятельство?

– Сто рублей положу.

Фимка присвистнул:

– За такое серьёзное дело – сто рублей?

– Сколько ж ты хочешь, бездельник? – растерялась тетка, она, видимо, считала, что сто рублей более чем достаточно.

– Хоть бранитесь, тетенька хоть чего, а за такое серьёзное дело сто рубликов маловато будет. Сами понимаете, чем грозит. Пятьсот дадите, возьмусь за это дело, а нет, – и он развёл руками.

– Ну и жулик, – тетка глаза прищурила.

– Так, другого найдите. Вы ведь, моё к вам уважительное отношение знаете. Когда моей работой недовольствовались. А? Вот то-то.

– Знаешь ведь, что не пойду искать, вот и пользуешься моей добротой. Ладно, по рукам. Двести сейчас дам, а триста после работы.

Фимка улыбнулся:

– Пятьсот – сразу. Иначе дела не будет. Важное дело затеваем.

– Ох и жулик, – вздохнула тетка.

Достала сундучок, открыла, вытащила несколько ассигнаций и отсчитала пятьсот. Протянула бумажку, на которой писала. Прочти всё и запомни. Он взял бумагу и пробежал глазами.

– Запомнил?

– Да.

Она взяла бумагу и бросила в камин. Потом протянула ему запечатанное письмо и деньги.

– Ну что ж, иди тогда.

– Всего хорошего тётенька.

Настал день большого приёма. С утра в доме суета. Последние приготовления самые нервные.

Выходные, Алексей обычно проводил с Лизой, а тут, ни как не получается, выбраться хоть на часок. Он всё время кому-то нужен, звали куда-то, о чем-то спрашивали. Ольга, то и дело путалась под ногами. Как назойливая муха она вилась рядом и что-то беспрестанно говорила. Алексей раздражался и один раз даже прикрикнул на Ольгу. Она, лишь ненадолго затихла, но не ушла, а всё так же преследовала и надоедала.

Тетушка, то показывалась в длинных коридорах, то исчезала. Словно мифическая богиня символизирующая ветер, порой, совершенно неожиданно, она мелькала в проходах, заставляя колыхаться на пути всё, что могло колыхнуться. Цветы, портьеры, платья горничных. Не прибранная, в развивающемся, словно парус пеньюаре, Анфиса Петровна носилась, в тревоге, со скоростью, которой, поистине, позавидовала бы охотничья борзая. Тетушка раздавала указания везде, где появлялась. Голос её, эхом доносился в каждый уголок дома. Всякий раз, когда Алеша собирался расслабиться, она налетала из-за угла и давала ему новое поручение.

Матушка княгиня, отдыхала. Она отказывалась принимать участие во всей этой утренней суете. Дабы, не быть усталой к вечеру, она хотела подольше полежать в постели. Порой, справлялась об Алексее и под разными благовидными предлогами, звала его к себе.

При всей разности занятий этих женщин, Алексею казалось – задача у них одна. Сговорились, для того, чтобы не дать ему возможности уйти. Во всяком случае, так выглядели их бесконечные попытки, чем-то его занять. Когда он устал от бесцельного хождения по дому, то уединился у себя в покоях и велел слуге, ни кого не пускать.

К назначенному времени, стали съезжаться первые гости.

Кареты и коляски разных мастей с нарядными лакеями, бесконечной вереницей, подъезжали к парадному крыльцу. Считай всё высшее общество Петербурга, съехалось к графине Сабанеевой. Лакеи в парадных ливреях, красного цвета, провожали гостей к центральной лестнице, с красным сукном, где выстроились в ряд Анфиса Петровна, Софья Андреевна, Алесей и Ольга. Каждого приглашенного приветствовали лично. Казалось, это никогда не закончится. Гости поднимались, и поднимались. Алексей чувствовал усталость от этой невесёлой обязанности, встречать каждого. Но, нескончаемая река титулованных приглашенных, это то, что нужно было выдержать сегодня во, что бы то, ни стало.